Разумеется, их смерть приписали обитателям замка, и нашим
освободителям не понадобилось много времени, чтобы отомстить за смерть своих
товарищей. В живых остались только старый Клорис и обе молодые женщины; их
бросили в карету и под охраной шестерых полицейских отвезли в Бастилию. Наш
экипаж запрягли новыми лошадьми, я уговорила Клервиль отужинать у меня, и мы
вернулись в поместье.
Не успели мы устроиться за столом в гостиной, как объявили о
прибытии Сен-Фона.
— Расскажем ему о нашей проделке? — быстро
спросила я подругу.
— Ни за что, — нахмурилась она. — Всегда
делай то, что тебе хочется, и никогда никому не рассказывай о том, что ты
делаешь.
Вошел министр; мы горячо поблагодарили его за то, что он
вызволил нас, а он, в свою очередь, заявил, что весьма сожалеет о
неприятностях, которые нам пришлось пережить из-за его личных дел.
— В бою убиты человек восемь-десять, — сообщил
он, — среди них двое, юношей, которых я к вам послал. Вот их мне очень
жаль.
— Жаль? — удивилась Клервиль. — Но почему?
— Я частенько развлекался с обоими.
— Что я слышу! — рассмеялась она. — Неужели
наш Сен-Фон жалеет об утрате каких-то бессловесных предметов, с которыми
когда-то сношался?
— И все-таки жаль, что они погибли. Это были ловкие и
сообразительные молодые люди, и очень услужливые, между прочим.
— Фи, какая ерунда! Таких в Париже больше, чем камешков
на морском берегу, — заметила я небрежно и с поклоном указала Сен-Фону на
почетное место во главе стола. — Давайте забудем об этой маленькой
неприятности и поговорим лучше о ваших успехах.
Разговор за обедом, как обычно, крутился вокруг философских
вопросов, и некоторое время спустя компания разошлась, так как у министра были
неотложные дела, а мы чрезвычайно устали после столь насыщенного событиями дня.
На следующий день за ужином моя несчастная Пальмира, увезенная для этой цели в Париж
из подвала загородного дома, была безжалостно принесена в жертву, претерпев
тысячу мук, одна чудовищнее другой. Сен-Фон заставил меня задушить ее в тот
момент, когда он извергался в ее зад. За Пальмиру я получила двадцать пять
тысяч франков, кроме того, красочное описание нашего опасного приключения в
замке принесло мне еще двадцать пять тысяч.
Следующие два месяца прошли без событий, достойных
упоминания. Я только что отпраздновала свое восемнадцатилетие, когда Сен-Фон,
посетив меня однажды утром, сказал, что повидал в Бастилии сестер мадам де
Клорис; на его взгляд они обе были намного привлекательнее, чем та, кого мы
разорвали на куски, в особенности понравилась ему младшая, которая была одного
со мной возраста.
— Следовательно, мой повелитель, — улыбнулась
я, — нам предстоит поездка в деревню?
— Ты угадала, — ответил он,
— А что со стариком?
— Может быть, подсыпать ему порошок в суп…
— Как хотите, но это будет означать одновременную
потерю сразу троих узников, а вы ведь понимаете, что от них зависит жалованье
начальника тюрьмы.
— Ну, без работы он не останется. Мы тут же найдем им
замену.
— Первым делом мне хотелось бы внести в этот список
одну из знакомых Клервиль. Эта тварь вздумала разыгрывать перед нашей подругой
недотрогу и отказалась участвовать в ее утехах. Остаются еще две вакансии.
Кандидаты у меня уже есть, через неделю я дам вам их имена.
— Я должен оформить необходимые документы, —
озабоченно заметил министр. — Впрочем, всему свое время. — Он достал
свою записную книжку и написал: «Старый господин; обед, дамы; загородная
прогулка». При этом он хитро глянул на меня и улыбнулся. — Ты выезжаешь
завтра, Жюльетта. Возьми с собой Клервиль: она прелестна и по части
изобретательности не имеет себе равных. Мы чудно проведем время.
— Вам понадобятся мужчины и лесбиянки, сударь?
— Думаю, что нет. Иногда домашние уютные собрания
предпочтительнее, чем шумные оргии: чем уже круг лиц, тем больше способствует
он размышлениям и вдохновляет на злодейские дела. Кроме того, мы будем
чувствовать себя намного свободнее и раскованнее.
— Ну хотя бы двоих женщин для разнообразия?
— Хорошо, двоих немолодых женщин: на этот раз мне
почему-то хочется парочку шестидесятилетних. Мне часто говорили, что нет ничего
более стимулирующего, нежели естественная дряхлость, так что у нас будет
возможность испытать это на деле.
Спустя час я разговаривала с Клервиль.
— У меня есть только одно единственное
дополнение, — сказала она, выслушав план министра. — Эти молодые дамы
наверняка имеют возлюбленных или, во всяком случае, поклонников; надо разыскать
их, взять с собой и использовать на нашем празднике. Такие ситуации, как
правило, предполагают богатый выбор самых разных вариантов.
Я поспешила в резиденцию министра рассказать о предложении
Клервиль и получила немедленное одобрение; до праздника оставалась неделя, и мы
начали азартную охоту за упомянутыми любовниками.
Вероломные уловки, потребовавшиеся для их обнаружения,
доставляли большую радость Сен-Фону. Он самолично пришел в Бастилию, приказал
поместить девушек в отдельные камеры, вначале допросил одну, затем другую,
заставив их трепетать сначала от надежды, потом от страха, и от того и другого
вместе; наконец он узнал, что младшая, мадемуазель Фаустина, влюблена в юношу
по имени Дормон того же возраста, что и она, а ее сестра, мадемуазель Фелисити,
двадцати одного года от роду, отдала свое сердце некоему Дельносу, который был
на год-два старше ее и который был известен всему Парижу своей порядочностью.
Хватило двух дней, чтобы заключить обоих молодых людей за решетку; против них
выдвинули какие-то — уж не помню какие точно — вздорные обвинения, и хотя они
были насквозь фальшивы и не рассматривались серьезным образом, этого было
достаточно в ту эпоху, когда злоупотребления властью и влиянием свирепствовали
настолько, что даже лакеи высокопоставленных лиц могли бросить в темницу кого
угодно. Итак, наши жертвы лишь один день провели в Бастилии, и уже на следующий
их перевезли в мое загородное поместье, куда накануне были доставлены молодые
дамы. Мы с Клервиль встретили гостей и заперли их, но в отдельные комнаты, и
хотя находились под одной крышей, они даже не догадывались, что их возлюбленные
томятся тут же.
После роскошного грандиозного обеда мы перешли в гостиную,
где все уже было приготовлено для предстоящих развлечений. Облаченные в одежды
римских матрон, поигрывая связками розог, две свирепого вида шестидесятилетние
женщины ожидали наших указаний. Сен-Фон, очарованный великолепным задом
Клервиль, пожелал оказать ему почести, прежде чем перейти к делу. Раскинувшись
на софе, великая распутница обнажила свои прелести самым бесстыдным и
живописным образом, и пока я сосала ей клитор, Сен-Фон наслаждался, глубоко
засунув свой язык в ее заднее отверстие.
