— Чтобы жить в блаженстве, нам вовсе не нужен
возлюбленный, — говорила она, — ибо после наших объятий он становится
нахальным и коварным. Привычка чувствовать себя любимым заставляет нас заводить
нового любовника и постепенно в обмен на десяток не особенно приятных ночей мы
оказываемся на всю оставшуюся жизнь оплеванными перед всем белым светом. Дело
здесь вовсе не в запятнанной репутации, — добавляла маркиза, стараясь
подчеркнуть это обстоятельство, — а в том, что, сохраняя ее чистой, мы
получаем в два раза больше возможностей предаваться своим тайным удовольствиям.
Я согласилась с ней, и она сказала, что через три дня мы
возвращаемся в город, где она откроет мне секрет счастья.
— У нас есть интимная компания из четырех
человек, — сказала Сальвати, когда мы возвратились в Рим. — Если
хочешь, можешь быть пятой. Мы платим одной надежной шестидесятилетней женщине,
владелице уединенного дома, за то, что она собирает у себя людей, которые
удовлетворяют наши страсти — и мужчин, и женщин, — и мы делаем с ними все,
что пожелаем, причем конфиденциальность гарантирована абсолютная. Что ты
думаешь об этом?
— Не буду отрицать, Жюльетта, — продолжала синьора
Грийо, — я не могла не принять такого предложения, так как была молода и
ничего не получала от своего мужа. Я заверила ее, что присоединюсь к ней во
время ближайшего посещения того дома, но при условии, что там не будет мужчин.
«Как вы знаете, у нас с мужем практически нет никаких интимных
отношений, — добавила я, — и это еще одна причина, ибо он скоро
заметит, что я запятнала его честь».
Маркиза обещала сделать все, о чем я просила, и мы
отправились к месту свидания. Когда я увидела, что карета переехала по мосту
через Тибр и углубилась в самые дальние закоулки города, я почувствовала
тревогу, но не подала виду, и скоро мы остановились перед большим импозантным
домом, стоявшим особняком от других в тиши и в тени деревьев, как и подобает
дому, в котором происходят жуткие мистерии. Нам пришлось пройти длинную анфиладу
комнат, прежде чем мы увидели первую живую душу — это была сама хозяйка
заведения, встретившая нас в большом салоне. И там я была поражена тем, как
изменился тон маркизы: вместо благовоспитанных, вежливых и изящных речей я
услышала речь, от которой сконфузилась бы самая последняя проститутка.
— Что ты нам припасла вкусненького? — спросила
маркиза.
— Молодую синьору, которую вы привели, ожидает четыре
аппетитных создания, — ответила старая дама. — И по вашему указанию я
приготовила только женщин.
— А что ты припасла для меня?
— Двух красавцев из швейцарской гвардии, здоровых
молодцев, которые будут сношать вас до самого утра.
— Этой потаскухе, — сказала маркиза, имея в виду
меня, — лучше было бы присоединиться к моему обеду и попробовать свежего
мясца вместо жиденькой похлебки, но она вольна выбирать блюда по своему вкусу.
А наши сестрицы еще не появились?
— Пока приехала только одна, — отвечала
хозяйка, — Эльмира.
Как мне объяснили позже, все дамы носили здесь вымышленные
имена для безопасности, и было решено, что я буду зваться Роза.
— Чем занимается Эльмира?
— Она как раз развлекается с теми девками, что
предназначены для этой синьоры.
Я бросила на маркизу обеспокоенный взгляд, а она
покровительственно и строго обратилась ко мне с такими словами:
— Глупышка, здесь не место для стыдливости, мы здесь
как одна семья и развлекаемся все вместе так, чтобы можно было видеть друг
друга. Это касается как тех, кто предпочитает женщин, так и тех, кто пользуется
мужским полом.
— Но я даже не знаю эту даму, — запротестовала я.
— Не беспокойся, ты узнаешь ее, испытав оргазм в ее
компании, это лучший способ завязать знакомство. Так что ты выбираешь? Вот в
этой комнате налево ждут мужчины, а направо — женщины, давай, скорее решайся, и
я познакомлю тебя с будущими твоими компаньонами или компаньонками.
