Распутники внимательно осмотрели меня, поворачивая то так,
то эдак, но главное их внимание было сосредоточено на определенной части тела,
и я поняла, что недаром итальянцы имеют склонность к прелестям, которые так и
не сумел оценить господин де Лорсанж.
— Итак, Жюльетта, — заявил герцог, — хочу
предупредить тебя заранее, до того, как мы займемся делом, что ты должна
показать все свое искусство на юношах, которые будут проходить через эту
комнату. Располагайся на кушетке, они будут входить друг за другом через дверь
справа и выходить слева; ты будешь ласкать и возбуждать их так, как требует
твоя национальная принадлежность, ибо нигде на земле не умеют ласкать мужской
член лучше, чем во Франции. В тот момент, когда они будут готовы к оргазму, ты
вставишь один член мне в рот, другой — в рот моего друга, куда они и должны
сбросить сперму; после этого мы будем содомировать их по очереди. Твои же
непосредственные услуги не понадобятся до тех пор, пока мы не насладимся сполна
этой вступительной церемонией, только тогда мы дадим тебе знак приступить к
остальным обязанностям.
Закончив свои объяснения, герцог взмахнул рукой, и парад
начался; все юноши, которых я ласкала, были в возрасте четырнадцати-пятнадцати
лет, все они были красоты неописуемой. Все испытали оргазм, некоторые — впервые
в своей жизни; оба распутника, не забывая возбуждать себя рукой, глотали семя,
затем принимались содомировать юношей: один из них держал жертву, другой в это
время трудился в его потрохах, причем я обратила внимание, что ни один из двоих
так и не кончил. После турнира оба вошли в раж, пот ручьями струился по их
лицам, на губах выступила пена.
— Теперь твоя очередь, — закричал герцог, —
теперь ты, французская богиня, должна получить свою долю фимиама, подогретого
этими сорванцами; правда, я не надеюсь, что твой анус такой же узкий, как у
них, но мы попробуем исправить этот недостаток.
Они смочили мне задний проход спиртовым раствором, который
оказал такое удивительное действие, что когда они принялись меня содомировать,
им пришлось в буквальном смысле слова пробивать брешь, чтобы проникнуть в
заветную пещерку; они, один за другим, штурмовали крепость и один за другим
извергались в ее стенах, проявляя признаки высшего удовлетворения; в это время
их облепили шестеро юношей: двое предоставили свои зады для лобзаний, еще двоим
распутники ласкали члены руками, двое других сосали им анусы и щекотали яички.
Наконец герцог со своей свитой удалились, и я осталась одна, переводя дух и
зализывая раны. Потом вошла женщина, помогла мне одеться и отвела меня на
постоялый двор, отсчитав тысячу цехинов.
Не вешай носа, говорила я себе, твоя прогулка по Италии не
обойдется тебе очень дорого, главное — постарайся выжать все, что возможно, в
каждом городе, где остановишься, и ты не только сможешь оплачивать все свои
расходы, но и не притронешься к наследству мадам де Лорсанж.
Однако жизнь публичной шлюхи — это отнюдь не постель,
устланная розами, правда, я выбрала эту профессию по доброй воле и вместе с ее
выгодами добровольно приняла неизбежные неприятности. А до бедствий, которыми
часто заканчивается такая карьера, надеюсь, дело не дойдет.
Будучи человеком богобоязненным, король Сардинии тем не
менее любил либертинаж. Шабле рассказал ему о моих способностях, и его
величество пожелал встретиться со мной. Диана успокоила меня, заметив, что речь
идет всего лишь о нескольких клистирах, вставленных королевской рукой,
содержимое которых мне предстоит выбросить из себя, лаская при этом самый
благородный член Сардинии, и за это я получу две тысячи цехинов. Сгорая от
любопытства и желания узнать, действительно ли монархи испытывают такой же
оргазм, как все прочие смертные, я приняла приглашение короля. Он принял на
себя унизительные обязанности моего аптекаря, и я шесть раз сбросила ему в рот
бурлящую смесь, лаская губами его орган, чем привела его величество в
неописуемый восторг. Словом, его извержение было по-королевски щедрым и
неистовым. Потом он предложил мне отпить утренний шоколад из своей чашки, и я с
благоговением сделала это. Вслед за тем мы начали беседовать о политике.
