Еще чего не хватало!
— Нет-нет. Она не захочет, — уверенно заявил Такер.
У него самого такая мысль почему-то не зародилась.
Плохо это? Возможно. «Возможно» — обычный ответ на вопрос к самому себе, если исходить из личного опыта Такера Кроу. Там, в Лондоне, у Лиззи есть Натали, да и с отчимом она в прекрасных отношениях. Зачем еще и Такеру сидеть у ее постели, не зная, что сказать.
— Она наверняка хочет, чтобы ты приехал, пап. Я бы хотел, если б заболел.
— Ну, мы с тобой — другое дело. А Лиззи я почти не знаю.
— Так узнаешь.
Кэт зашла за Джексоном, увела кормить пиццей. Она и Такера пригласила, но тот скромно отказался. Парень нуждается в передышке, ему надо и с матерью пообщаться. Кроме того, Такер пока что не созрел играть роль в современной фрагментарной семье. По отсталости либо по простоте своей он считал, что если мужчина и женщина преломляют пиццу, то и постель им полагается общая. Бросив взгляд вслед своей бывшей, он, однако, понял, что все же смог бы запросто сидеть с ней где-нибудь в кабачке, смеяться и трепаться, как будто ничего не случилось. Еще недавно он воспринял бы это как признак морально-психологического прогресса, но сейчас осознал, что получил еще одно печальное доказательство, что на окружающий мир во всех его проявлениях ему все более начхать. Неплохо она выглядит, Кэт, ничего не скажешь, но, хоть убейся, не мог он припомнить, что его в ней привлекло, что их столкнуло. Не помнил он и того, каким образом дошло до свадьбы, до появления на свет Джексона и даже до штормовых предупреждений последнего их совместного года.
— Тебе надо лететь в Лондон, — сразу же решила Кэт, когда услышала от него новость о Лиззи.
— О, нет, — тут же отозвался Такер, и даже для него самого это «О» прозвучало неестественно, надуто. Он тут же пустился в пояснения: — Не думаю, что идея хорошая. Лиззи наверняка меня не ждет.
Надо было ему сразу начать с доводов и обоснований.
— Ты так считаешь?
— Мы с Лиззи не настолько близки. Вряд ли она рассчитывает, что я рвану через Атлантику и буду там болтаться без толку.
— Да уж. Пожалуй, на тебя она не рассчитывает.
— Вот-вот. Я это и говорю.
— Не совсем это. Тебя послушать, так ей наплевать, прилетишь ты или нет. Или даже что ей не хочется тебя видеть. Она, как и я, вправе ожидать от тебя худшего. Ты ведь не особенно разбираешься в отношениях отцов и дочерей, так ведь?
— Ну да, так. — А ведь у него не только сыновья в детях числятся.
— Она же прилетела к тебе, когда забеременела. Так что у вас с нею теперь, можно сказать, своего рода договор.
Что ж, пришлось Такеру позвонить Натали.
— Когда тебя ждать? — с ходу спросила она.
— О, — начал он деловым тоном, и на этот раз «О» прозвучало естественнее. — Как только разберусь здесь…
— Но ты приедешь? Лиззи полагает, что не удосужишься.
— Не удивлен. Я ее знаю лучше, чем она думает. А она обо мне вообще не имеет представления.
— Она на тебя зла до чертиков.
— Что ж, такие вещи будоражат, взметают муть в душе…
— С этим ты столкнешься, когда твои дети сами начнут обзаводиться детьми. Тут-то они и увидят, насколько ты безнадежен и никчемен.
— Жду не дождусь.
Такер застегнул на Джексоне куртку, поцеловал его в макушку. Слава богу, единственный ребенок, выросший у него на глазах, вряд ли успеет порадовать его своим потомством.
Лишь много позже, уложив Джексона, Такер сообразил, что для путешествия в Лондон требуются деньги. Которых у него, естественно, нет. Ему и в Нью-Йорк-то не на что смотаться. Он жил за счет Кэт, если правду сказать. Что потом — да хоть потоп; будущее его не очень интересовало. Джексону все равно никто не даст умереть с голоду, а это главное. Он снова позвонил Натали и сообщил, что не может оставить ребенка.
— Что, за ним мать присмотреть не сможет? — удивилась Натали. — Надо же!
Ее «надо же» прозвучало так по-английски, так ядовито.
— Да нет, может, почему же. Но…
— Что «но»?
— Мать в отъезде. По делам.
— Она у тебя вроде йогуртами занималась.
— По-твоему, йогуртом только на дому торгуют?
— И все настолько безысходно?
Ее язвительный тон напомнил Такеру прошлое. Он и тогда терпеть не мог редкого сочетания тупости и сварливости этой дамочки. Ни умнее, ни покладистее Натали с годами не стала.
— Возьми его с собой. Уж с ним-то Лиззи с удовольствием поболтает. Она о нем очень тепло рассказывала, — предложила Натали.
— Пожалуй, не выйдет.
— Почему?
— Занятия в школе и вообще…
— Лиззи сказала, что вы с Кэт расходитесь.
— Ну… В общем, похоже на то.
— И тебе просто не на что лететь в Лондон.
— Да не в этом дело!
— И тебе просто не на что лететь в Лондон, — повторила она.
— Я вам там нужен, как доктор покойнику.
— Ты нужен, как врач умирающему.
— Да, мне не на что лететь, не на что. Довольна своей проницательностью?
— Мы заплатим.
— Ни в коем слу…
— Такер, я прошу тебя.
— Ладно, согласен. Спасибо.
На безденежье можно не обращать внимания, когда все твои расходы сводятся к ежемесячной вылазке с Факером. Однако нормальные взрослые люди, особенно обремененные подрастающими и взрослеющими детьми, иногда попадают в ситуации, требующие более значительных сумм, чем несколько купюр в коробке на комоде, великодушно оставленные отбывшей экс-супругой. Муж Натали чем-то занимался — чем конкретно, Такер не имел представления, но помнил, что чем-то скользким. Кажется, без конца шастал в смокинге по всяким встречам. Агент какой-то, что ли… В кино? Ага, точно, теперь вспомнил: Саймон — или не Саймон? — шеф лондонского отделения некоего безымянного голливудского агентства. Вроде бы. Но в любом случае — пиявка, амеба, посредственность безликая. Легко ощущать себя выше таких типов, когда ты наделен талантом, даром Божьим. Но талант тебя вдруг покидает — и эти амебы вырастают в полноценных личностей с постоянным доходом, а ты скатываешься на коврик домашнего питомца, паразита, вынужденного жить подачками вчерашних амеб.
— Есть у тебя знакомые в Лондоне? — спросила Натали. — Найдешь у кого остановиться?
— Да, найду. То есть она не в центре живет, но можно добраться поездом или еще как-нибудь.
— И где же она живет? — Такер не мог не услышать курсив в голосе Натали. Вполне в ее духе.
— Местечко называется Гулнесс. Где-то на берегу.
