43) Ни под каким видом Братство не вмешивается в дела
правительства, и политические речи строго запрещены. Братство с уважением
относится к правящему режиму, а если с презрением относится к закону, так
потому лишь, что принципиально полагает, что человек не имеет права создавать
законы, которые противоречат законам Природы, и считает, что распутство,
осуществляемое в интимной обстановке, в стенах клуба, не оскорбляет власть.
44) В число услуг, предоставляемых членам Братства, входят
два сераля, которые находятся в противоположных крыльях главного здания. В
одном из них содержатся три сотни мальчиков и юношей в возрасте от семи до
двадцати пяти лет, другой состоит из такого же числа девочек от пяти до двадцати
одного года. Персонал сералей постоянно обновляется — не проходит и недели без
того, чтобы не заменяли треть каждого сераля; при сералях имеется заведение,
где готовят и обучают новеньких. Их поисками занимаются шестьдесят опытных
женщин, и в каждом серале, как уже было сказано, предусмотрен смотритель.
Помещения сералей оснащены всем необходимым для клиентов, в этих святилищах
извращенной похоти можно давать волю самым жестоким страстям; все члены
Братства допускаются туда бесплатно, однако за убийство одного обитателя сераля
налагается штраф сто франков; входные билеты распределяет президент, который не
должен отказывать даже новичкам, прошедшим месячное испытание. В сералях царит
обстановка бесприкословного повиновения со стороны обслуживающего персонала,
жалобы на неподчинение или недостаточное усердие подаются смотрителю или лично
президенту, которые немедленно наказывают виновного сообразно тяжести его
проступка, причем посетитель, если того пожелает, имеет право собственноручно
наказать непослушного. В каждом серале имеется двенадцать комнат для пыток, где
есть все необходимые инструменты для расправы с жертвами на любой вкус. Каждый
сераль укомплектован лицами одного пола, однако для разнообразия к девушкам
можно добавлять юношей и наоборот. Кроме того, для посетителей, которым
нравится подвергать жертву долгим медленным мучениям, предусмотрено двенадцать
казематов. Обитателей сералей нельзя приводить в зал для коллективных
удовольствий или забирать на дом. В специальных помещениях, примыкающих к сералям,
содержатся самые разные животные для тех членов Братства, которые увлекаются
скотоложством: эта страсть вполне естественна, следовательно, к ней надо
относиться с таким же уважением, как и к остальным.
Достаточно трех жалоб на обитателя сераля, чтобы
незамедлительно расправиться с ним. В каждом серале имеется четыре палача,
четыре тюремщика, восемь кнутобоев, четыре живодера, четыре акушерки и четыре
хирурга, всегда готовых оказать посетителям услуги, которые могут им
понадобиться; само собой разумеется, услуги акушерок и хирургов заключаются не
в оказании медицинской помощи, а в том, чтобы принимать участие в пытках. При
малейшем признаке заболевания обитатель сераля помещается в госпиталь и обратно
не возвращается.
Каждый сераль с трех сторон окружен высокой стеной, на окнах
имеются крепкие решетки, и обитатели никогда не выходят за пределы сералей.
Между главным зданием и стеной имеется пространство шириной несколько метров,
представляющее собой обсаженную кипарисами аллею, куда члены Братства могут
выводить на прогулку обитателей сераля и здесь, на свежем воздухе, предаваться
забавам, зачастую более жестоким, чем в помещении. Здесь же, под деревьями,
вырыты ямы, в которые сбрасываются тела погибших жертв; под сенью этих деревьев
можно устраивать ужины, иногда это делается на дне специальных котлованов, куда
любители острых ощущений спускаются по крутой лестнице, чтобы предаваться своим
извращенным наклонностям, требующим соответствующей обстановки.
45) Перед началом испытательного срока кандидат зачитывает
вслух клятву, подписывает ее, а также знакомится с перечнем обязанностей,
соответствующих его полу.
