Побледневший Казанова возразил, что чувствует себя
невиновным и не боится суда; поэтому он не может последовать этому, конечно
мудрому, совету.
«Суровый трибунал может найти тебя виновным в настоящем или
придуманном преступлении и не даст тебе возможности оправдаться. Спроси
оракула, должен ли ты последовать моему совету».
Все это Казанова нашел слишком смешным. Он ответил, что
спрашивает оракула лишь в спорных случаях. Побегом он лишь признает свою вину…
Как он узнает, когда можно будет вернуться, если этого не скажет суд? Должен ли
он из-за этого распрощаться с ним навсегда?
Тогда Брагадино попросил провести в палаццо по крайней мере
этот день и следующую ночь; дворец патриция неприкосновенен; требуется
специальный приказ, который выдается очень редко. Господин де Брагадино плакал.
Казанова просил избавить его от душераздирающего зрелища. Брагадино тотчас взял
себя в руки и обнял его со смехом, полным доброты. Может быть, мой друг, мне предопределено
никогда больше не увидеть тебя. Потом он прочитал любимую цитату Казановы из
«Энеиды» Вергилия: «Fata viam invenint» (Судьба шествует изобретательно).
Брагадино и в самом деле никогда больше не видел его. Он
умер одиннадцать лет спустя. Казанова покинул его безбоязненно, но удрученный
долгом чести. Он не решался забрать у Марии Маддалены последние пятьсот
цехинов, чтобы ими сразу рассчитаться с игорным долгом. (В шестой книге
мемуаров он говорит, что видел ее в последний раз 24 июня 1755 года.)
Он попросил у кредитора восемь дней отсрочки, после этого
болезненного шага пошел домой, утешил хозяйку, поцеловал ее дочь и пошел спать.
На рассвете 25 июля 1755 года ужасный мессир Гранде вошел в комнату Казановы.
Казанова проснулся и услышал вопрос:
«Вы Джакомо Казанова?»
«Да, я Казанова.»
Мессир Гранде приказал одеться, выдать все написанное его
или чужой рукой и следовать за ним.
«От имени кого вы приказываете?»
«От имени суда.»
Рапорт мессира Гранде от 25 июля 1755 светлейшим господам
инквизиторам гласит: «Следуя почтенному приказу Вашего превосходительства, я
выполнил мой долг и арестовал Джакомо Казанову. После очень тщательного обыска
его квартиры я нашел все бумаги, которые передаю Вашему превосходительству с
глубоким почтением. Матио Варути, капитан Гранде».
Глава 12
«История моего побега из тюрьмы республики Венеции,
называемой „Свинцовые Крыши“»
Я не виноват, что родина — сумаcшедший дом.
Серен Абби Кьеркегор, «Дневники»
Друзьям, упрекавшим его в медлительности, император Адриан
ответил: «Вы думаете, что человек, командующий тридцатью легионами, может быть
не прав?»
Фавориус, софист из Арм
Что за глупость — чернить инквизицию!
Монтескье
В тридцать лет Казанова попал в тюрьму. Он не знал ни
обвинения, ни обвинителя. Судья не задавал ему вопросов. Он был приговорен к
пяти годам темницы. Казанова никогда не узнал этого.
Когда мессир Гранде разбудил его, бумаги Казановы открыто
лежали на столе. Мессир Гранде затолкал все в мешок и потребовал «колдовские
книги». Лишь тут Казанова понял, что Мануцци был шпионом инквизиции. Мессир
Гранде упаковал все: «Ключ Соломона», «Захер-бен», «Пиккатрикс» (мистический
манускрипт об искусстве заклинания дьявола, который изучал Панург в
университете Толедо, где дьявол Пиккатрикс был ректором дьяволического
факультета; граф Ламберг в своих «Воспоминаниях космополита», 1774, тоже
цитирует эту книгу), обстоятельный «Календарь планет» и соответствующие
заклятия для демонов всех классов.
Этим колдовским книгам Казанова обязан славой великого мага.
Мессир Гранде собрал в мешок книги с ночного столика Казановы, среди них
Петрарку, Аристотеля, Горация, рукопись «Военной философии» (или чаще
«Военный-философ — „ее дала мне Матильда“), „Ночной портье“, Аретино, то есть
книгу, которую, должно быть, выдал Мануцци; мессир Гранде спросил о ней
отдельно.
Казанова побрился, надел вышитую рубашку и новый костюм, как
будто шел на свадьбу. В прихожей находилось почти сорок сбиров.
Казанова цитирует платоновского «Федона»: «Nе Heracules
quidem contra duos» — никто не Геркулес против двоих, и констатирует, что в
Лондоне посылают одного человека, чтобы кого-то арестовать.
Мессир Гранде доставил его в гондоле в свой дом и запер в
комнате, где Казанова проспал четыре часа, пробуждаясь, однако, каждые четверть
часа, чтобы помочиться. Позднее в Праге он очень смеялся, когда многие дамы
были шокированы этим интересным замечанием, которое он сделал в сообщении о
своем «побеге», единственной части мемуаров, опубликованных при жизни, почти
всю историю побега он вставил в мемуары. Вначале книга была напечатана анонимно
в Праге. Но еще при жизни Казановы ее перевели на немецкий, после его смерти —
на итальянский, она появилась на французском в «Colleсtion des chefsd,………»,
изданным Шарлем Самараном. В самом деле, это мастерская работа.
Около трех часов дня шеф сбиров вошел в комнату Казановы. У
него приказ, отвести его под Свинцовые Крыши. Казанова безмолвно последовал за
ним в гондолу. Проплыв по множеству окольных каналов, они где-то пристали,
поднялись по многим лестницам, прошли по закрытому Мосту вздохов, который вел
из дворца Дожей через канал Рио-ди-Палаццо в темницу. Они прошли через галерею
и еще через два зала к человеку в одежде патриция, который пренебрежительно
посмотрел на него и сказал: «E quello, mettetelo in deрosito — это он, устройте
его в камеру».
Это был добропорядочный Доменико Кавалли, секретарь
инквизиции. Мессир Гранде передал Казанову начальнику тюрьмы Свинцовые Крыши
Лоренцо Басадоне, который с двумя сбирами и огромной связкой ключей провел его
по двум маленьким лестницам через две галереи и сквозь дверь в другую галерею,
в конце которой он отпер еще одну дверь, которая вела в грязный чердак шесть
саженей в длину и два в ширину, освещенный очень слабым светом через очень
высокий люк в крыше.
Там Басадона открыл чудовищным ключом толстую, обитую
железом дверь в три с половиной фута высотой, имевшую в центре круглое
зарешеченное отверстие восьми дюймов диаметров, и приказал Казанове входить.
Казанова увидел железную подковообразную машину, приделанную
к стене. Тюремщик объяснил со смехом: «Если его превосходительства приказывают
задушить заключенного, его сажают на табуреточку спиной к железному ошейнику,
чтобы железо охватывало половину шеи. Шелковый шнур охватывает другую половину
шеи и проходит в отверстие, оба конца связываются на стержне поворотного
колесика, которое палач вертит так долго, пока осужденный не отдаст свою душу
любимому богу; поэтому исповедник не покидает его до последнего вздоха».
Чтобы войти в камеру Казанове пришлось согнуться; камера
была ниже, чем он. Его заперли, через зарешеченное отверстие в двери тюремщик
спросил, что он хочет есть. Казанова ответил, что об этом еще не думал, тогда
тюремщик ушел, заботливо запирая за собой одну дверь за другой.
