— Простите, — вставила Клервиль, — но я с
вами не согласна. Я все-таки не совсем довольна ее поведением. Конечно, Жюльетта
всегда с радостью совершает преступление, но до тех пор, пока ее влагалище не
увлажнится, ей недостает твердости духа. Между тем это надо делать спокойно,
хладнокровно, с сознанием цели и с ясной головой. Преступление есть факел,
который разжигает костер страсти, — это всем понятно, однако мне сдается,
что у Жюльетты все обстоит наоборот: страсть подвигает ее к преступлению.
— Да, это огромная разница, — согласился
министр, — так как в этом случае преступление является чем-то
вспомогательным, второстепенным, а ведь оно должно стоять на первом месте.
— Боюсь, что я согласен с Клервиль, милая
Жюльетта, — сказал Нуарсей, — и считаю, что тебе недостает твердости;
мне кажется, всему виной — твоя пагубная чувствительность. Дурные поступки, на
которые вдохновляет нас воображение, — продолжал он, — являются
точным показателем степени нашего умственного развития. Живость и
необузданность в существе высшего порядка настолько сильны, что такой человек
не остановится ни перед чем; стоящие перед ним препятствия служат для него
дополнительными удовольствиями, а их преодоление свидетельствует не об
испорченности, как полагают недалекие умы, а о твердости духа. Ты, Жюльетта, в
таком возрасте, когда способности твои должны достигнуть апогея; ты вступила в
юность уже достаточно подготовленной — ты много размышляла и стряхнула с себя
все глупости и предрассудки, навязанные тебе в детстве. Словом, у тебя нет
причин для беспокойства, так как солидная подготовка не прошла даром, и карьера
твоя обещает быть блестящей; кроме того, у тебя есть все для этого необходимое:
сильный и пылкий темперамент, крепкое здоровье, жар в чреслах и холодное
сердце, не говоря уже о неутомимом и не знающем пределов воображении и порочном
уме. Поэтому мы можем надеяться, друзья, что Жюльетта пойдет очень далеко;
однако я боюсь, как бы она не споткнулась на своем пути, не замедлила свою
поступь; и если тебе случится оглянуться назад, девочка, пусть это будет только
для того, чтобы упрекнуть себя за то, что ты сделала так мало, а не для того,
чтобы похвалить себя за достигнутые успехи.
— Я ожидаю от нее еще большего, — снова заговорила
Клервиль, — и хочу повторить: я надеюсь, что Жюльетта будет творить зло, в
том нет никаких сомнений, но не для того, чтобы подогреть похоть, чем,
по-моему, она занимается сейчас, а только ради удовольствия творить его. Я
надеюсь, именно в чистом злодействе, в злодействе, свободном от плотских
удовольствий, она найдет наслаждение, не меньшее, чем то, которое дает ей
похоть; я думаю, она будет употреблять все средства и возможности, чтобы
творить это черное дело. Запомни, Жюльетта, что это нисколько не уменьшит
наслаждений, которые ты получаешь от распутства, ты будешь наслаждаться им так
же, как прежде, и, быть может, даже еще больше. Но мне решительно не нравится,
когда ты возбуждаешь себя физически для того, чтобы дойти до готовности к
преступлению; последствия таких упражнений могут быть весьма неприятными:
наступит день, когда твой аппетит начнет угасать, и желания покинут тебя, вот
тогда ты окажешься неспособной ни к чему дурному. Если же ты будешь следовать
моим советам, преступление сделается источником твоих страстей. И не будет
надобности совать пальцы во влагалище, чтобы вдохновить себя на злое дело,
напротив, творя зло, ты будешь ощущать потребность в физической ласке. Надеюсь,
я ясно выразила свою мысль.
