Фердинанд: — Но кто же прислал мне записку?
Жюльетта: — Те, кто завладел вашими сокровищами, в этом нет
никаких сомнений; но будьте уверены, что эти люди уже далеко отсюда. Они не
оповестили бы вас, если бы существовала какая-то опасность для них, а чтобы
сбить вас со следа, королева назвала наши имена.
Фердинанд: — Но какой смысл Шарлотте покрывать людей,
которые ее предали?
Клервиль: — Она получила яд и не хочет, чтобы вы знали об
этом, поэтому она бросила подозрение на двух невинных женщин, которые ничего не
знают об этом яде. Но в любом случае яд у нее, и если бы вы не приняли срочные
меры, вы были бы обречены.
Фердинанд: — По вашему мнению, я поступил правильно?
Жюльетта: — Трудно было поступить разумнее.
Фердинанд: — Так вы считаете ее преступницей? (При этих
словах Клервиль саркастически улыбнулась.) Ну конечно, я вижу это по вашим
лицам! Ладно, доставайте нож, бередите мою рану: что еще вам известно?
Клервиль: — Только то, что ваша жена — чудовище; она
действовала из ненависти к вам, и вы должны наказать ее по всей строгости
закона.
Фердинанд: — Но скажите честно, вы на самом деле не знаете,
кто украл мои сокровища?
Жюльетта и Клервиль (одновременно): — Клянемся, что не
знаем!
Фердинанд: — Тогда пусть она сгниет в каземате, пусть умрет
там от голода и отчаяния… А вы, милые дамы, простите меня за мои подозрения.
Они несправедливы, и я еще раз прошу вас простить меня.
Жюльетта: — Сир, тем не менее эти подозрения у вас возникли,
и после вашего ухода нам придется немедленно покинуть ваше королевство.
Фердинанд: — Покинуть мое королевство? Нет, нет, умоляю вас,
как это можно, особенно теперь, когда я избавился от этой страшной женщины…
Теперь я чувствую себя совершенно свободным, и мы с вами можем творить большие
дела…
Жюльетта: — Ваша свобода, сир, не принесет нам успокоения.
Безвозвратно ушел мир из души двух приличных женщин, честь которых запятнала
гнусная клевета.
Фердинанд: — Но я же больше не подозреваю ни одну из вас.
(Он упал на колени.) Не покидайте меня, я не смогу без вас жить, я никогда не
утешусь, если потеряю и вас.
Клервиль: — А сколько взяли у вас воры?
Фердинанд: — Сорок миллионов, половину моих богатств.
Преступница уверяет, что она обещала сообщникам отдать все, но в последний
момент не осмелилась сделать меня нищим.
— Какая наглая тварь! — взорвалась я, правда,
возмущение мое было вызвано тем, что Шарлотта обманула меня таким бессовестным
образом. — Чудовище! Гнусное чудовище! Устроить такую подлость лучшему из
мужей! Человеку, который безумно любил ее, который во всем отказывал себе ради
ее прихотей! Какая черная неблагодарность! За это самое суровое наказание будет
слишком мягким.
В этот момент в комнату вошли Элиза и Раймонда, разодетые
как богини, и принесли шоколад его величеству. До сих пор Фердинанд ни разу не
видел моих девушек.
— Это еще что за красотки? — спросил он, и глаза
его заблестели.
— Наши камеристки, — ответила я.
— Почему же вы не представили их мне раньше?
— Мы не думали, что они могут вам понравиться.
Распутник вмиг позабыл и узницу, и ее преступление и пожелал
тут же позабавиться с девушками. Ввиду сложившихся обстоятельств такое желание
следовало удовлетворить немедленно. Перед Фердинандом открылась дверь будуара,
он удалился туда вместе с обеими служанками и вышел только два часа спустя
после того, как довел обеих до изнеможения.
— Вы мои лучшие друзья, — заявил он,
прощаясь, — и я прошу вас не бросать меня. Давайте забудем это досадное
недоразумение, отныне я буду считать вас образчиками невинности и верности.
С тем он ушел из нашего дома.
Если бы монарх Неаполя не был таким слабовольным человеком,
королеву Шарлотту отравили бы в тот же день; мы предоставили Фердинанду
достаточно доказательств, но разве был способен на решительные действия этот
болван? Словом, он не сделал ничего подобного. Новость о заточении королевы
разнеслась по всей Европе, но так и остались непонятными причины ее
неожиданного ареста, а затем и скорого освобождения. Мы же, не дожидаясь исхода
этого дела, готовились к отступлению. Трофеи наши оказались громоздкими и
тяжелыми: мы приобрели несколько старинных бюстов, мозаичных панно, античных
мраморных безделушек и образцов камней из Везувия, набили ими ящики, а в самом
низу, на дне, спрятали золото. Прежде чем заколачивать ящики, мы попросили
короля проверить наш багаж; он отказался, и наша длинная кавалькада тронулась в
путь: на десяти повозках ехали наши вещи, в одном экипаже — наша свита, в
другом — мы с Клервиль. Перед отъездом мы зашли к Фердинанду попрощаться, и он
опять долго уговаривал нас не уезжать, а когда понял, что это бесполезно, выдал
нам паспорта для пересечения границ своего королевства.
В тот же вечер мы были в Капуе, а неделю спустя — в Риме,
куда добрались без всяких хлопот и приключений. Только тогда Клервиль известила
брата о своем намерении ехать вместе со мной во Францию, где она намеревалась
обосноваться до конца жизни. Она просила его также переехать в Париж, но
Бризатеста не мог оставить свое ремесло и несмотря на то, что скопил к этому
времени большое состояние, он торжественно заявил, что твердо намерен умереть с
пистолетом в руке.
— Пусть будет так, — сказала Клервиль. — Я
предпочитаю тебя, Жюльетта. Мы больше никогда не расстанемся — такова моя воля.
Я заключила подругу в объятия и поклялась ей, что у нее не
будет повода раскаяться в своем решении. Увы, давая это обещание, я так мало
знала о капризах судьбы, чьи звезды уже начинали тревожно мерцать над нашими
головами.
Продолжая свое путешествие, мы доехали до Анконы, где,
воспользовавшись чудной погодой, гуляли в порту, когда заметили высокую даму
лет сорока пяти, которая пристально смотрела на нас.
— Ты не узнаешь эту женщину? — спросила меня
Клервиль.
Я обернулась и всплеснула руками.
— Разрази меня гром, Клервиль, если это не наша
парижская колдунья! Ну конечно, это Дюран!
Ее имя было еще на моих устах, когда его владелица подошла и
сердечно поприветствовала нас.
— Какой сюрприз! — удивилась Клервиль, вновь
встретив ту, которая пять лет тому назад предсказала ей скорую смерть. —
Какими судьбами вы оказались в этом городе?
— Пойдемте ко мне, — вместо ответа сказала Дюран,
все еще красивая, несмотря на свои годы, — хотя эти люди не понимают
нашего языка, лучше побеседовать в спокойной обстановке.
Мы пришли в роскошную гостиницу и, усадив нас, она
заговорила:
