— Клянусь любовью и честью.
— Тогда слушайте: я хочу украсть сокровища вашего
супруга, для чего мне нужна ваша помощь.
— Говорите потише, — предупредила королева, —
эти люди могут нас услышать. Погодите, я отошлю их в соседнюю комнату.
— Теперь, — продолжала Шарлотта, когда мы остались
вдвоем, — можно побеседовать спокойно. У меня к вам есть одно щекотливое
предложение, и только приняв его, вы можете доказать мне искренность своих
чувств ко мне. Дело в том, радость моя, что я также замыслила преступление и
хочу знать, можете ли вы мне помочь.
— Даже если для этого мне понадобится тысячу раз
рисковать своей жизнью. Говорите и ничего не бойтесь.
— Если бы вы только знали, как мне надоел мой супруг!
— Несмотря на всю его снисходительность?
— Но разве он делает это для меня? Он проституирует
мною из ревности; пытаясь утихомирить таким образом мои страсти, он надеется
подавить во мне всяческие желания и предпочитает, чтобы я предавалась разврату
не по своей, а по его воле и выбору.
— Довольно странная у него политика.
— Именно так он и поступает, и в этом вся его сущность
итальянизированного испанца: на земле нет хуже и противнее этой породы.
— И вы хотите…
— Отравить этого нудного субъекта и сделаться регент-'
шей. Народ любит меня больше, нежели его, и любит моих детей. Я буду править
одна, вы станете моей фавориткой и будете довольной и счастливой до конца
жизни.
— Нет, Шарлотта, я не смогу жить с вами; меня не
привлекает роль, которую вы мне предлагаете, я слишком люблю свою страну и
мечтаю в скором времени вернуться туда. Но вы можете рассчитывать на мою
помощь, так как Фердинанд, имеющий целый склад самых разных ядов, конечно,
держит их подальше от вас. А от меня вы получите все необходимое, но услуга за
услугу, Шарлотта — помните мое условие насчет сокровищ вашего супруга. Кстати,
насколько они велики?
— Приблизительно восемьдесят миллионов.
— В каких деньгах?
— В золотых слитках, а также в пиастрах, унциях и
цехинах.
— Так как же мы поступим?
— Видите это окошко? — И Шарлотта указала на
створное окно неподалеку от того, около которого мы сидели. — Пусть
послезавтра внизу ждет экипаж с хорошими лошадьми, я выкраду ключ, сложу
сокровища в мешки и спущу вам на веревке.
— А как же стража?
— С той стороны нет ни одного часового.
— Теперь выслушайте меня, — сказала я Шарлотте, и
в тот же самый момент меня обожгла мысль уничтожить ее, — чтобы получить
порошок, который вам нужен, я должна предпринять кое-какие шаги, потому что не
хочу ввязываться в это щекотливое дело, пока не буду иметь гарантии. Поэтому
прошу вас подписать вот эту бумагу. — Я быстро написала текст и подала
королеве. — Таким образом я получу свободу действий, да и вам не о чем
будет беспокоиться.
Ослепленная своим чувством, подгоняемая горячим желанием
избавиться от мужа, Шарлотта поставила свою подпись и доказала лишний раз, что
осторожность редко бывает союзницей больших страстей. Вот такой документ она
скрепила своей подписью:
«Я украду все сокровища своего супруга и отдам их женщине,
которая взамен достанет мне яд для того, чтобы отправить его в мир иной.
Ш. Лотар., кор. Неаполитанская».
— Прекрасно, — сказала я, — теперь я
спокойна. Послезавтра в назначенный час под этим окном будет стоять экипаж. Вы
поможете мне, Шарлотта, я отплачу вам тем же. А теперь давайте развлекаться.
— Ах, прекраснейшее создание, — вскричала
королева, осыпая меня жаркими поцелуями, — как я рада, что вы согласились,
и как я вас обожаю!
Идиотка! Если бы только она знала, что творилось в моей
душе! Чувства мои были совершенно искренни, и мы залили друг друга спермой; я
наслаждалась при мысли о ее предстоящем потрясении и ее неизбежной участи —
неизбежной благодаря документу, который она так опрометчиво подписала.
— Может быть, мы приласкаем друг друга, —
предложила она, — прежде чем вызовем наших прислужниц?