— Дорогая моя, — отвечала я, — ваша философия
ясна как день, и я ее принимаю целиком, потому что она мне по сердцу. Неужели
вы в этом еще сомневаетесь? Чтобы доказать это, я готова пройти любое
испытание. Если бы вы внимательно проанализировали мое поведение нынче вечером,
я уверена, вы бы не упрекали меня с такой суровостью; я дошла до стадии, где
человек любит злодейство ради самого злодейства; мне только недавно стало ясно,
что преступление разжигает мои страсти, и там, где нет приправы в виде
преступления, я не нахожу радости. Однако же мне нужен ваш совет. Дело в том,
что никаких угрызений совести я больше не испытываю и говорю честно, что с ними
покончено навсегда, как бы чудовищны ни были мои поступки, но мне стыдно
признаться, что иногда я краснею, как стыдливая Ева, только что съевшая
запретный плод. Наши оргии, наши безумства — все это дела, о которых мне бы не
хотелось кричать на весь белый свет, не хотелось бы, чтобы о них знал еще
кто-то, кроме моих близких друзей, и я не понимаю, почему я стыжусь их.
Объясните, сделайте милость, почему из этих двух недостойных чувств — угрызения
и стыда — я совершенно невосприимчива к первому, но не могу избавиться от
второго? Я знаю, что между ними существует большое различие, но не понимаю, в
чем оно состоит.
— Различие в том, — ответил Сен-Фон, — что
стыд связан с оскорблением, которое наносит общественному мнению какой-нибудь
определенный порок, а угрызение связано с болью, которую этот порок причиняет
нашей собственной совести; таким образом, можно устыдиться поступка, который не
вызывает угрызений, если этот поступок оскорбляет общепринятую мораль, не
затрагивая ничьей совести; точно так же можно чувствовать в себе раскаяние, не
испытывая при этом стыда, если совершенный поступок не нарушает обычаев данной
страны, но тревожит совесть человека. Приведу пример: если тебе доведется
гулять обнаженной в саду Тюильри, ты покраснеешь от стыда, но вряд ли будешь
испытывать угрызения совести, а вот, скажем, полководец будет терзаться от
того, что послал двадцать тысяч своих солдат на неминуемую смерть, однако стыда
при этом чувствовать не будет. Тем не менее оба этих тягостных чувства в
конечном счете можно устранить посредством привычки. Теперь ты принадлежишь к
Братству Друзей Преступления, и я уверен, что постоянное участие в собраниях
клуба постепенно избавит тебя от чувства стыда, взамен ты приобретешь такое
ценное свойство, как цинизм, который поможет тебе преодолеть твою нынешнюю
слабость; а чтобы ускорить процесс лечения, я советую тебе как можно чаще
демонстрировать свое дурное поведение, иными словами, чаще показываться нагишом
на публике и носить самые вызывающие туалеты, вот тогда ты вообще отвыкнешь
краснеть. Эти меры следует сочетать с твердыми принципами, и скоро все твои
треволнения и тягостные мысли останутся в прошлом, потому что у тебя появится
совершенно иной взгляд на вещи, и поступки, которых ты стыдилась прежде, будут
доставлять тебе только удовольствие.
Затем мы перешли к житейским вопросам, и Сен-Фон сообщил
мне, что в самом скором времени состоится свадьба его дочери Александрины с его
другом Нуарсеем и что он договорился с будущим зятем отправить юную даму на все
лето ко мне, чтобы та пожила в моем доме и получше узнала вкусы человека, с
которым ей предстоит связать свою судьбу.
— Мы с Нуарсеем хотим, — добавил министр, —
чтобы ты вылепила ее душу по своему образу и подобию. Ты должна терпеливо
воспитывать юную девицу, питать ее мудрыми советами и добрыми примерами. Я не
знаю, как долго будет продолжаться ее брак с моим другом после твоего
воспитания, но знаю наверняка, что она ему не понравится, если окажется
неловкой или, что еще хуже, целомудренной. Поэтому сделай все возможное,
Жюльетта, и ты окажешь нам неоценимую услугу, о которой мы никогда не забудем.
