— Я первый? — поинтересовался Саймон.
— Должен же кто-нибудь быть первым, — ответила я, и мы посмеялись над этой шуткой. Вскоре к нам присоединился Дэвид.
— Кто-то же должен быть первым, — с ходу сообщил он, и мы засмеялись уже втроем.
— Давно вы здесь поселились, на этой улице? — спросила я у Саймона.
— Даже не знаю, можно ли назвать это словом «давно». Пару месяцев назад. Достаточно долгое время, чтобы освоиться и почувствовать себя как дома. И в то же время не достаточно долгое, чтобы успеть распаковать наши коробки.
Помните это место из телесериала «Фолти-Тауэрз», когда у Бэзила ломается машина и он начинает молотить по ней здоровенным сучищем? Когда смотришь это впервые, то смеешься до колик. Остротами того же рода осыпал нас и Саймон.
Появилась Молли с блюдом, полным сырной соломки, и предложила угощение присутствующим.
— Том говорит, что вы играли в «Билле», — сказала она.
— Это не я. Я вообще не актер. Это был Ричард.
— А кто такой Ричард?
— Мой молодой человек.
Молли впала в состояние ступора: сперва она покраснела, потом в ужасе посмотрела на своих родителей, затем прыснула и захохотала. Похоже было, что она в жизни ничего смешнее не слышала.
— Ваш молодой человек! — повторила она, несколько оправившись от смеха.
— Ничего смешного, — заметил Дэвид и виновато посмотрел на Саймона. Молли же отнесла эти слова не на свой счет, решив, что папа осадил гостя.
— Да он просто пошутил, папочка. Не надо на него сердиться.
— Ступай, Молли, детка, — сказала я. — Предложи еще кому-нибудь свою сырную соломку.
— Но пока больше никого нет.
— Тогда просто погуляй.
— Простите, — сказали мы с Дэвидом одновременно, как только она убралась с глаз долой, хотя никто из нас не мог бы объяснить, что наша дочь нашла смешного в этой ситуации.
— Не берите в голову, — ответил Саймон, а затем, чтобы как-то скрасить молчание, повисшее между нами, добавил: — Вообще-то вы здорово придумали — устроить вечеринку соседей.
Я была настолько убеждена в сарказме, притаившемся в этом высказывании, что позволила себе скептический смешок.
В дверь снова позвонили — на этот раз пришла Николь, та самая неприятная женщина с резкими складками вокруг рта. Она была без бутылки.
— Я перенесла занятия по самообороне на другой день.
— Очень любезно с вашей стороны.
Представив ее Саймону, я оставила их за беседой о том, когда же муниципалитет
[36]
займется обустройством парковок в нашем районе.
Постепенно дом наш заполнялся. Появился Ричард из «Билла» (я сразу строго-настрого запретила Молли вступать с ним в разговоры). Прибыло семейство азиатов, и ГудНьюс попытался подключить их к дебатам на тему восточного мистицизма. Я оживленно болтала со строителем из дома номер 17, чью жену, оказывается, свалил грипп. Появился мой братец Марк — вид у него был смущенный. Должно быть, его пригласил Дэвид, потому что я этого точно не делала. Правда, чего я не могла себе представить, так это в каком качестве приглашен Марк. Как предполагаемый спонсор операции или наоборот? Этому вполне соответствовало его положение. Он как раз находился где-то посередине между квартиросъемщиком и бездомным.
— Что происходит? — обратился он ко мне.
— Не знаю, — ответила я.
— Кто эти люди?
Мои ответы не отличались разнообразием:
— Не имею понятия.
Марк отошел в сторону.
В конце концов наша вечеринка начала напоминать настоящую вечеринку: люди уже смеялись, беседовали, выпивали, при этом кто-то непрерывно звонил в дверь, и вскоре в гостиной уже не осталось свободного места, так что часть присутствующих вынуждена была перебраться на кухню. После пары стаканов вина я ощутила себя несколько сентиментально. Представьте, как это славно, что все мы, собравшиеся здесь: черные, белые, геи, натуралы — представляем собой единый микрокосм зыбкого, постоянно меняющегося многокультурного мультисексуального Лондона, едим сырную соломку и ведем речь об устройстве парковок и выплате залогов за квартиры — разве все это не здорово? Но тут Дэвид забрался на стул и ударил деревянной ложкой по кастрюле, развеяв мою маленькую фантазию.
— Добрый вечер всем, — объявил оратор.
— Добрый вечер! — крикнул в ответ Майк — строитель, которому досталась роль Человека Из Толпы, завзятого острослова.
— Когда вы обнаружили в своих почтовых ящиках приглашения, вы, наверное, заподозрили неладное. «Что еще за уловка? В чем дело? Кто этот тип, которого я не знаю и знать не хочу? С чего это он приглашает меня в гости?»
— Я, например, знаю — чтобы угостить выпивкой. Лично я пришел выпить пива, — крикнул из толпы Майк.
— Да это же «Дабл Даймонд», — возник кто-то еще.
— Нет, тут его нет, — крикнул в ответ распоясавшийся Майк.
Два крикуна принялись выяснять, что они пьют, и затихли лишь спустя несколько минут.
— Я бы хотел сказать вам, что здесь нет никакой ловушки, однако это не так. Здесь целый капкан. Потому что в этот вечер я хочу просить вас принять участие в перемене человеческих судеб, может быть включая и вашу собственную.
— Задницы к стенке! — завопил Майк. Не надо быть умудренным психоаналитиком, чтобы заподозрить во всяком, кто говорит о глобальных переменах в судьбе, склонность к перемене половой ориентации.
— У вас есть свободная жилплощадь? Я говорю о лишних комнатах в доме, которые обычно остаются незанятыми. Так называемые спальные комнаты? — воскликнул Дэвид.
— Есть! — проревел в ответ Майк. — Как не быть! Я там сплю, когда жена не пускает к себе в постель.
— Вот — уже одна, — поднял палец Дэвид. — Кто еще?
Большинство присутствующих принялись внимательно изучать кто винные стаканчики, кто собственную обувь.
— Не робейте, — подбодрил их Дэвид, — никто не заставит вас делать то, что вам не по душе. Но мне, например, известно, что на этой улице полно трехэтажных особняков, и значит, должно найтись несколько свободных комнат, поскольку у каждого из вас в среднем от двух до четырех детей.
— А как быть тем, кто живет во «флэте»? — подал голос молодой парень в кожаной куртке.
— В однокомнатном?
— Само собой.
— Значит, тогда у вас нет запасной спальни.
— Значит, мне можно идти?
— Вы можете уйти, когда захотите. В любое время. Это же просто дружеская вечеринка, а не исправительное учреждение для молодых преступников.
