Возможно, мне возразят, что некоторые расы и народы, которым
эта бессмысленная священная литература совершенно незнакома, также не лишены
веры в будущую жизнь, состоящую из вечных страданий. В отношении некоторых
народов это может быть правдой, зато многие другие не знают подобных догм. Но
скажите, каким образом такие воззрения могли попасть в головы людей, не знающих
Библию? Я никогда не поверю человеку, который мне скажет, что мы имеем здесь
дело с врожденными идеями, иначе бы мы обнаружили их повсеместно во всех людях.
Я также не думаю, что кто-то посмеет утверждать, что эти идеи естественным
образом вырастают, как цветы, из человеческого разума, ибо собственный разум не
может внушить человеку мысль, что тот должен терпеть нескончаемые наказания за
ничтожные проступки; это также не может быть связано с озарением, поскольку
народ, о котором мы ведем речь, не имеет об этом никакого понятия. Тогда чем
объяснить существование этого догмата в этом конкретном народе? Либо фантазией
людей, либо происками священников, но если таковы истоки этого предрассудка,
как можно принимать его всерьез?
Вы скажете, что там, где не знают Библии, вера в вечное
наказание была задушена традициями, но откуда взялось само это слово, и если
мне докажут, что люди получили это понятие через божественное озарение, вам
придется согласиться со мной, что столь ужасная мысль должна была появиться по
причине какой-нибудь болезни в мозгу или явного жульничества.
Теперь предположим, что Священное Писание — священное лишь
по голословному утверждению — сообщает людям о наказаниях в загробной жизни,
предположим также, что такое заявление имеет под собой почву, тогда возникает
следующий вопрос: откуда авторам Библии стало известно, что это на самом деле
так? Самым первым, пришедшим в голову ответом будет такой: им это внушено неким
чудесным образом. Тогда те, кого не коснулась эта благодать, должны принять на
веру чужие слова, но, скажите на милость, какое доверие можно иметь к людям,
которые в этом вопросе первостепенной важности заявляют вам: «Я верю, что это
истинно, потому что такой-то сказал мне, что это ему привиделось». И это
говорится о вещах, которые с самого рождения угнетают и озадачивают, которые
страшат и сводят с ума половину рода человеческого, о вещах, которые не дают
каждому второму наслаждаться мирно и без оглядки самыми сладкими дарами
Природы! Возможно ли ошибаться в большей степени и впадать в более пагубную
ошибку? Однако даже те первые озаренные ни с кем не поделились своим открытием:
огромное большинство человечества ничего не знает об их сновидениях. Разве не
следовало известить об этой истине не только тех, кто сочинял Библию и их
первых последователей, но и всех остальных людей? Как же получилось, что
некоторые — да что там некоторые: многие и многие! — остались в неведении?
Коль скоро вопрос о вечном наказании касается всех без исключения, знать такие
вещи должны все; почему Бог не передал это высшее знание непосредственно
каждому смертному без помощи и участия лиц, которых можно заподозрить в обмане
или нечестности? Нет, он сделал все наоборот, и я вас спрашиваю: как можно
назвать такое поведение существа, которого вы хотите представить мне как
бесконечно мудрого и доброго? Не свидетельствует ли подобное поведение скорее о
явных признаках глупости и порочности? Когда в стране пишутся законы, разве
правительство не доводит их до сведения публики и не употребляет все возможные
средства указать, какие кары предусмотрены за их нарушение? Если вы не
сумасшедший, как смеете наказывать человека за нарушение закона, о котором тот
никогда не слышал? Так какой же вывод можно сделать из всего сказанного мною?
Только один: учреждение ада было не чем иным, как результатом нечистоплотных
махинаций кучки людей и непростительной глупости великого множества остальных
[82]
. Третьим из аргументов, предлагаемых в поддержку ужасного
догмата, мы назвали его жизненную необходимость: якобы, без него нельзя
обуздать грешников и неверующих.
Если вы хотите убедить меня, что для его славы и в силу его
справедливости Богу требуется наказывать грешников и неверующих вечными муками,
я замечу в ответ: разум и справедливость предполагают, что во власти людей —
перестать быть неверующими, но кто осмелится утверждать, что человек свободен?
Кто до такой степени слеп, что не видит очевидного: воля наша не имеет ничего
общего с нашими поступками, все наши поступки определяются свыше,
следовательно, мы за них не отвечаем, а этот Бог, который играет нами как
марионетками (если допустить, что он существует, а это, как вы заметили, я
делаю с большой неохотой), этот Бог, повторяю, должен быть неслыханно
несправедлив и жесток, если карает нас за то, что мы, сами того не желая,
попадаем в сети, которые он первый расставляет для нас, а потом с удовольствием
затягивает нас в них.
Разве не очевидно, что именно темперамент, который дает нам
Природа, различные обстоятельства жизни каждого из нас, наше воспитание,
общество, где мы живем, — вот эти факторы и определяют наше поведение и
увлекают нас в сторону добра или зла? Однако, если дело обстоит именно так,
наказания, которые придуманы для людей в этом мире за их дурные поступки,
равным образом несправедливы. По крайней мере большая их часть. Но здесь
примешивается вопрос общего благосостояния, которому должно уступать
благосостояние отдельных лиц; долг любого общества, — убрать из своей
среды такие элементы, чье поведение может причинить урон остальным, и вот этот
факт оправдывает множество законов, которые, если взглянуть на них с точки
зрения индивидуальных интересов, могут показаться чудовищно несправедливыми. Но
разве у вашего Бога есть подобные причины наказывать злодея? Разумеется,
никаких: Всевышний и Всемогущий ничуть не страдает от человеческих злодейств, а
если порочный человек порочен, так потому лишь, что всемогущий Господь пожелал
создать его таким. Стало быть, очень жестоко подвергать его мучениям за то, что
на земле существует зло, причиной коего может быть только сам отвратительный
Бог.
Теперь убедимся, что обстоятельства, благодаря которым
человек принимает ту или иную веру, абсолютно не подвластны ему.
Для начала хочу спросить вас, можем ли мы выбирать страну, в
которой предстоит нам родиться, и наша ли вина, если мы по рождению причислены
к какой-то определенной религии, и если порой нам недостает сил верить
по-настоящему? Существует ли хоть одна, даже самая авторитетная религия,
которая может противостоять пламени страстей? И разве страсти, которые дал нам
Бог, не выше религии, придуманной человеком? Как же тогда назвать этого
немилосердного Бога, который грозит нам вечным возмездием за наши
метафизические сомнения, когда мы перестаем верить из-за разрушающих эту веру
страстей, вложенных в наше сердце тем же Богом? Какая подлая шутка! И
бессмысленная чушь с начала до конца. Не стоит тратить время на то, чтобы
отвергнуть такие явные нелепости. Однако, раз уж мы взялись за это, давайте
рассмотрим вопрос со всей серьезностью и, по возможности, выбьем почву из-под
ног свихнувшихся сторонников этого самого нелепого догмата церкви.
