Целый день он лежал больным. Мать грозила ему судом.
Шарпийон писала ему, что она тоже больна, и что он должен встретиться с ней еще
раз. Пришел Гудар и предложил ему некий стул, который был сконструирован столь
хитроумно, что когда какая-нибудь женщина садилась на него, то освобождались
сразу пять пружин, бедра насильно раскрывались и она оказывалась крепко
схваченной в положении рожающей. Казанова должен посадить Шарпийон на этот
стул, стул стоит сто гиней. Казанова нашел изобретение дьявольским и ведущим к
виселице. Гудар приходил ежедневно и рассказывал, что вся семья советуется, как
Казанове подступиться к ней снова. На четырнадцатый день Шарпийон пришла одна,
попросила завтрак, в первый раз подставила ему щеку для поцелуя, которым он
пренебрег, и обнажила всю себя до пояса, будто показывая следы его дурного
обращения. Когда она нашла его достаточно отравленным, она снова прикрылась.
Она сказала, что здесь, чтобы просить у него прощения, что она виноватее.
Он велел ей уйти. Она просила выслушать. Ей потребовалось
два часа, она осталась после полудня и, наконец, ближе к вечеру предложила, что
будет принадлежать ему на тех же условиях, что и господину Моросини. Казанова
думал, о том дне, когда он сможет иметь Шарпийон и при этом не найдет больше
сопротивления. Он был глупцом. Любовь делает иногда весьма ловким, а иногда
наоборот. Она была в ярости, когда уходила. Он ею пренебрег.
Гудар нашел дом в Челси. Казанова доплатит матери сто гиней
за злосчастную ночь. Шарпийон ляжет в Челси с Казановой и приласкает его. Но
когда дошло до дела она защищалась по своему обыкновению. Он «воспринял это
спокойно». Но все его усилия не смогли сломить ее сопротивления. Под утро он
откинул одеяло и убедился, что она его обманула. Она проснулась, он попытался
применить новые приемы и бросился на нее. Напрасно! Он ругался! она начала
одеваться и давала ему бесстыжие свои ответы. Вне себя, он дал ей пощечину и
пинок, который свалил ее на пол. С криком она топала ногами и устроила
чудовищный шум. Пришел хозяин. Кровь текла из ее носа. Она говорила
по-английски. Хозяин, говоривший по-итальянски, посоветовал ему ее отпустить,
иначе она может сделать неприятности Казанове и хозяину придется
свидетельствовать против него. Она ушла. Ее вещи он отослал в фиакре.
Он пошел домой и двадцать четыре часа оставался в постели.
Он презирал самого себя и был близок к самоубийству. Она была Demimondane,
игравшей Demiviegde. Это было нестерпимо. Пришел Гудар. У Шарпийон опухла щека.
Он должен отказаться от своих притязаний; кроме того, женщина обвиняла его в
содомии. К вечеру Казанова пошел к Шарпийон, и ходил все дни, пока не исчезли
следы пощечин. Его страсть росла. Он посылал подарки, написал любовное письмо.
Она пригласила его на ужин, чтобы дать доказательство своей нежности. Пьяный от
радости он пришел и вручил ей без ее просьбы оба векселя на шесть тысяч
франков, по которым имел право посадить в тюрьму мать и тетку. Он подарит их
ей, если она возьмет его в привилегированные любовники. Она похвалила его
благородное поведение и спрятала векселя; но когда он захотел любить ее, она
крепко обвила его, еще крепче сжала ноги и начала плакать. Переменит ли она
свое поведение в постели? Она сказала: «Нет».
Он взял шляпу и шпагу и покинул этот дом. На другое утро она
пришла к нему, не принеся однако векселя. У него начался приступ ярости, он
ругал ее пока не начал плакать от чистого гнева, задыхаясь от рыданий. Она
оставалась спокойной. В ее доме она не могла ему отдаться, и она пришла, чтобы
любить его здесь. Она знает точно, что любовь легко переходит в гнев, но гнев —
очень тяжело в любовь. Вечером она его покинула явственно больная из-за того, что
он к ней не прикоснулся. На другое утро он верил, что она раскаивается, но он
больше не любит ее.
