— Ах, исчадие ада! — только и сумела вымолвить я,
задыхаясь от бешенства и страха.
— Спокойно, Жюльетта, любое неосторожное слово — и
участь твоя решена; сиди тихо и слушай меня. Корабль, на котором мы должны
отплыть, утонет, мы спасемся, а ты погибнешь… Но пока не поздно, ты можешь
отомстить; возьми этот пакетик, в нем мгновенный яд, самый сильный из моих
запасов. Проглотив хоть каплю, она тут же замертво упадет к твоим ногам, будто
пораженная молнией. За эту услугу я ничего от тебя не потребую, так как мною
движет сильная любовь к тебе.
— О, благодетельница! — растрогалась я, и слезы
брызнули из моих глаз. — Вы спасаете меня от самой страшной опасности! Но
во всем этом еще много непонятного. Как вы оказались в Анконе? Как нашла вас
Клервиль?
— Я следовала за вами по пятам с момента вашего отъезда
из Неаполя, где я покупала яды. Там и встретила меня Клервиль и изложила свой
план; в Лоретто я опередила вас и приехала в Анкону раньше, чтобы подготовить
почву для этого предприятия; но я согласилась лишь потому, что страстно хотела
спасти тебе жизнь. Если бы я отказалась, Клервиль нашла бы другой способ, и мы
бы с тобой сейчас не беседовали.
— Но если Клервиль задумала от меня избавиться, почему
она так долго ждала?
— Главный документ еще не был готов, твои деньги еще не
попали в банк, и до отъезда из Рима она ничего не могла предпринять; кроме
того, она знала, что следующая ваша остановка по пути из столицы будет только в
Лоретто. Поэтому она велела мне подготовить все к послезавтрашнему дню.
— Бесчестная предательница! А я так искренне любила ее,
так доверчиво отдала свою судьбу в ее руки!
— Она самая коварная и жестокая из людей, —
согласилась Дюран, — не доверяй ей ни при каких обстоятельствах. Именно в
тот момент, когда ты меньше всего опасаешься ее, она бывает всего опаснее. Но,
чу! Я слышу шаги. Кажется, она возвращается; учти, что эта наша беседа очень не
понравится ей. А сейчас соберись и будь начеку. И дай Бог тебе удачи.
Клервиль и вправду вернулась расстроенная; настоящего
удовольствия она так и не получила: у обоих предложенных ей лакеев эрекции
хватило ненадолго. Помимо того, она привыкла наслаждаться только при активном
участии любимой Жюльетты.
— Я бы наверняка испытала хороший оргазм, если бы ты
была рядом, — с упреком добавила она, — даже если бы ты только
мастурбировала.
— Мы сделаем это нынче вечером, — сказала я, постаравшись
как можно лучше скрыть свои истинные чувства. — Непременно нынче вечером.
А сейчас, дорогая, меня не соблазнил бы сам Адонис.
— Ну хорошо, — согласилась она, — пойдем в
гостиницу. Мне тоже что-то не по себе, и я не прочь лечь пораньше. До свидания,
Дюран, увидимся завтра. Не забудь приготовить музыкантов, добрую пищу, а
главное — надежных самцов: без этого наше плавание по морю будет невыносимо
скучным.
— Странная все-таки эта Дюран, — начала Клервиль,
когда мы пришли к себе, — с ней надо быть очень осторожной, моя
драгоценная. Если бы я не была так тебе предана… Поверишь ли, Жюльетта, когда
ты отлучилась на несколько минут в туалет, злодейка предложила мне отравить
тебя за две тысячи луидоров?
Это громоподобное известие не вывело меня из равновесия: я
увидела в нем коварную игру Клервиль. Тем не менее я сделала удивленное и
встревоженное лицо.
— Великий Боже, — сказала я, — это не
женщина, а чудовище! Теперь я понимаю, почему она внушала мне какое-то
беспокойство, пока мы с ней разговаривали.
— Твой инстинкт тебя не подвел. Да, она решила убить
тебя, Жюльетта. Просто так, потому что ее забавляла мысль о твоей смерти.
— Но послушай-ка, — я в упор посмотрела на
Клервиль, — может быть, она решила нанести удар во время поездки на
остров…
— Нет, — ответила, не моргнув глазом, моя
подруга, — она собиралась это сделать сегодня вечером, за ужином, вот
почему я так рано утащила тебя домой.
— И все-таки меня тревожит эта поездка. Ты уверена, что
там не произойдет ничего страшного?
— Абсолютно ничего: я ее переубедила и ручаюсь, что она
уже забыла об этом. Однако пора бы поужинать.
Слуги накрыли стол, и я приняла решение. Россказням Клервиль
верить невозможно, думала я, к тому же признания Дюран показались мне такими
искренними, исполненными самого живого участия… В первое же блюдо Клервиль я
незаметно высыпала порошок, который заранее спрятала между пальцев; она взяла в
рот кусочек, проглотила его, сползла со стула и, испустив один-единственный
стон, свалилась на пол.
— Полюбуйтесь на мою месть, — обратилась я к своим
служанкам, потрясенным внезапной смертью нашей спутницы. И рассказала им обо
всем.
— А теперь давайте насладимся сладкими плодами
отмщения; я лягу на труп этой потаскухи, а вы ласкайте меня; пусть ее пример
научит вас, что никогда не следует предавать лучшую подругу.
Мы сняли с Клервиль все одежды, положили мертвое тело в
постель; я коснулась ее влагалища, оно было еще теплое, и я начала массировать
его; потом взяла искусственный фаллос и совершила с ней содомию. Элиза
подставила мне свой зад для поцелуев, другой рукой я ласкала клитор Раймонды. Я
разговаривала с Клервиль так, как будто она жива, я осыпала ее упреками,
гневными обвинениями, как будто она может меня услышать; я взяла розги и
выпорола недвижимое тело… И снова начала содомировать ее. Но она оставалась
бесчувственной в самом жутком смысле этого слова, тогда я велела засунуть труп
в мешок. А когда наступила ночь, собственные лакеи Клервиль, которые ее
ненавидели и теперь горячо благодарили меня за то, что я избавила их от жестокой
госпожи, тайком вынесли мешок и бросили в море.
Я сразу написала своему римскому банкиру, напоминая ему, что
по условиям контракта, который мы с Клервиль подписали и согласно которому
вложенные нами деньги будут принадлежать одной из нас — той, что переживет
другую, — он должен выплачивать весь доход мне. Таким образом я одним
махом удвоила свое состояние, исчислявшееся уже солидной цифрой в два миллиона.
В Италии нет ничего проще, чем уйти от обвинения в убийстве: за две сотни
цехинов я подкупила судейских чиновников Анконы, и никакого расследования не
проводилось.
— Итак, дорогая моя подруга, — сказала я Дюран,
когда мы обедали с ней на следующий день, — вы, кажется, тоже собирались
разделаться со мной, или я не права? Эту тайну открыла мне Клервиль и рассказала,
как вы думали отравить меня прошлой ночью и как она вас отговорила.
— Гнуснейшая ложь, — спокойно, но твердо ответила
мне Дюран. — Верь мне, Жюльетта, я сказала тебе правду: я слишком сильно
люблю тебя, чтобы лгать в таких серьезных вещах. Во мне много зла, быть может,
много больше, чем в другом человеке, но когда я люблю какую-то женщину, я
никогда ее не предаю… Но скажи, выходит, ты ничего не предприняла?
