Люди делятся на биологически полноценных, неразгаданных и, дипломатично говоря, всех остальных. До кроватей, ориентированных под человеческий рост, человечество додумалось сразу после этого полезного изобретения. А к принятию различных исходя из биологических параметров людей систем ценностей оно подходит только сегодня. Но очевидно, что ценности у биологически полноценного и вырожденного человека различны. Любая же социальная система усредняет эти ценности и хочет, чтобы все их исповедывали. В результате довольных просто нет. Главная цель и смысл жизни для биополноценных — это «вечная жизнь» в изначальном понимании первого времени человечества, в понимании через призму инстинкта. Для биологически неполноценных ценности всегда абстрактны, и в основном сводятся к потреблению — славы, еды, товаров, услуг, ощущений. И если бионеполноценному нужны только ощущения, например от водки или наркотиков, общество должно помнить, что своими действиями оно может лишить личность единственного смысла жизни. А человек биополноценный принадлежит не только себе, он принадлежит еще и своей нации как компонент «вечной жизни»; в этом случае общество (только в лице нации) должно иметь право (ограниченное, как максимум информационное) на вмешательство.
Абсолютное большинство современного населения используют исключительно рефлексивную модель поведения. Иначе говоря, они отвечают на вызовы со стороны внешнего мира и собственного организма, даже не пытаясь эти вызовы проанализировать. Рефлексивная модель свойственна как животным, так и биополноценным, и бионеполноценным людям. Типичный пример такого поведения – поругался с начальником, набил морду жене. А логика включается только по рефлексивной команде, да и то исключительно у молодежи, поскольку у нее она в силу возраста не атрофирована.
Сложные рефлексивные проявления сводятся к так называемым демонстрациям. У животных присутствуют индивидуальные демонстрации и массовые. Индивидуальные сводятся к моральному подавлению членов своей группы – например, когда павиан, чувствуя необъяснимый дискомфорт от бездействия, начинает верещать, демонстрировать свои половые достоинства и задирать окружающих. Массовые имеют целью сплочение группы через совершение общего действия – например, когда павианы начинают все вместе верещать, бегать и прыгать. Эти проявления ничуть не уменьшились в человеческом обществе за все время его эволюции; чувство необъяснимого дискомфорта заставлет человека совершать действия совершенно аналогичные. Павианы, как и люди, не знают, зачем они совершают эти действия, и тем более не знают, что это рефлексивная реакция на необъяснимый дискомфорт. Но это говорит о том, что психологически эти люди от обезьян не отличаются, отличие только в лучшей обучаемости и лучшей логике; дрессировка и логика, кстати, снижают степень агрессии подобных рефлексивных проявлений, но не их число. И еще момент – это свойственно большинству населения, но все–таки не всем.
В современном «массовом обществе» людей волнуют не реальные проблемы, а абстрактные, не влияющие на их жизнь ни прямо, ни косвенно. Это происходит из–за того, что в сознании отсутствует биологический стержень, вокруг которого сознание и должно формироваться. В сознании возникает перекос: цели у человека нет, а механизм для реализации цели есть. И механизм требует действия. В том числе, как и у животных, массового, стайного. Один волк завыл – все подхватили. Вопрос «зачам» — он для немногих избранных. Получается, что бионеполноценные (и не только) просто запрограммированы действовать без цели. И человек начинает действовать, и смысл его действия — не результат, а рефлексивное состояние — или ощущения, или участия, или присутствия. Разумеется, и биополноценным приятны ощущения; но у них есть и реальность, в которой они должны украсить этот и без того замечательный мир. И к тому же биополноценные строят национальную иерархию, с помощью которой направляют рефлексивную энергию масс в национальное русло.
В современном мире сложность систем приводит к тому, что человек не может понять, что именно вызывает в нем чувство дискомфорта. Степень протеста против ограничения свободы выбора всегда соизмерима со степенью ограничения этой свободы. Насколько ограничивается свобода – настолько и усиливается протест. Ужесточение средств контроля приводит к замене протеста социального – митинги, демонстрации, революции – на протесты асоциальные (иначе — антиобщественные) – наркотики, создание субкультур, и т.д. Протест подсознателен, и он в той или иной мере неизбежен, различны только формы его проявления. Асоциальность бывает разной – пассивной, больше выражающейся в словах, что характерно для старшего поколения, и агрессивной до криминальности — что специфично для молодого. Асоциальность отрицает обычно все культурные институты, что опять ведет к насилиям и жестокости.
Если уровень человека недостаточен для сложноорганизованного общества, он пытается упростить все, что не понимает. Ранее уже говорилось о гомосексуальной культуре как явном идентификаторе, и потому можно рассмотреть индикатор неявный и потому более сложный – отношение к тайне, или к понятию сакрального. Сакрализация секса означает нежелание делиться. Это видовое поведение биополноценных людей и животных. Благодаря сакрализации брать и получать можно дольше. Потому что если получить все сразу, потом уже ничего не захочется. Десакрализация происходит все равно; но она должна подверждать свободный выбор, поскольку собственная сакрализация приносится в жертву партнеру. Сакрализация – один из самых сложных человеческих (и не только) биологических институтов. Потому она чаще всего подвергается нападкам неспособных чувствовать смысл сакрального бионеполноценных.
В современном мире возникло целое наравление в масс–медиа, занимающееся раскрытием того, что в традиционном понимании афишировать не положено. Например, существуют передачи, смысл которых — подглядывать. Вообще–то подглядывать для биополноценных не хорошо, и человек подглядывающий именуется вуайеристом, а показывающий — эксгибиционистом. И то, и другое — извращения. Но увеличение числа биологически неполноценных, в частности одержимых этими патологиями, стало настолько высоко, что они стали представлять собой биологическую группу. Спрос биологической группы рождает предложение в масс–медиа.
Эксгибиционизм – отчаянный протест против сакрализации, когда сакрализировать нечего и не для кого. Вуайеризм – зацикленность на детском наблюдении за миром. На экране – эксгибиционисты, у телевизора – вуайеристы. Всегда хорошо, когда люди находят друг друга. Но биополноценным желательно знать, как идентифицировать такие «находки».
В жизни биополноценного человека всегда есть какой–либо ореол тайны. Тех, у кого тайны нет, это возмущает – потому что в тайне видится превосходство. Когда нудизм набирал силу, существовали совместные пляжи. Но вид нормального человека приводил нудистов в состояние агрессии, и потому теперь пляжи разделены.
У людей всегда ценилось обладание повышенными качествами – силой, красотой, выносливостью. Мужчина может за день удовлетворить крайне ограниченное количество женщин; женщина – фактически любое количество мужчин. Потому ценными экземплярами могут считаться способные на много мужчины и способные к воздержанию женщины. Воздержание в данном случае – синоним избирательности, а избирательность ведет к повышению качества потомства. В таком случае невоздержание – это плохо. Если женщина не может выбрать свой «лучший» экземпляр в ограниченном временном промежутке, значит она не может реализовать свой механизм свободного выбора. Следовательно, ее биополноценность снижена.
