— Не стой как монумент кайзеру! Заводи двигатель — переходим в контратаку, я стрелок, ты заряжающий. Все, бегом! — налетел на него Дитрих.
Воинственный вид командира мало вязался с костюмом Адама до изобретения фиговых листочков, и Клаус никак не мог включиться в происходящее. Наконец он стряхнул оцепенение и полез в люк.
Из кустов к танку выскочил мокрый и грязный Генрих, до жути похожий на исполинского мускулистого папуаса, только без страусовых перьев. От волнения он уцепился своими ручищами за ноги карабкающегося на танк майора, от испуга и неожиданности тот едва не отдал Богу Душу.
— Повальное безумие! Ты что, обалдел — в таком виде на командира бросаться! Прямо не день, а коллективное убийство Дитриха. — Он критически оглядел Генриха и заметил: — А ты неплохо замаскировался.
— Я в вашем распоряжении, господин Морунген! — заорал Генрих, словно стремился преодолеть голосом миры и века.
— Нет, нет, в качестве заряжающего ты мне сейчас не нужен! Беги к Гансу и отводи его подальше в лес! Я сейчас буду стрелять! Этого красавца пулей не сразить — тут нужен другой калибр.
Генрих развернулся и припустил в обратном направлении.
— Вот уж не думал, что большевики до такого дойдут. — Дитрих развернул башню и прицелился. — Мы их явно недооценивали.
— А я думал, что драконы только в сказках бывают, — подал голос Клаус, держа наготове следующий снаряд.
— Что же они там медлят? — волновался Дитрих. — Ну же, Ганс, отходи, отходи быстрее. — Он обратился к Клаусу: — В сказках, говоришь. А у них тут вся жизнь — сказка! Давай для начала зажигательным заряжай.
— Есть зажигательным! Снаряд готов!
— Ну, ребята, надеюсь, вы надежно укрылись, — пробормотал Дитрих, не отрываясь от прицела.
Выстрел. Дикий грохот. Огненный взрыв в паре метров от головы змея сотрясает берег, вздымая в воздух фонтан песка. Кусты и землю охватывает пламя. От влажных зарослей валит густой дым.
Клаус освободил дымящуюся гильзу и поинтересовался:
— Какой следующий прикажете заряжать?
— Попал — не попал… — пробормотал Морунген, — ни черта не видно… но горит хорошо. Давай еще зажигательный!
— Есть еще зажигательный!
Он быстро зарядил следующий снаряд. Майор немного сместил башню, пристально вглядываясь в прицел:
— Ну, где ты? Куда же ты подевался, любитель голых немцев?!
Выстрелить еще раз ему не пришлось. В клубах темно-серого дыма не было видно никаких следов сердитого и голодного русского дракона, зато из лесу возникли закопченный Ганс с пулеметом и замурзанный Генрих, размахивавший какой-то грязной тряпкой, — не иначе как какой-нибудь деталью из собственного многострадального гардероба.
Морунген высунулся из башни и с любопытством огляделся:
— В чем дело, мы победили или проиграли?
— Прекрасный выстрел, господин майор! — сообщил Ганс, принимаясь за штаны, которые по уставу должны были находиться совсем в другом месте и совсем в ином виде.
— Но он успел убежать в воду! — доложил Генрих.
— Быстро одевайтесь, — коротко распорядился Морунген, вылезая из танка и отправляясь на поиски своего имущества, — собирайте вещи, и надо убираться отсюда, пока из реки не вылезла конница Буденного или регулярные части Красной Армии.
В этот момент к нему подошел раскрасневшийся, разгоряченный сражением Вальтер и, невинно глядя командиру в глаза, спросил:
— Господин майор, а можно, пока вы будете одеваться, я мигом в речке сполоснусь?
Впоследствии очевидцы утверждали, что таких выпученных глаз у майора они не видели больше никогда, хотя это приключение было далеко не последним.
— Ты вообще нормальный немец?
— Да, господин майор, — бодро ответствовал Вальтер.
— Тогда почему ты задаешь такие странные вопросы?
— Я просто хотел узнать, господин майор, — не унимался Треттау, — можно ли мне немного помыться перед отъездом?
— Вальтер, ты меня удивляешь
— Но, господин Морунген…
— В следующий раз, когда поеду кататься на танке по России, тебя с собой не возьму, все — можешь идти купаться.
Треттау, печальный до невозможности, отправился собирать свои вещи. Пока Морунген одевался, сидя на гусенице танка — что придавало ему уверенности как в себе, так и в завтрашнем дне, — к нему придвинулся несколько растерянный Клаус
— Почему этот змей напал на нас, не понимаю… Мы ведь ничего плохого ему не сделали?
— Клаус, мы не будем похожи на райских птичек, даже если отвинтим ствол, а вместо свастики нарисуем оливковую ветвь, — доходчиво пояснил майор. И после секундного раздумья добавил: — К тому же ты наверняка пахнешь немцем.
Какое-то время он принюхивался к Клаусу, а потом продолжил:
— Немцем, политым французским одеколоном, а у здешних драконов стойкая неприязнь ко всему немецкому, теперь ясно?
— Ясно. Только не ясно, как русские смогли настроить животных против нас?
— Клаус, — рассмеялся майор, — ты совсем от ужаса перестал соображать. Этот дракон хищник, судя по его зубам, а еще из курса начальной зоологии любому школьнику известно, что все хищники оберегают свою территорию от пришельцев.
— Значит, он считает это жуткое место своим домом?
— Конечно, он тоже русский, он здесь родился.
— Вы, я вижу, не удивлены тем, что мы встретили здесь такое древнее, можно сказать доисторическое, чудовище? — не унимался механик.
— Ты видел их технику на полях? — ответил Дитрих вопросом на вопрос. — Ты видел их противотанковую сеть? Ты познакомился с их фрау? Тогда скорее мне нужно удивляться тому, что ты еще чему-то здесь способен удивляться…
— Это правда, — вынужден был согласиться Клаус.
— Глазам своим не поверил бы, — встрял в разговор Вальтер. — В принципе, то что мы с вами видели, — это сенсация, и в научных кругах нам обеспечена и прижизненная, и посмертная слава. В сущности, как мало мы знаем о России. Оказывается, здесь даже природа в корне отличается от европейской. Знаете, что удивляет лично меня?
— ???
— То, что русские не выступают с докладами на международных конференциях. Они могли бы стать во главе современной биологии, палеонтологии и других логий…
— Может, они придерживают этих зверей как секретное оружие, — предположил Генрих. — Они варвары, им конференции абсолютно чужды. А вот иметь за пазухой такой камень — это не шутка. Вообразите себе, что стало бы с нами, если бы не наша бронированная крошка.
— Ну вот, и первое боевое крещение в сражении с близкими родственниками, — улыбнулся Ганс. — «Белый дракон» оказался не по зубам русскому дракону. И все-таки здешние места производят жуткое впечатление. В голове не укладывается.