И не дожидаясь моего ответа, распутница завалила меня на
кровать, упала на колени и, раздвинув мои ноги, принялась облизывать мне и
вагину, и задний проход. Вот тогда я окончательно поняла всю прелесть женского
коварства: я получила от Шарлотты неописуемое удовольствие, я плавала в волнах
ее страсти, а мозг мой сверлила одна мысль — жестоко и подло предать эту
женщину.
Я нарисовала ваш портрет, неверные жены: пребывая в объятиях
своего супруга, вы отдаете ему только телесную часть своего «я», а ощущения,
которые вы при этом испытываете, связаны с вашим любовником. Мужья, украшенные
рогами, воображают, будто они являются причиной вашего восторга, между тем как
сами неспособны высечь даже крохотную искру страсти в вашем сердце, пусть даже
вылезут из кожи при этом. Послушайте меня, пленительные дамы, и продолжайте
этот колдовской обман, который есть часть вашей натуры; доказательством тому
служит ваше гибкое и богатое воображение; утешайте себя таким образом, если у
вас нет другой возможности, за тяжелые цепи целомудрия и брака и никогда не
забывайте, что если Природа сотворила ваше влагалище для того, чтобы ублажать
мужчин, она в то же самое мгновение подарила вам сердце, достаточно коварное
для того, чтобы их обманывать.
Шарлотта напилась допьяна моей спермой, которая извергалась
из меня ликующим потоком. Я ответила ей не менее бурными ласками и заставила ее
содрогнуться несколько раз подряд от яростных приступов наслаждения. Мы
сплелись, обхватив бедрами голову друг друга и выпили до последней капли весь
нектар, который еще оставался в наших чреслах.
Наконец Шарлотта позвонила в колокольчик, и началась новая
оргия, центром которой Шарлотта сделала меня: она массировала мужские органы и
направляла их в мои отверстия, а я прижималась губами к сладкому, нетронутому
еще бутончику девочки.
— Меня сводит с ума мысль о том, что в моем гареме
служит королева, — шутливо и дерзко сказала я Шарлотте. — А ну, не
ленись, шлюха, и исполняй получше свои обязанности.
Но не так просто было управиться с орудиями, которые
приготовил для нас Фердинанд, и несмотря на то, что прелести мои были привычны
ко всяким превратностям, я не смогла выдержать без подготовки такие мощные
атаки. Тогда Шарлотта увлажнила все подступы к мишени, смазала вход во
влагалище и достойный Гаргантюа член какой-то мазью, благодаря чему с первого
натиска чудовищу удалось проникнуть внутрь. Однако меня тотчас пронзила такая
сильная боль, что я истошно закричала и сбросила с себя девочку, после чего
начала извиваться и напрягаться, пытаясь освободиться от несгибаемого стержня.
Шарлотта снова пришла мне на помощь, надавила на задницу моего долбильщика, и
только после этого он вошел в самые глубины моего чрева. Я никогда не
испытывала таких страданий, но очень скоро шипы превратились в розы; мастерство
моего наездника и выверенная мощь его натиска совершили чудо: после четвертого
толчка моя вагина дала смазку, и с этого момента все пошло как по маслу.
Шарлотта ласкала задний проход моего рыцаря, подставив мне под левую руку свои
ягодицы, которые я щипала с неменьшим пылом, чем задницу беременной женщины, а
девочка, вернувшаяся на прежнее место, забрызгала мне лицо своим сладким
нектаром. Но какова же была энергия у этого калабрийца! Он долбил меня в
течение двадцати минут, наконец извергнулся, после чего, не выходя наружу,
совокупился со мной еще три раза. Вслед за тем на смену ему пришел его товарищ.
Пока я забавлялась со вторым, Шарлотте пришло в голову, что в моем теле
найдется место для обоих. Она уложила меня сверху на одного из них, предоставив
мне активную роль, и сама ввела второй член в мой задний проход; но хотя я была
не новичком в такого рода наслаждениях, мы возились добрую четверть часа, и за
это время он так и не сумел углубиться в заднюю брешь. Бесплодная возня привела
меня в неописуемую ярость: я скрипела зубами, рычала, разбрызгивая слюну,
кусала все подряд и беспрестанно заливала спермой орган, который, как тяжелый
плуг, распахивал мне влагалище — на нем я излила свою ярость от того, что не
могла принять второй в анальное отверстие. Тем не менее благодаря моему
терпению и ловкости он понемногу начал продвигаться вперед; я резко вскрикнула,
еще одно усилие — и оба моих отверстия оказались плотно закупорены… Это было ни
с чем не сравнимое ощущение, друзья мои.
