— Ну, не знаю, — сказал Джей-Джей. — Сомневаюсь, что бросившим меня женщинам необходимо принимать обет вечного безбрачия.
Потом разговор зашел о достойных карах для наших бывших — не будет ли смерть слишком легким для них наказанием, — и о Лиззи все позабыли, как забывали обо многих других разговорах, затеянных Джесс. Но если бы мы только решили порыться в захламленном черт знает чем сознании Джесс, то нашли бы все эти темы — оттуда они никуда не делись.
В тот великий день я обедал с Тео, хотя тогда понятия не имел, что этот день станет великим. Обед с Тео сам по себе был знаменательным событием. Я не говорил с ним с тех пор, как вышел из тюрьмы.
Он захотел встретиться со мной, поскольку получил, как он выразился, «серьезное предложение» от одного крупного издательства. Речь шла об автобиографии.
— Сколько?
— О деньгах речи пока нет.
— Позволь спросить, а в каком тогда смысле оно является серьезным?
— Ну, это значит, все всерьез.
— В смысле?
— Предложение не шуточное, а серьезное.
— Так что значит «серьезное», если говорить всерьез. Нет, ну серьезно.
— С тобой становится очень сложно общаться, Мартин. Надеюсь, ты не против, что я так говорю. Ты не самый легкий мой клиент, который переживает не лучшие времена. И я очень много работал над этим проектом.
Я на мгновение отвлекся, увидев у себя под ногами соломинку. Мы сидели в ресторане «Ферма», и вся еда там была с фермы. Прекрасно, не правда ли? Мясо! Картошка! Зеленый салат! Концептуально! На мой взгляд, им была необходима соломинка, поскольку без нее вся задумка выглядела бы немного блекло, словно от недостатка фантазии. Я бы с радостью описал официанток как добродушных розовощеких пампушек в фартуках, но они, конечно же, были угрюмые, бледные, худые и одеты в черное.
— А что тебе пришлось для этого сделать, Тео? Особенно если кто-то и вправду позвонил тебе с предложением, чтобы я написал автобиографию, причем предложил это удивительно серьезным образом.
— Ну, это я им позвонил и предложил такой вариант.
— Понятно. И они заинтересовались?
— Они перезвонили.
— И сказали, что у них есть серьезное предложение.
Тео снисходительно улыбнулся:
— Но ты ведь не особенно разбираешься в издательском бизнесе?
— Не особенно. Если не считать того, что ты объяснил мне сегодня — что люди в этом бизнесе звонят с серьезными предложениями. В общем-то, именно поэтому мы здесь и сидим.
— Мы не должны никуда нестись, пока можем двигаться спокойно.
Тео начинал меня раздражать.
— Ладно, расскажи мне сначала про то, как мы будем спокойно двигаться.
— Нет, ты не понял… Даже когда мы будем двигаться спокойно, мы все равно будем бежать. Понимаешь, все намного сложнее, это вопрос тактический.
— Какой вопрос? О моем желании разобраться, почему двигаться спокойно — это бежать?
— Поспешишь — людей насмешишь.
— Господи, Тео.
— Вот сейчас ты спешишь. Спокойнее нужно.
Больше я о предложении не услышал ни слова и потому никак не мог понять, в чем вообще был смысл нашей встречи.
Джесс созвала нас на экстренное собрание в четыре часа в «Старбакс» на Аппер-стрит. Это огромное вечно пустующее помещение, уставленное столиками и диванами, так что ощущение там такое, будто оказался у себя в гостиной — если, конечно, у вас в гостиной нет окон, и пьете вы исключительно из бумажных стаканчиков, которые потом не выбрасываете.
— А почему не на первом этаже «Старбакс», — спросил я, когда она позвонила.
— Потому что мне нужно обсудить личное.
— Что именно тебе нужно обсудить?
— Мою сексуальную жизнь.
— О господи. А остальные-то там будут?
— А ты думаешь, в моей сексуальной жизни есть нечто, что я могу рассказать только тебе?
— Надеюсь, нет.
— А что? В моих сексуальных фантазиях только ты.
— Увидимся в кафе.
До нужной улицы я добирался на автобусе, поскольку деньги в конце концов кончились. Деньги за появление на ток-шоу кончились, равно как и министерские, а работы у меня не было. Джесс мне как-то объясняла, что самый дешевый вид транспорта — это такси, поскольку на такси можно бесплатно доехать куда угодно, и только потом требуются деньги. Но я все же не хотел, чтобы моя бедность отразилась на водителях такси. К тому же, скорее всего, мы с водителем всю дорогу будем говорить о несправедливости вынесенного мне приговора, о естественности моих желаний, о том, что она сама была не права, появившись в ночном клубе в таком наряде, и так далее. Я предпочитал такси-малолитражки, поскольку там водители настолько же безразличны к жителям Лондона, как и к его географии. А в автобусе меня узнали дважды, причем один раз мне даже хотели зачитать один пассаж из Библии о прегрешениях и спасении.
Подходя к «Старбакс», я заметил молодую пару, зашедшую в кафе и сразу нырнувшую вниз. Я невольно порадовался: если Джесс и собирается поделиться с нами тайнами своей личной жизни, то хотя бы не будет кричать на все кафе; но потом, стоя в очереди за «Латте», я осознал, что появление той пары еще ничего не означает, поскольку Джесс смущение незнакомо как факт.
Сначала я увидел Мэтти — он сидел в своем инвалидном кресле внизу прямо у лестницы. Рядом с ним стояли двое медбратьев, которые, как я предположил, на руках спустили его по лестнице. Один из них разговаривал с Морин. Пока я силился понять, что привело Мэтти в «Старбакс», ко мне подбежали две маленькие девочки с криками «Папа! Папа!», но даже я не сразу понял, что это мои дочери. Сдерживая слезы, я взял их на руки и оглядел кафе. Пенни там тоже была, она мне улыбалась, а Синди сидела за столиком в дальнем углу и не улыбалась. Джей-Джей обнимал пару, которая зашла передо мной, а Джесс стояла с отцом и какой-то женщиной — как я предположил, с мамой, поскольку она явно была похожа на жену министра-лейбориста. Она была высокая, дорого одета, а на лице у нее была отвратительная улыбка, которая явно не имела никакого отношения к ее настоящим эмоциям. Из-под рукава у нее на руке был виден красный браслет — как у Мадонны, когда она увлеклась каббалой, — так что она была набожной, несмотря на все ее попытки показать обратное. Учитывая таланты Джесс в создании мелодраматического эффекта, я бы не удивился, разгляди я среди присутствующих ее сестру, но ее там не было — специально проверил. На Джесс была юбка и жакет, а вот макияж при ближайшем рассмотрении был ужасен.
Я опустил девочек и повел их к маме. По дороге помахал рукой Пенни, просто чтобы она не чувствовала себя неуютно.
— Привет.
Я наклонился, чтобы поцеловать Синди в щеку, но она отвернулась.