Между тем настало время ехать в клуб. Меня обрядили богиней
Света; моя поручительница с самого утра пребывала в прекраснейшем расположении
духа и оделась словно четырнадцатилетняя девочка. По дороге она напомнила мне,
что я с исключительной покорностью должна буду исполнять любые желания членов
Братства, добавив, что покамест мне придется потерпеть и обойтись без сералей,
ибо новички допускаются туда только через месяц после приема, и никаких
исключений при этом не допускается.
Особняк, к которому мы подъехали, располагался в одном из
самых укромных и менее всего населенных уголков Парижа; добираться до него нам
пришлось около часа. Мое сердце тревожно забилось, когда карета въехала в
сумрачный двор, осененный кронами огромных, и как мне показалось, черных
деревьев, и я услышала, как за нами с глухим стуком закрылись тяжелые ворота.
При выходе из кареты нас почтительно встретил слуга, помог нам спуститься и
провел в дом. Мою спутницу раздели донага в гардеробном помещении, а мне
предстояло обнажиться позже, в ходе церемонии. Я оказалась в настоящем, ярко
освещенном дворце; у самого входа, на полу, таким образом, чтобы никак нельзя
было обойти его, лежало большое распятие, усыпанное облатками; у дальнего, то
есть верхнего его конца, я увидела Библию, на которую также полагалось
наступить. Разумеется, эти препятствия не испугали и не смутили меня.
Я вошла в залу. На возвышении, в председательском кресле, восседала
женщина необыкновенной красоты лет тридцати пяти; она была обнажена, голову ее,
наподобие короны, венчала великолепная прическа. По обе стороны от ее трона
сидели двое — мужчина и другая женщина. В зале было не менее трехсот членов
клуба, совершенно голых; одни преспокойно совокуплялись обычным способом,
другие мастурбировали в одиночестве, третьи занимались бичеванием, многие
женщины, разбившись на пары, облизывали друг другу влагалище, некоторые мужчины
занимались содомией, некоторые уже испытывали бурный оргазм, но к моему
удивлению все происходило спокойно и даже как-то буднично. Я насчитала
несколько живописных и сладострастных групп из восьми-десяти человек, некоторые
состояли исключительно из мужчин, другие — только из женщин; были группы, где
несколько женщин развлекались с двумя мужчинами, или несколько мужчин ублажали
двух-трех женщин. В больших сосудах курились приятные благовония, напоминавшие
фимиам, и испускали необыкновенный аромат, который навевал истому. Мое внимание
привлекла троица возбужденных людей — один мужчина и двое женщин — которые
вышли из боковой двери, ведущей, по всей вероятности, в отхожее место. Но в
этот момент председательница встала и негромким, но властным голосом попросила
минуточку внимания.
Скоро все присутствующие успокоились, оставили свои занятия,
и несколько минут спустя я оказалась в окружении большой толпы; никогда прежде
меня не рассматривали с такой тщательностью и придирчивостью столько любопытных
глаз; зрители вслух выражали свое мнение, и мне показалось, что в целом это
мнение было благоприятным, судя по тому, как они переглядывались и одобрительно
кивали, однако я заметила немало насмешливых гримас и завистливых взглядов —
разумеется, женских, — и вздрогнула при мысли о том, что совсем скоро мне предстоит
стать покорным объектом всевозможных желаний и страстей этой толпы,
возбужденной моей молодостью и моим очарованием. Наконец, президентша велела
мне пройти на помост, отделенный от залы баллюстрадой, и стать лицом к ней,
затем по ее команде две служанки в мгновение ока сняли с меня все одежды. Когда
они удалились, оставив меня абсолютно голой и беззащитной перед похотливыми
взглядами нескольких сотен зрителей, я, признаться, почувствовала некоторое
смущение, впрочем, оно было мимолетным, и мое бесстыдство вновь вступило в свои
права тем более, что тотчас послышался восторженный гул. Словом, я
почувствовала спокойную уверенность и достойно ответила на вопросы, заданные
мне председательницей.
