Секс в современной культуре стал иным, он на пороге новых
изменений. Освобождение Эроса, по мнению Г. Маркузе, ведет к освобождению
человечества, а сексуальная близость облагораживается любовью. Поэтому
современная культура должна пройти через проблематику Сада, вербализировать
эротическую стихию, определить логику сексуальных фантазий. Лишь при условии
богатого знания о законах эротики, уничтожения ханжеских табу, свободного
владения языком страстей, наконец такой ментальности, которая позволяет читать
Сада не столько как порнографическое откровение, занятное само по себе сколько
философское кредо наслажденца, можно преодолеть ту болезнь немоты, которая
сковывает «смущающуюся» культуру Совершенно прав В. Ерофеев, утверждающий, что
«Маркиз де Сад — это этап европейской культуры»
[7]
.
Р. Рахманалиев
Книга первая
Мы с Жюстиной выросли и получили воспитание в Пантемоне.
Название этой славной обители должно быть вам знакомо, и нет нужды добавлять,
что в течение многих лет из этого монастыря регулярно выходили самые прелестные
и самые распутные женщины, во все времена украшавшие Париж. Вместе со мной в
Пантемоне оказалась Эвфрозина, юная дама, по стопам которой я возмечтала пойти
и которая когда-то жила по соседству с моими родителями. Она сбежала из
отцовского дома, чтобы с головой окунуться в либертинаж,
[8]
и от
нее и от другой монахини, ее старшей подруги, я получила первые и основные
понятия о морали, той самой морали, которая, если судить по рассказу моей
сестры о ее собственной жизни, покажется вам довольно странной для девушки моих
лет, поэтому, прежде чем продолжить свое повествование, я должна сказать
несколько слов об этих замечательных женщинах и дать вам краткий отчет о том
раннем периоде своей жизни, когда в плодородные глубины моей неопытной души,
соблазненной и развращенной этой парочкой сирен, было брошено семя, коему
впоследствии суждено будет расцвести пышным цветом порока.
Монахиню, о которой я хочу рассказать, звали Дельбена. Когда
я с ней познакомилась, она уже пять лет была аббатисой монастыря и приближалась
к своему тридцатилетию. Я не встречала женщины более очаровательной, чем
Дельбена. Она была бы идеальной моделью для любого художника: нежное ангельское
лицо, светлые локоны, большие голубые глаза, в которых светилась призывная
нега, фигура, будто скопированная с одной из Граций.
[9]
Совсем
юную, в возрасте двенадцати лет, Дельбену заточили в монастырь только ради
того, чтобы ее старший брат, которого она люто ненавидела, получил предназначавшееся
ей приданое. Оказавшись в заточении в том нежном возрасте, когда начинают
бродить страсти, смутные и еще неопределенные, когда просыпается интерес к
окружающему миру и, в частности, к миру мужчин, только благодаря своей
стойкости, которая помогла ей успешно выдержать самые суровые испытания, она, в
конце концов, научилась отважно смотреть судьбе в глаза. Будучи не по годам
развитой, изучив все философии, и сама научившись мыслить по-философски,
Дельбена стоически приняла свое заточение, но при этом сохранила двух или трех
самых близких подруг. Они навещали ее, утешали и, поскольку она оставалась
очень богатой, продолжали снабжать книгами и довольно невинными удовольствиями,
которые еще сильнее распаляли ее воображение и без того богатое от природы и
ничуть не стесненное затворничеством.
Что же касается Эвфрозины, ей было пятнадцать лет в то
время, когда я ее узнала, и уже полгода она была ученицей мадам Дельбены, когда
они обе предложили мне присоединиться к их обществу. Случилось это в тот самый
день, когда мне пошел тринадцатый год. Эвфрозина имела стройный стан, красивые
глаза, живой ум, хотя, пожалуй, была чересчур высокой, и кожа ее не отличалась
белизной и упругостью — одним словом, ей было далеко до нашей наставницы.
Нет нужды говорить, что среди живущих взаперти женщин
единственным поводом для дружбы и привязанности может быть только
сладострастие: они привязываются друг к другу не в силу добронравия, а
благодаря взаимным удовольствиям плоти, и если с первого взгляда, с первого
прикосновения между ними вспыхивает искра страсти, они становятся неразлучными.
Обладая исключительно сильным темпераментом, уже в девять лет я приучила свои
пальцы чутко откликаться на любые желания, возникающие у меня в мозгу, и по
мере возможности утолять их, и с тех пор я ничего так не жаждала, как случая
без раздумий броситься в полную наслаждений жизнь, двери в которую широко
раскрыла для меня моя врожденная предрасположенность. Вскоре случай такой
представился; Эвфрозина и Дельбена дали мне то, чего я так долго и
бессознательно искала. Страстно возжелав заняться моим воспитанием, наставница
однажды пригласила меня на обед. Там же присутствовала Эвфрозина. Погода была,
как нарочно, великолепная, солнце ласково пригревало воздух, поэтому я нашла
моих новых подруг в очаровательном неглиже: кроме прозрачных нижних сорочек,
подвязанных широкими розовыми поясами, на них ничего не было.
— С самого первого дня, как ты появилась в нашем
заведении, — начала мадам Дельбена, запечатлев бесстрастный, как мне
показалось, поцелуй на моем лбу, хотя глаза ее и руки выдавали некоторое
волнение, — мне захотелось ближе познакомиться с тобой. Ты красива, не
лишена, по-моему, сообразительности и прочих талантов, а молодые девушки
подобного рода занимают особое место в моем сердце. Ого, ты уже краснеешь,
милый ангел! Я запрещаю тебе краснеть! Скромность — это иллюзия, и знаешь,
откуда она происходит? Это продукт не чего иного как наших, так называемых,
культурных привычек и нашего воспитания, это есть то, что называется
условностями. Природа создала мужчину и женщину обнаженными, не ведающими ни
отвращения, ни стыда. Если бы человек строго следовал указаниям Природы, он ни
за что не сделался бы жертвой скромности. Есть непреложная истина, прелесть
моя, которая гласит, что существуют добродетели, чьим источником служит не что
иное, как полное небрежение законами Природы или же их полное незнание. Разве
мог бы человек настолько увязнуть в христианских заповедях, если бы дал себе
труд внимательно посмотреть, из чего они состоят? Ну да ладно, побеседуем об
этом как-нибудь в другой раз, а пока поговорим о другом. Ты не желаешь
присоединиться к нашей компании, я имею в виду наши костюмы?
После чего эти дерзкие красотки с милыми улыбками
приблизились ко мне, и в мгновение ока я оказалась точно в таком же виде, в
каком были они, а во время процедуры раздевания поцелуи мадам Дельбены
приобрели совершенно иной характер.
— Ах, наша Жюльетта просто прелесть! — с
восхищением вскричала она. — Ты только взгляни на эти маленькие сладкие
грудки, посмотри, как они трепещут! Знаешь, Эвфрозина, я бы сказала, что ее
тело аппетитнее, чем твое… Кто поверит, что ей еще нет и тринадцати?
