Ответом мне было выразительное молчание Клотильды; один и
тот же волшебный напиток за один раз избавил ее от сестры и мужа… А я не далее,
как в то самое утро, совокуплялся с ними обоими.
Перехожу ко второму акту трагедии Берлингтонов.
— Ах, Клотильда, — начал я, прибежав к ней в
страхе и смятении, — эти неожиданные смерти встревожили вашего отца, и я
боюсь, что он что-то заподозрил. Он может отнести потерю своего зятя и своей
дочери на счет вашей мести, так как об этом нетрудно догадаться. Если же он
придет к такому заключению, дорогая, вас ждут нелегкие испытания, и вы должны
как следует подготовиться к защите на тот случай, если это несчастье
произойдет.
Через час я беседовал с ее отцом.
— Вы озадачены, сэр? Но если вы хотите узнать, кто убил
Тилсона и Клеонтину, посмотрите на Клотильду: только ей была выгодна их ужасная
смерть. А если вы все еще сомневаетесь, я вас предупреждаю, что злодейка,
презрев все свои обязанности и властный голос Природы, способна на все, и вам
угрожает большая опасность, если эта тигрица останется в вашем доме.
Я подкрепил свои лживые обвинения доказательствами и убедил
милорда: его дочь взяли под стражу. Нанятые мною барристеры
[86]
связались с ней и внушили Клотильде, что ей ничего не остается, кроме как
перейти в контрнаступление. Перепуганная женщина умоляла меня не оставлять ее,
пообещав в награду свою руку и сердце. Я поклялся до конца защищать ее. На
Берлингтона легли серьезные подозрения в двойном убийстве, которое он свалил на
свою дочь, и его предали суду, где благодаря моим стараниям и моим деньгам
единодушно признали виновным в том, что он предательским образом убил дочь и
зятя и ложно обвинил в этом преступлении Клотильду. Разбирательство
продолжалось только один месяц, и за это короткое время я сумел освободить
из-под стражи ту, ради которой совершил ужасные и гнусные поступки, и с
удовлетворением увидел казнь своей третьей жертвы. Когда, движимая чувством
благодарности, прелестная женщина упала к моим ногам, я поднял ее и сказал:
— Спешите, Клотильда, заявить свои права на наследство,
ведь у вас, к сожалению, нет ребенка от Тилсона, и по закону вы не можете
претендовать на все его состояние, но надо взять то, что принадлежит вам, и
скорее уезжать отсюда, чтобы наша связь не успела намозолить здесь глаза.
— Ах, Боршан, вы не представляете, как ужасно
чувствовать, что я обязана жизнью только смерти отца!
— Ха, оставьте идиотские угрызения и придите в
себя, — не забывайте, что ваш отец мечтал расправиться с вами, а для
самозащиты годятся все средства.
— Но вы-то хоть будете рядом, Боршан, чтобы утешить
меня?
— И вы еще сомневаетесь в этом, мой ангел!
— Тогда зовите священника, пусть церемония состоится
завтра, и пусть чистые радости нашего брака увенчают этот день, а на рассвете
мы покинем страну, где над нами постоянно будет висеть этот ужас.
Все было сделано так, как хотел я, и Клотильда стала моей
законной супругой. Ее траур по первому мужу еще не закончился и поэтому мы
обошлись без широкого оповещения о свадьбе, хотя получили благословление
человеческое и небесное.
Я хочу повторить еще раз, что Клотильда была ни капельки не
виновна в злодействе, о котором я вам рассказал. Она была пассивным орудием
моих интриг, но ни в коей мере не их причиной, и от этого нежного и милого
создания я ни разу не слышал ни слова жалобы по поводу происшедшего — убийство
сестры и мужа, на которое она дала лишь молчаливое согласие, было делом, моих
рук, еще меньше ее вина в отцовской смерти, и если бы не мое вмешательство, не
мои усилия и прочее, она, конечно же, пошла бы на виселицу вместо Берлингтона.
