— Какой чудесный спектакль! — восторгалась
Шарлотта, которая смачно мастурбировала перед нами и время от времени
наклонялась поцеловать меня. — О Господи! Какая ты счастливая, Жюльетта!
Я кончила почти в бессознательном состоянии, все
расплывалось перед моими глазами, я ничего не слышала, все мои чувства
сконцентрировались на эрогенных местах, и блаженная радость накрыла меня своим
теплым покрывалом. Оба мужчины напряглись и одновременно совершили последний,
чудовищной силы толчок; когда я высвободилась, сперма сочилась изо всех моих
пор.
— Теперь твоя очередь, сука, — сказала я
Шарлотте, — повтори то, что сделала я, если хочешь узнать, что такое
удовольствие.
Она не заставила просить себя дважды; ее тотчас взяли в
оборот с обеих сторон, и эта итальянская шлюха доказала, что не совсем неправ
был ее муж, который не баловал ее плотскими утехами, желая сдержать и
умиротворить ее похоть, ибо она могла сделаться угрозой для его безопасности.
Королева была так же, как и мы, жестока в моменты сладострастия и велела мне
истязать нашу беременную жертву в продолжение этого удивительного акта.
Несчастная бросилась мне в ноги, моля о пощаде, а я не повела даже бровью.
Возбужденная до предела, я ногой отшвырнула ее на пол и принялась пинать изо
всех сил, целя в самые уязвимые места; Шарлотта расширенными от похоти глазами
смотрела на эту сцену и подсказывала мне, как сделать пытки еще мучительнее и
изощреннее. Она отпустила своих наездников только после того, как они два раза
удовлетворили ее. Потом мы опустошили две бутылки шампанского и вернулись в
салон, где уже собралась вся компания. Присутствующие похвастались своими
подвигами, и я заключила, что не только в нашем будуаре истязали беременных: ни
одна из них не могла держаться на ногах, а Гравинес засек свою до полусмерти.
Тем временем был подан поистине королевский обед; нам
прислуживали наши недавние помощницы, а полуживые вдовы лежали на полу у наших
ног и служили мишенями для всевозможных гнусных прихотей обедающих. Сидя рядом
с Клервиль, я улучила момент и коротко сообщила ей о том, какую шутку собираюсь
сыграть с королевой. Я успела сказать ей только одну-две детали, но она
прекрасно поняла меня, поздравила и заявила, что я — самая умная и самая
отчаянная женщина из всех, кого она знает.
Подогретые изысканнейшими блюдами и тончайшими винами, мы в
самом прекрасном расположении духа перешли в роскошный зал, где должна была
происходить общая оргия. Участниками были: Фердинанд, Гравинес, Ла Ричча,
Клервиль, Шарлотта, Олимпия и я. Жертвами — четыре беременных женщины, четверо
девушек, которые прислуживали за столом, и восемь премиленьких детей обоего
пола, в чьи задницы мы впрыснули коньяк, который был подан после кофе, и потом
смаковали его. Позже с копьями наперевес вошли четырнадцать здоровенных
воителей с членами не менее впечатляющими, нежели те, которых мы уже выжали до
последней капли; они стали поодаль с почтительным видом, затаив дыхание, ожидая
наших распоряжений. Час был поздний, сцена требовала освещения, и в зале
загорелись несколько сот свечей, прикрытых зелеными абажурами.
— Больше никаких интимных бесед и уединений, —
заявил король, — начиная с этой минуты будем развлекаться на виду друг у
друга.
По этому сигналу мы самым беспорядочным образом бросились к
тем, кто находился под рукой, и смешались в кучу; мы сношались самозабвенно и
неистово, но в подобных, непристойных сверх всякой меры, оргиях всегда
властвует жестокость, и вот кто-то уже начал щипать и выкручивать женские
груди, кто-то терзал ягодицы, слева кому-то раздирали влагалище, справа
истязали беременную; с одной стороны слышались жалобные всхлипы вперемежку со
стонами боли, а быть может, удовольствия, с другой — доносились ужасные
проклятия. Но вот раздались первые энергичные звуки, венчающие извержение;
первым исторг победоносный вопль Гравинес. И не успело стихнуть его ликование,
как мы увидели, что к его ногам рухнула женщина с перерезанным горлом, а из
вспоротого ее живота вывалился окровавленный плод.
— Я предпочитаю действовать иначе, — заявил Ла
Ричча и приказал крепко привязать к стене одну из этих тварей с распухшими
животами. — Теперь прошу внимания.
Он обул подкованные железом тяжелые сапоги, оперся руками о
плечи двух мужчин и, выбросив ноги наподобие , катапульты, протаранил живот
той, что готовилась стать матерью; она смогла только охнуть, осела на пол,
будто подкошенная, обливаясь кровью, и вытолкнула из своего чрева безжизненный
плод, на который тут же сбросил свое пенившееся семя развратный аристократ. Я
принимала два члена одновременно в оба отверстия, каждой рукой массировала
чьи-то влагалища, а третий орган держала во рту, и вот именно он сбросил свой
заряд в тот самый момент, когда я, следуя примеру князя, испытала похожий на
шквал оргазм. В это время мой блуждающий взор остановился на Клервиль; кто-то
содомировал ее, юная дева лизала ей влагалище, сама же фурия порола бичом
мальчика; ее извержение произошло в следующее мгновение. Шарлотту сношали
спереди, она сосала детский пенис, руками ласкала двух девочек и во все глаза
смотрела, как перед ней истязают беременную женщину. Фердинанд сосредоточенно
занимался девушкой, у которой уже не было сил кричать; он терзал ее тело
раскаленными докрасна щипцами, вставив член в чей-то рот; когда злодей
почувствовал извержение, он взял скальпель, одним взмахом отсек соски своей
жертвы и бросил их на пол. Вот приблизительно таким образом завершилась первая
сцена, после которой король пригласил нас в соседнюю комнату, где, по его
словам, находилась хитроумная машина, способная сделать смерть наших
полумертвых женщин пикантной и возбуждающей. Обеих — ибо их оставалось только
двое — привязали к тяжелым железным плитам, расположенным одна над другой так,
чтобы их тела соприкасались друг с другом.
— Вот теперь все готово, — удовлетворенно сказал
король. Мы сгрудились вокруг агрегата; Фердинанд, встав в картинную позу, обвел
нас взглядом и нажал на рычаг: плиты , медленно двинулись навстречу друг другу,
и минуту спустя оба несчастных создания вместе со своими, так и не увидевшими
свет отпрысками превратились в лепешку. Надеюсь, не стоит добавлять, что никто
из присутствующих не удержался от того, чтобы не выразить восторг новыми
излияниями.
— Может быть, перейдем еще в одно место? — с
загадочным видом осведомился наш любезный хозяин. — Вдруг и там нас
ожидает что-нибудь интересное?
Следующий зал напоминал громадный театр, где мы увидели семь
различной формы приспособлений, служивших для умервщления людей семью
различными способами. Первое предназначалось для сжигания заживо, второе — для
порки, третье — для повешения, четвертое представляло собой адское колесо,
пятое — кол, на который усаживали жертву, шестое служило для усекновения
головы, седьмое — для разрубания на куски. Возле них стояли четверо палачей,
обнаженных, прекрасных как боги войны. Каждому гостю была отведена отдельная
ложа, украшенная десятками портретов детей неземной красоты. Мы заняли свои
места, и каждый захватил с собой копьеносца, маленькую девочку и такого же
возраста мальчика, которым предстояло ублажать нас во время спектакля.
