Нам всегда внушали, что вера в вечное наказание абсолютно
необходима для того, чтобы держать в рамках нас, смертных, поэтому, мол, надо
всемерно беречь и распространять ее. Но когда становится очевидным, что эта
доктрина фальшива, что она не выдерживает никакой критики, мы должны признать,
что в ней заключено много больше опасностей, нежели пользы, особенно если
употреблять ее как основу морали и этики. Она принесет больше зла, чем добра,
как только с ней столкнется человек, который, рационально исследовав ее,
отбросит ее как фикцию, каковой она и является, и беззаботно бросится в океан
злодейств, ибо в тысячу раз лучше не накладывать на человека вообще никаких
ограничений, чем будет хоть одно, которое тот вздумает проигнорировать и
нарушит его. В первом случае желание творить зло может никогда не прийти в его
голову, но наверняка оно возникнет, если будет соблазн нарушить какой-нибудь
запрет, так как в нарушении чего бы то ни было заключено еще одно удовольствие;
так уж смешно устроен человек, что никогда он не любит зло так сильно, никогда
с таким рвением не служит ему, как в те минуты, когда его от этого
предостерегают.
Кто изучил человеческую натуру, должен признать, что все
несчастья, все страдания, как бы велики они ни были, с расстоянием
затушевываются и кажутся не столь ужасными, как те незначительные опасности,
которые обступают нас вплотную. Очевидно, что угроза близкого и
непосредственного наказания намного эффективнее и скорее удержит вероятного
преступника, нежели грядущее в отдаленном будущем наказание. Что же до
злодейств, не укладывающихся в рамки закона, разве людей не уберегут от них
скорее соображения здоровья, порядочности, репутации и прочие светские
условности, нежели страх перед
будущими нескончаемыми несчастьями, которые редко кому
приходят в голову, а если и приходят порой, то обыкновенно как смутные
бесформенные образы, от которых легко отмахнуться?
Чтобы судить о том, что скорее всего удержит людей от зла:
страх перед жестокими вечными муками в другом мире или страх перед конкретным и
близким наказанием на земле, допустим на минуту, что первый из этих страхов
является универсальным, а второго не существует вообще, тогда легко представить
себе, что мир тут же наводнят преступления. А теперь представим обратную
картину: допустим, неожиданно исчез страх перед вечным наказанием, а боязнь
близкой и осязаемой кары осталась, и мы не замедлим увидеть, что эта боязнь
намного сильнее воздействует на человеческое поведение, чем наказание
отдаленное, где-то там, в будущем, о котором забывают, едва лишь возгораются
страсти.
Разве каждодневный опыт не служит убедительнейшим
доказательством того, как мало значит страх перед наказанием в загробной жизни
для тех самых людей, которые неистово в него верят? Догмат о вечных муках
особенно распространился среди испанцев, португальцев и итальянцев, то есть
среди самых развратных народов. Где вы встретите больше тайных преступлений,
чем среди священников и монахов — тех самых, которые, казалось, должны до
глубины души проникнуться религиозными истинами? Итак, мы видим, что очень
редко приносит плоды догмат о вечных муках, зато часто встречаем примеры его
отрицательного воздействия. Эта доктрина, неизбежно наполняющая душу горечью, в
то же время рисует нам образы, показывающие Всевышнего в самом неприглядном
свете; она делает сердце каменным и приводит его в отчаяние. Этот жуткий догмат
воспитывает атеизм, безбожие, неверие, и всякий здравомыслящий и приличный
человек приходит к выводу, что гораздо проще и удобнее вовсе не верить в Бога,
что лучше признать его жестоким, капризным деспотом, сотворившим людей
исключительно для того, чтобы ввергнуть их в бесконечные несчастья, сомнения и
страхи.
Если уж вам так необходим кто-то всемогущий как основа вашей
религии, по крайней мере постарайтесь создать себе безупречного Бога, ибо если
у него будут дефекты, как, например, у вашего, основанная на нем религия в
скором времени запятнает себя позором, а вы скоро обнаружите, что испортили и
тот и другой компонент, смешав по неопытности их вместе.