Эта злосчастная любовь на тридцать восьмой год его жизни
изменила его. В конце жизни, в Дуксе, он разделил свою жизнь на три акта.
Дурацкая любовь к Шарпийон была концом первого акта его жизни. Второй акт
завершился в 1783 году, когда он должен был второй раз и окончательно бежать из
Венеции. Третий акт очевидно закончился в Дуксе, где он развлекался написанием
воспоминаний. И если его освистают в конце его трехактной комедии, то он
надеялся, что этого не услышит.
В поездку в Ричмонд, на которую он пригласил кампанию,
навязалась Шарпийон. Он осыпал ее ругательствами. Она последовала за ним в
парковый лабиринт, усадила его на траву, атаковала его страстными словами и
ласками, его взгляды молились на ее очарование и прелесть. Любовь и жажда мести
изжалили его. Она выглядела такой отдающейся, ее сверкающие влажные глаза,
разгоревшиеся щеки, сладострастные поцелуи, ее вздымающаяся грудь, летящее
дыхание, похоже она не думала больше ни о каком сопротивлении. Он стал нежен,
от избытка любви отбросив всю свою черствость, поверил в приглашение ее
взглядов и ее ласкающегося тела, как внезапный толчок отбросил его. Как в
безумии он достал складной нож. Она заклинала своей жизнью, что он сможет
желать все, что хочет. Но после этого она не встанет, пока ее не унесут, и она
всем все расскажет. Он схватил шляпу и трость и быстро удалился. Бесстыдница
тотчас подошла и взяла его под руку. Ей было всего семнадцать и она была столь
утонченной.
Он отчетливо понял, что он пропащий человек. Он сунул себе
два пистолета, чтобы силой вернуть себе два векселя. Когда он был у дома
Шарпийон, он увидел входящим ее парикмахера, довольно красивого молодого
человека. Он ждал пока парикмахер удалится. Через полчаса дом покинули Ростен и
его компания. Пробило одиннадцать, парикмахер все не выходил. В полночь
выглянула служанка со светом, как-будто ища что-то. Казанова скользнул в дверь,
вбежал в комнату и увидел на канапе: Шарпийон и парикмахер «как сказал Шекспир,
делали зверя с двумя спинами».
Казанова ударил парикмахера тростью. На шум выскочили
служанки, мать и тетка. Парикмахер приподнялся из пыли. Шарпийон полуголая и
дрожащая спряталась за канапе. Женщины как фурии накинулись на Казанову, пока
он в бессильной ярости крушил все вокруг: зеркала, фарфор, мебель. В
изнеможении он упал на канапе и потребовал свои векселя. Пришел ночной
стражник, один-единственный человек с фонарем. Казанова сказал ему: «Go away!»
(убирайся!), дал ему пару крон и выставил за дверь. « Мои векселя!», кричал
Казанова. Мать сказала, что они у дочери. Служанка крикнула, что Марианна
убежала в ночь. Мать и тетка закричали:» Моя дочь! Моя племянница! Дочь! Она
погибла! Ночью в Лондоне!»
Казанова испугался. Он просил поискать ее. Женщины упрекали
его. Он стоял неподвижным в страхе за Марианну. Как слаб и глуп человек,
говорит Казанова, когда он влюблен. Он высказывал раскаяние, просил всех
немедленно сообщить, когда она вернется, обещал возместить все расходы и
квитировать векселя. Он вернулся домой после двух часов ночи.
В восемь пришла ее служанка. Мисс Шарпийон уже вернулась
очень больной. В три он пошел туда. Его не впустили. Марианна кричала в бреду:»
Пришел Казанова, мой палач, спасите меня!». В девять снова у ее двери он узнал,
что от испуга остановились менструации, врач нечего не гарантирует. Казанова у
дверей дал тетке десять гиней. Он кричал: «Проклятый парикмахер!». Тетка имела
ввиду юношескую слабость… Он должен сделать вид, что как-будто нечего не видел.
На третий день в семь утра он был у ее дома. Он нечего не ел больше, только
пил. Через четверть часа мать сказала ему сквозь слезы в дверную щель, что ее
дочь лежит в смертельных конвульсиях. Она уже получила последнее причастие, она
не проживет и часа.