Я пребывала в сильном замешательстве; мне очень сильно
хотелось провести время с мужчинами, но могла ли я подвергнуться риску, которым
была чревата моя опрометчивость? С другой стороны, и эта Эльвира таит в себе
немалую опасность: неизвестно, чего можно ожидать от незнакомой женщины. Будет
ли она хранить молчание? Не парализует ли меня ее присутствие? Вот какие
сомнения и вопросы одолевали меня, когда я стояла в нерешительности, не зная на
что решиться.
— Думай скорее, маленькая лесбиянка, — и Сальвати
грубо взяла меня за руку. — У меня есть дела поважнее, чем торчать здесь с
тобой.
— Хорошо, — вздохнула я, — я иду к женщинам.
Хозяйка постучала в правую дверь.
— Одну минуту, — послышался глухой невнятный
голос.
Через несколько минут дверь открыла молодая девушка, и мы
вошли.
Подруга маркизы, которую называли Эльмирой, была еще
красивой, несмотря на сорокапятилетний возраст, женщиной; с тревогой
вглядевшись в ее лицо, я убедилась, что мы совсем не знакомы, и у меня
несколько отлегло от сердца. Но Боже милосердный, в каком беспорядке я ее
застала! Если бы потребовалось изобразить на полотне образ распущенности и
мерзости, художнику было бы достаточно написать лицо этого обезумевшего
создания. Она, обнаженная, раскинулась на оттоманке, широко раздвинув бедра;
рядом в той же непристойной позе лежали на подушках две девушки. Лицо Эльмиры
было густо-красным от напряжения, неподвижные сверкающие глаза смотрели в одну
точку, по увядшей груди были беспорядочно разбросаны длинные косы, на
полураскрытых губах пузырилась пена. Два-три слова, которые она пробормотала,
свидетельствовали о том, что она была пьяна, а судя по тяжелому воздуху в
комнате, по разбросанным бокалам и бутылкам я заключила, что так оно и было.
— Проклятье, — проворчала Эльмира, содрогаясь под
собственными своими ласками, — у меня только-только пошла струя, когда вы
постучали, поэтому я заставила себя ждать. А это что, новая сучка?
— Это наша сестра, — ответила Сальвати, —
лесбиянка, нашего поля ягода. Тоже пришла получить удовольствие.
— Будь как дома, — приветливо кивнула мне
престарелая Сафо. — Пальчики, губы, искусственные члены, влагалища — у нас
здесь все в ходу. Но прежде дай-ка я тебя поцелую, прелестница.
И в следующее мгновение на меня обрушились жаркие поцелуи.
— Я оставляю ее на твое попечение, — сказала
маркиза подруге, — а меня ждут за стенкой. Позаботься о Розе, ее надо
многому научить. — И она удалилась.
Не успела за ней закрыться дверь, четверо девушек бросились
ко мне и мигом сняли с меня все одежды. Я не буду рассказывать, что эти
лесбиянки делали со мной, ибо мне до сих пор совестно от этого, просто скажу,
что не было предела их бесстыдству и распущенности. Больше других усердствовала
самая старшая: она щекотала и теребила меня, стараясь раздразнить меня и
употребляя все, что есть самого унизительного в арсенале опытной лесбиянки, я
бы сказала, что она получала наивысшее наслаждение, показывая мне сладострастие
в самых мерзких и невероятных формах и оттенках с тем, чтобы отравить мой мозг
и развратить мою душу. Наконец, наступил рассвет, появилась маркиза, мы оделись
и поспешили по домам, молясь о том, чтобы у мужей наших не возникло и тени
сомнения в том, что их жены провели всю ночь не на балу. Вдохновленная первым
успехом, я позволила во второй раз увезти себя в тот страшный дом и, умело
соблазняемая порочной маркизой, развлекалась не только с женщинами, но и с
мужчинами, и мое поведение поразило даже меня самое. После нескольких визитов
меня начали одолевать угрызения совести, ко мне воззвала моя несломленная еще
добродетель, и я с благодарностью вернулась под ее защиту, поклявшись жить так,
как приличествует честной женщине; я прожила бы так всю жизнь, если бы не вы,
которая благодаря своим чарам, талантам, обходительности и красоте способна
заставить забыть на алтаре Любви любые клятвы, которые опрометчиво даются на
верность добропорядочности.