Повторяю это я для того, чтобы слушатели не усомнились ни в
одном из достоинств характера Клотильды, отличавшегося простодушием,
скромностью и порядочностью. Впоследствии, несмотря на все мои старания, она до
конца осталась во власти угрызении совести; правда и то, что я весьма
своеобразно принял любовь, которую она мне подарила, и это обстоятельство
облегчило ее страдания от всего пережитого.
Поэтому прошу вас в продолжение моего рассказа, там где
пойдет о ней речь, смотреть на Клотильду только как на мучимое совестью
безвинное создание. Однако в таком качестве она была для меня в тысячу раз
соблазнительнее и доставила величайшее наслаждение. Кто бы мог поверить, что
даже не насладившись ее прелестями, я уже думал о том, как осквернить ее. Не
успела Клотильда стать моей женой, как в моем возбужденном воображении родилась
идея в первую брачную ночь овладеть ею в публичном доме и затем отдать ее на
поругание первому встречному.
Еще в самом начале моего пребывания в Лондоне я свел
знакомство с известной сводницей, в чьем доме развлекался с самыми красивыми в
городе негодяями обоего пола, чтобы вознаградить себя за монотонность своей
интрижки с Клеонтиной. После свадьбы я пришел к мисс Бовел — так звали
содержательницу — и рассказал ей свой план; нашу сделку я оговорил таким
условием: распутники, которым я отдам Клотильду, должны ограничиться только
мелкими и гнусными утехами и жестокостями, не покушаясь на ее женскую честь.
После чего я вернулся к жене и предложил отпраздновать нашу свадьбу в любом
месте, только не в доме, где нас будут осаждать тягостные воспоминания, и
добавил, что один приятель пригласил нас провести ночь у него. Доверчивая
Клотильда отправилась со мной к мисс Бовел, где для нас устроили веселый
праздник. Любой другой на моем месте, с душой менее черной, с восторгом
наблюдал бы, как счастье разгоняет все печали Клотильды и как она забывает обо
всем на свете, кроме радости принадлежать мне. Бедняжка нежно и благодарно
целовала меня, когда неожиданно нашу идиллию прервали трое злодеев с кинжалами
в руках.
— Беги, покуда цел, — процедил сквозь зубы один из
них, подталкивая меня к двери, — а женщину оставь: мы немного позабавимся
с ней.
Я вылетел из комнаты и заскочил в соседнюю, откуда через
дырку в стене мог видеть все происходящее. Злодеи сорвали с Клотильды, едва не
потерявшей сознание, всю одежду и стали поворачивать ее так и этак, чтобы я как
следует мог рассмотреть ее тело. Это было восхитительное зрелище, потому что
здесь вступил в свои права разврат, пришедший на смену любви. Вот в таком виде
впервые я увидел прелести, которыми Природа одарила это прелестное создание,
вот в таком грязном месте этот благороднейший в мире зад предстал моим глазам.
В это время меня ласкала знойная проститутка, и надругательство началось по
моему условленному сигналу. Один из троих разложил Клотильду на своих коленях,
двое других принялись осыпать ее ударами хлыста, после чего И подвергли самым
мерзким унижениям. Ее заставили облизывать один за другим три ануса и
обсасывать все три члена, и скоро ее лицо — не лицо, а лик ее чувствительной и
нежной души, ее грудь, ее лилейная с розовым оттенком грудь, оказались
забрызганными грязным семенем отвратительной троицы, которая, наученная мною,
втаптывала в грязь добродетель этого ангела небесного, и в довершение всего все
трое помочились и испражнились на ее тело, а я завершил эту сцену неистовым
актом содомии с другой шлюхой, присланной в помощь первой. Не дойдя до кульминации,
я оставил девицу, схватил со стены рапиру и ворвался в столовую, где происходил
спектакль, с таким видом, словно за мной следует подкрепление; Клотильда была
спасена, мои бандиты позорно бежали, и я театрально припал к ногам
возлюбленной.
