— Хорошенький дворец! — изумился Ганс.
— Генрих! — возмущенно рявкнул майор. — В России с монархией давно покончено. Уж чего добились коммунисты, так это монополии на власть. А все благодаря этому Марксу, фантазеру, будь он неладен. Сейчас, может, и воевать бы не пришлось.
Однако Генрих не желал отказываться от удачной идеи:
— Вы сами говорили, Россия — страна большая, с момента переворота прошло всего каких-то двадцать с лишним лет. Коммунисты могли просто не обнаружить эту маленькую монархию в каких-нибудь закоулках и медвежьих углах. Мы же видели их просторы: здесь не то что монархию, здесь конец света прошляпить можно. Логично?
— Логично, — не смог не согласиться Дитрих. — Но нам от этого не легче. Раньше мы хотя бы могли договориться с большевиками, а сейчас с кем договариваться: с теми, кто в замке сидит, или с теми, кто его осаждает?
— Спохватились, — пробурчал Вальтер. — Тех уже и след простыл.
— А осажденным, полагаешь, мы очень нужны? Политика расовой чистоты не приемлет компромиссов здесь либо ты с нами, либо против нас.
— Герр майор, — твердо сказал Треттау, — полагаю, у нас нет выбора. Союзники не выстраиваются к нам в очередь, а без помощи местного населения мы никогда не найдем эти неуловимые Белохатки. И мне даже страшно подумать, что ждет нас в фатерлянде, если мы не выберемся отсюда в ближайшее время и не вернем экспериментальную машину. Мы остро нуждаемся в поддержке.
— Вот-вот, — заметил Дитрих сварливо, — поддержка поддержкой, а ответственность за секретную машину лежит на мне. Вас расстреляют за компанию, а меня как основного виновника. Улавливаете разницу? Чтобы никакой самодеятельности и либеральщины, ясно?! Если ясно, тогда, Клаус, направляемся к воротам, и не спеша. Здесь, как загадочно говорят русские, либо грудь в крестах, либо голова в кустах.
С душераздирающим скрипом и лязгом был спущен подъемный мост, затем тяжеленные, обитые бронзой замковые ворота радушно распахнулись, и перед ними образовалась довольно большая и нарядная толпа встречающих. Каждый человек здесь был по-своему примечателен, но особенно выделялся среди всех могучий и широкоплечий здоровяк, вполне способный помериться силенками с Генрихом. Был он рыжебород, с пышной гривой волос, в надраенных, сверкающих на солнце доспехах, препоясан мечом и увенчан золотой зубчатой короной.
Дитрих фон Морунген проморгался от неожиданности, но лицом в грязь не ударил. Бодро спрыгнув с танка, он рявкнул:
— Хайль Гитлер!
Оттобальт Уппертальский не очень понял, что происходит с драконом и какое отношение имеет к его собственному ящеру этот молодцеватый и странно одетый рыцарь. К тому же рыцарь говорил на незнакомом языке, и как прикажете с ним объясняться? Король окончательно зашел в тупик, а оттого расстроился.
Чтобы прослыть вежливым человеком и не огорчить дракона до такой степени, чтобы мерзкая тварь стала громить и крушить тут все подряд, он на всякий случай и слегка поклонился, и вытянул руку в дурацком приветственном жесте, копируя прибывшего.
— Милости просим в наш замок! Заждались.
Уловив странную речь жителя замка, Морунген проницательно подумал, что тот, верно, не понимает по-немецки. И охотно перешел на русский язык:
— Ты естъ партизана?!
— Ну ничегошеньки не понимаю, — расстроенно пробормотал король. — Ну лопочет что-то не по-людски… — И отчаянно замотал головой из стороны в сторону, пытаясь втолковать глупому драконорыцарю, что так дело дальше не пойдет.
Дитрих казался страшно довольным оттого, что так ловко и правильно угадал, как нужно вести беседу. Сразу дал понять местному старосте, что перед ним не наивные дети. И все знают и про загадочные российские обычаи, и странную русскую душу, и про партизанские способы ведения войны. И что его, Дитриха, на мякине не проведешь.
— Ты знайт, где естъ партизана?!
Король снова замотал головой, ощущая все большую растерянность. Но дракон не то существо, с которым можно шутки шутить, поэтому он продолжал дипломатически улыбаться.
— Ты покасыфайт дороха до партизаны?! — лукаво спросил Морунген.
Оттобальт продолжал мотать головой.
Дитрих не очень понял, в чем загвоздка. С другой стороны, может, здешний староста действительно не в ладах с партизанами и потому на самом деле не знает, где они. Он выколотил пыль из комбинезона (король сверкнул очами при виде такой непочтительности, но удержался) и продолжил:
— Латно, ферштейн, ты покасыфайт, где ест Белокатки, та кароший, прафильный дороха, гут?
Тут Оттобальту пришло на ум, что для разнообразия стоило бы и покивать утвердительно, а то, не ровен час, разобидится, гад ползучий. Подумает, что здесь ему во всем отказывают. И он всем своим видом изобразил согласие со словами драконорыцаря.
Довольный результатами беседы и в который раз порадовавшись, что не поленился изучить сложный русский язык, Морунген дружески похлопал рыжего здоровяка по плечу и, приобняв, слегка развернул в сторону замка.
— Феликий Германья тебья никокта не забыфать… А тепьер, мы ест пьят холотных немеских арханисма, ферштейн? — Дитрих нетерпеливо переступил с ноги на ногу и заглянул королю в глаза, ожидая встречного движения души. — Курка, млеко, яйко, очен нато кушайт!
Его величество вообще не любил резко менять принятые однажды решения. Если уж он решил кивать в положительном смысле, то и теперь собирался продолжать в том же духе. Он сочувственно потряс головой, но, переведя взгляд на мрачнеющее лицо драконорыцаря, спохватился:
— Нет, нет, мы не намеренно вас втянули в эту войну! — Виновато развел руками. — Просто у нас не было другого выхода.
Не уловив в басовитом гудении старосты ни одного знакомого слова, а также не обнаружив в радиусе километра радушных русских поселянок с хлебом-солью и прочими продуктами, Дитрих почувствовал себя обделенным. Налицо был саботаж и попытка уморить голодом доблестных солдат вермахта, а также явное нежелание всемерно содействовать скорейшему продвижению оных в район хутора Белохатки по хорошей и правильной дороге.
И майор понял, что пришло время быть жестким и непреклонным.
— Ты мне зупы не заговариват! — жестко и непреклонно сообщил он. Затем на всякий случай расстегнул кобуру и многозначительно потянул оттуда пистолет. — Отвечайт бистро! Корошо! Не то я стреляйт! — Он поднял дуло пистолета к самому сердцу Оттобальта и уточнил: — Где ест твой курка, яйко, млеко, мьясо?
Короля осенило. Во-первых, он наконец понял, что за все время правления ни одного толкового министра так и не нажил и поэтому из сложной ситуации придется выпутываться самому, как и всегда впрочем. Во-вторых, мелькнула робкая догадка — надо срочно устанавливать взаимопонимание, а то этот драконорыцарь уже шипит от злости, это даже слепому видно.
Что же касается странного предмета, столь ловко добытого из диковинной сумочки, то кто его знает, что бы это могло быть? Не то магический предмет, которым рыцарь пытается угрожать, не то какая-то новинка, которую он пытается продать подороже.