Неужели вы всерьез полагаете, что может долго продержаться
религия, если она зиждется на вере в Бога, который в соответствии с правилами
игры должен наказывать огромное — просто
бесконечное — число своих творений за поступки, подсказанные
им самим? Любой человек, принявший эту доктрину, непременно будет жить в
постоянном страхе перед существом, которое имеет власть подвергнуть его вечным
мукам, так как же можно любить или уважать такое существо? Возьмем к примеру
сына, знающего, что его отец способен осудить его на столь жестокие страдания
или не отвести от него этих страданий, когда это в его силах, — так вот,
может ли этот сын испытывать уважение или любовь к этому отцу? Но разве божьи
создания не вправе ждать от Создателя больше доброты, нежели дети от самого
снисходительного отца, разве не верят люди, что все хорошее в этом мире
проистекает от доброты Бога, что Бог — их наставник и защитник, что именно он
даст им счастье, на которое они надеются, разве не такие надежды служат
фундаментом для религии? А если эти надежды обращаются в прах — прощай религия!
Следовательно, ваш идиотский догмат о рае и аде скорее разрушает, нежели
созидает, он расшатывает устои культа вместо того, чтобы укреплять их, и, как
следствие этого, только болваны способны поверить в то, что могли придумать
только мошенники.
И в том нет никакого сомнения: Бога, с которым связаны
постоянные ужасы, только оболванивают и бесчестят те смешные краски, какими
обыкновенно рисуют его образ; если бы сами творцы религии не видели всю бессмысленность
и непоследовательность сказания о Создателе, они не изобразили бы его таким
жестоким, способным наказать бесконечными муками или хотя бы навечно лишить
счастья все человечество.
Чтобы выбить подобный аргумент из рук оппонентов, создатели
догмата о вечном проклятии утверждают, будто Бог наказывает столь жестоко не
всех подряд, а только грешников и преступников. Ой ли! Кто вам сказал? Вы
напрасно потеряете время, пытаясь доказать, что так сказано в Библии, а если
вам удастся отыскать хоть строчку, где есть намек на эту мысль, вряд ли вы
убедите меня в подлинности, точности, наконец, в святости таких слов. Ну а что,
если им внушили этот догмат их рациональные способности? В таком случае
скажите, как удалось им примирить свой разум с вопиющей несправедливостью Бога,
который создал человека, зная с самого начала, что раз и навсегда
установленный, незыблемый порядок вещей с большой долей вероятности бросит его
в пучину неслыханных бедствий? Если истинная правда в том, что вселенная
создана и управляется существом, бесконечно могущественным, бесконечно мудрым,
тогда все в нашем мире должно происходить согласно его воле, соответствовать
его целям и способствовать благу всех, кто в нем пребывает. Неужели Творец
столь мудро управляет вселенной, что хрупкая, ничтожная и беззащитная тварь
претерпевает вечные муки как наказание за проступки, которые она никогда не
совершает по собственной воле?
Если великий сонм грешников, неверных и неверующих,
действительно осужден навечно, то какая ужасная перспектива для человечества!
Миллиарды живых человеческих существ, безжалостно бросаемых в пучину агонии,
которой не будет конца… Если это так, тогда участь человека, этого мыслящего и
чувствующего существа, поистине страшна. Неужели в его жизни недостаточно
горестей и печалей, что ему приходится готовиться к другим, еще худшим, когда
закончится его срок на земле? Какой ужас! Какое жуткое проклятие лежит на роде
человеческом! Как, спрашиваю я вас, каким образом подобные идеи проникают в
человеческую голову; как не может человек понять, что там, где царствуют такие
идеи, царит обман, ложь и варварство? Когда мы, наконец, уразумеем, что эта
доктрина, ненужная, бесполезная и в высшей мере неэффективная как средство
удержать людей от зла, могла быть положена в основание одной единственной
религии — только той, что стремится воспитывать безропотных рабов? Пора
осознать, что неизбежные последствия этого зловещего догмата до крайности
мрачны и бесчеловечны, ибо он превращает жизнь в сплошной кошмар, состоящий из
горьких слез, жутких снов и бесконечной тревоги, и формирует такое
представление о Создателе — помимо того, что тот совершенно бессилен и
немощен, — что человеку не остается ничего другого, как проклинать
Всевышнего, вера которого равносильна последней степени деградации
[85]
.
