Метастазио насмехался над высказыванием Вольтера, что легче
написать сорок хороших итальянских стихов, чем четыре хороших французских.
Метастазио не мог сочинять больше четырнадцати — шестнадцати хороших строк в
день.
Дружески смеясь, он спрашивал, не слышал ли Казанова в
Париже его оперы и оратории в прозаическом французском переводе. Когда Казанова
сообщил, что один французский издатель разорился на этих переводах, Метастазио
засмеялся еще сильнее. Нельзя переложить стихи в прозу. Так же осмеял он
утверждения Рамо, что он пишет музыку, под которую любой поэт может легко адаптировать
свои стихи.
Казанова описывает как заурядно смешанное общество:
театральные дамы и танцоры, монархи, шулеры и аристократы.
В воспоминаниях он набрасывает мрачную картину лицемерия
императрицы Марии-Терезии, после того как в сочинении 1769 года «Confutazione
…» опубликовал целый гимн в ее честь. Полиция высылала из Вены в каторжные
тюрьмы Темешвара целые караваны влюбленных девушек. Императрица против воли
супругов бросала в тюрьму изменяющих браку жен. Молодых женщин, которые шли по
Вене в одиночку, задерживала тайная полиция, и если они не могли дать точного
отчета, из доставляли в участок, где тотчас отнимали все украшения и деньги.
Об императоре Йозефе II Казанова пишет резко. Йозеф II не
любил авантюристов. Кроме того между Казановой и императором произошел
небольшой скандал. Некая Катон М., подруга Казановы, вероятно та, на которой он
в Вене почти женился, пишет ему из Вены 26 июля 1786 года, что она сыграла с
ним шутку (Казанове тогда был уже шестьдесят один год!): «Молодая маленькая
Кашпер, которую Вы когда-то так любили, пришла ко мне и просила адрес своего
верного господина де Казановы, которому она хочет написать нежное письмо и
притом благодарное; я была бы слишком нелюбезна, чтобы такой милой женщине,
которая когда-то была любимицей моего друга, отказать в подобной незначительной
просьбе; итак я сказала ей адрес, только назвала город, который очень далеко от
Вас. Не правда ли, любимый друг, вы охотно захотите узнать название города,
чтобы оттуда переслали почту? Но Вы можете положиться на мое слово, что Вы его
не получите, пока не напишете мне очень длинное письмо, в котором очень
смиренно попросите открыть Вам точное место, где находится божественное письмо
с достойными поклонения предметами Ваших желаний. Вы прекрасно можете принести
эту жертву молодой женщине, которой интересовался сам император (Йозеф II);
известно, что после Вашего отъезда из Вены он пожелал учить французский и
музыку; очевидно он встретился с трудностями, чтобы удержать ее самостоятельно;
поэтому она часто ходит к нему, чтобы поблагодарить за милости, которые он ей
оказывает; но я не знаю в какой форме она выражает свою благодарность.»
Итак, «молодая маленькая Кашпер» (о которой кроме этого
ничего не известно) была подругой императора, после того как она была подругой
Казановы. Поэтому Казанова сохраняет анонимность? Или Казанова был лишь
посредником, как для Людовика XV?
Казанова рассказывает, как «семь лет назад» в замке
Лаксенбург император Йозеф II говорил ему с явным презрением об одном человеке,
который за мельчайший дворянский титул истратил громадные суммы и весьма
пресмыкался.
«Совершенно верно», ответил Казанова императору, «но что
можно сказать о том, кто продает такие дворянские титулы?»
Тогда император повернулся к нему спиной и удалился.
Императору Йозефу II очень нравилось слушать аплодисменты
анекдотам, которые он рассказывал. Он рассказывал прелестно, но смотрел на
каждого, кто не смеялся, как на дурака.
Здесь один яростный рассказчик анекдотов издевается над
другим. В одном из писем архива в Дуксе Казанова по-другому излагает свою
первую встречу с Йозефом II. «Его Величество остался вчера стоять, чтобы более
получаса говорить со мной тет-а-тет. При первых же словах императора я начал
дрожать перед его импозантным достоинством и монарх это заметил; потом я
отвечал глупым голосом, тупыми и сдавленными предложениями.»
В общем Казанова был восхищен и Веной, и своими
«фройнляйнс», как он называет их немецким словом.
Кроме того, он познакомился с танцовщицей из Милана, которая
была умна, начитана и вдобавок очень мила. У нее он познакомился с графом
Эрдеди и князем Кински. Казанова несчастливо влюбился в танцовщицу Фольяцци,
позднее жену балетмейстера Анджолини, в которого она была влюблена. Казанова за
ней ухаживал, она над ним смеялась.
Влюбленная театральная актриса, говорит Казанова, это
крепость, в которую невозможно проникнуть иначе, чем по мосту из золота. Но
Казанова не отчаивается, а она любит его общество. Он украшает половину ее
писем. За день до своего отъезда он крадет ее миниатюру.
Казанова отправился из Вены почтовой каретой. Он прибыл в
Венецию после полудня на троицу 1753 (или 1754) года. Как точная дата из этого
времени существует венецианский документ, по которому Казанова 15 марта 1754
года стал крестным отцом дочери Кроче.
Глава 11
Монахини из Мурано
— Но ты, Сократ, о чем ты сейчас мечтаешь?
— О моей сводне, — сказал Сократ, и поднял лицо в
благородных морщинах.
Ксенофон, «Пир у Каллиаса»
Целомудрие — добродетель комическая.
Стендаль
Кто никогда не нарушает почтения к женщинам, что
рассчитывает получить от них?
Казанова, «Воспоминания»
Я — мученик смеха.
Серен Кьеркегор, «Дневник»
В двадцать девять лет он снова в Венеции; у Казанова нет
денег, но есть три старых покровителя. Он, «получив определенный опыт», «зная
законы чести и вежливости» и ощущая себя «преодолевшим все свои положения»,
тоскует, однако, по старым привычкам, только хочет быть более
предусмотрительным.
По возвращении из Падуи, куда он сопровождал Брагадино, он
увидел, как вблизи Бренты перевернулся кабриолет и женщина заскользила по
покатому круто падающему берегу; он спрыгнул с катившейся коляски и «скромной
рукой» задержал падение и поправил завернувшуюся юбку. Он «действительно увидел
то, что женщина никогда не показывает неизвестному». Ее спутник, офицер в
австрийской форме, поднялся невредимым. Красавица стыдливо сидела в траве и
называла Казанову ангелом-спасителем. Слуги поставили кабриолет на колеса.
На следующий день он надел маску, чтобы пойти на праздник
Бучинторо — венчания дожа с морем, и когда с открытым лицом пил кофе в кофейне
под прокурациями на площади святого Марка, красивая маска легко ударила его
веером.
«Почему Вы ударили меня?», спросил Казанова.
«Чтобы наказать спасители, который меня не узнал.»
Он предложил им на свадьбу дожа свою гондолу, если конечно
они не члены чужих посольств, так как гондола несет герб патриция. Cпутник
ответил, что они венецианцы. В гондоле Казанова сел рядом с дамой, проявив
определенную дерзость так, что она отодвинулась.