Привилегии, предоставленные мне моей национальностью и полом, которые я к тому
времени осознала в полной мере, и моя врожденная откровенность внушили мне
дерзость, и вот, насколько я помню, какую речь я произнесла в то утро перед
этим правителем игрушечной страны:
— Я обращаюсь к вам, глубокоуважаемый ключник Италии,
происходящий из рода, чье восхождение стало невероятным событием в политике; к
вам, чьи предки, люди незнатного происхождения и простые козопасы, сделались
могущественными вельможами и получили свои права от принцев, пришедших с севера
завоевать Италию, в виде своей доли военной добычи; к вам, первейшему из мелких
царьков Европы, и прошу вас выслушать меня.
Вы сидите высоко в горах наподобие зоркого орла,
подстерегающего голубя, и видите сами, что ваше благополучие, да и ваше
существование, зависит от прихоти соседних монархов или от ошибок коронованных
безумцев; я знаю, что ваше положение держится на этом вот уже тридцать лет, но
сегодня в мире происходят большие изменения: прихоть монархов легко может обернуться
против них самих, а ошибки коронованных безумцев больше не приносят вам выгод,
поэтому оставьте в покое скипетр, мой друг, верните Савойю Франции и
ограничьтесь той землей, которую Природа изначально подарила вам, взгляните на
эти величественные вершины, вздымающиеся на западе, — разве сотворившая '
их рука не сделала их вашими естественными границами? Какая нужда заставляет
вас царствовать на земле, которая всегда была французской, вас, кто не в силах
править даже итальянцами? Не стоит, друг мой, умножать породу королей: на земле
и без того слишком много этих бесполезных личностей, которые, жирея на народной
нищете, оскорбляют и грабят народ под видом строгого правления, В наше время
нет ничего более ненужного, нежели монарх, так откажитесь от этого пустого
титула, пока он не вышел из моды, сойдите со своего трона добровольно, пока,
что вовсе не исключено, вас не стащил с него силой народ, уставший от тронов.
Свободные люди с философским складом ума не расположены держать на своей шее
человека, который, если хорошенько разобраться, не имеет ни особых, отличных от
других, потребностей, ни особых заслуг и возможностей; для нас помазанник божий
больше не является священным и неприкосновенным лицом, сегодня мудрость смеется
над пигмеями вроде вас, у которых где-то в сундуке лежат истлевшие пергаментные
грамоты предков и которые по этой причине воображают, будто они рождены править
над людьми. Ваш авторитет, любезный друг, уже не подкрепляется регулярной
добычей, сегодня он зиждется только на хрупком и непостоянном общественном
мнении, но как только мнение это изменится — а этого ждать недолго, — вы
окажетесь внизу, среди своих подданных.
Только не думайте, что изменения произойдут не скоро: по
мере того, как люди умнеют, они начинают критическим взглядом смотреть на то,
что прежде умиляло и восхищало их, а правителям, подобным вам, такой взгляд не
сулит ничего хорошего. Уже сейчас идут разговоры о том, что король — всего лишь
обычный человек, только испорченный роскошью и развращенный деспотизмом, что на
земле нет ни одного монарха, достойного своего титула. Первое, что требуется от
человека, который хочет управлять людьми, — это хорошо знать их, но как
может судить о них тот, кто постоянно окружен лизоблюдами и всю свою жизнь
живет вдали от народа, кто даже не способен понять свой народ? Нельзя научиться
царствовать, пребывая в чертогах роскоши и блаженства. Тот, кто всю свою жизнь
купался в ласках фортуны и ничего не понимает в нуждах простого народа, не
имеет права вершить судьбы нации, состоящей из несчастных и обездоленных. Да,
сир, последуйте моему совету: выбросьте королевские игрушки и вернитесь на
грешную землю — больше вам ничего не остается.
