— Я понимаю, что если ты сейчас не убьешь меня, ты не
сможешь больше творить зло. Но пусть небо простит тебя, как прощаю я, и как бы
ни сложилась твоя жизнь, вспоминай иногда женщину, которая не сделала тебе
ничего плохого — только слишком сильно любила тебя.
— Довольно, довольно, закрой рот, — бросила
Эмма, — ты не пропадешь, если научишься как следует ласкать мужские члены.
Между прочим, ты не проклинать нас должна, а благодарить: другие на нашем месте
забрали бы у тебя не только вещи, но и жизнь.
Лошади были запряжены, карета ожидала у двери. Прежде чем
уехать, Эмма переговорила с прислугой гостиницы.
— Эта женщина, которую мы оставляем здесь, —
бродячая потаскуха, которая украла у меня мужа; по счастливой случайности я
встретила его и теперь увожу с собой: я беру то, что принадлежит мне по закону
и до праву, а вместе с ним и украденные ею вещи. Ее проживание оплачено до
завтрашнего дня, а остальное мещане интересует: делайте с ней, что хотите, у
нее при себе есть все чтобы оплатить любые долги, да еще заработать на дорогу
домой, в свою страну. Вот ключ от ее комнаты. Прощайте.
Кучер щелкнул кнутом, лошади помчались, и я не скоро узнал,
что случилось дальше с Клотильдой.
— Я очень довольна, — сказала мне Эмма. —
Твое поведение в этом деле показало, что у нас очень похожие характеры, и я уже
чувствую, как привязываюсь к тебе. Как ты думаешь, что будет с этой дамой?
— Она пойдет просить милостыню или продавать себя в
вертепах; но какое, в сущности, нам до этого дело?
Чтобы перевести разговор на более достойный предмет, я
попросил рассказать Эмму о себе.
— Родилась я в Брюсселе, — начала моя новая
спутница, — не буду говорить о своем происхождении, скажу лишь, что
родители мои занимают очень высокое положение в этом городе. В юном возрасте
меня выдали за противного мужа; человек, который любил меня, затеял с ним ссору
и по дороге к месту дуэли убил его ударом в спину. Вслед за тем он в отчаянии
прибежал ко мне и сказал: «Я слишком переборщил и теперь должен скрываться.
Если ты любишь меня, Эмма, поедем со мной; я не беден, мы сможем прожить тихо и
беззаботно до конца наших дней». Могла ли я отказать человеку, которого погубил
мой совет?
— Это убийство устроила ты? — спросил я.
— Ты еще сомневаешься в этом, дорогой? Итак, я
последовала за своим возлюбленным в добровольную ссылку; скоро он осточертел
мне, и я сыграла с ним такую же шутку, какую он сыграл с моим мужем. О моей
истории узнала София, и мои злодейства очень ей понравились… Через некоторое
время мы стали с ней близки. Она внимательно следила за тем, как развивается
мой характер, мы каждый день ласкали друг другу куночки, она посвятила меня во
все свои секреты; именно ей я обязана своими принципами, которые сегодня тверды
и незыблемы; хотя в конце концов я обокрала ее, тем не менее всегда сохраню
самые приятные воспоминания о принцессе. Она — выдающаяся распутница, ее
воображению нет предела, все это и стало причиной моей к ней привязанности; и
если бы не страх, который вызвало во мне ее последнее предложение, я, наверное,
осталась бы с ней на всю жизнь.
— Мне кажется, Эмма, я знаю тебя лучше, чем ты сама:
тебе скоро надоело бы служить пешкой в чужой преступной игре, тебе захотелось
бы самой совершать свои собственные преступления, и рано или поздно ты ушла бы
от этой женщины. Кстати, она ревнива?
— Ужасно.
— Она разрешала тебе развлекаться хотя бы с женщинами?
— Никогда, кроме тех, которые участвовали в ее утехах.
— Я повторяю, Эмма, ты не долго прожила бы со своей
принцессой.
— Да, друг мой, я благодарю судьбу за то, что она
вырвала меня из ее объятий и бросила в твои. Давай же будем помнить кодекс
воровской чести, и пусть наша сила обратится на других людей, но никогда — друг
против друга.
Хотя Эмма была очень хорошенькая и несмотря на сходство
наших характеров, я все еще не был уверен, что смогу долго хранить именно то
гармоничное чувство в наших отношениях, о котором она говорила. Я замолчал и
предоставил ей толковать мое молчание, как ей вздумается.
Тем не менее наша связь с каждым днем делалась все прочнее,
и мы достигли определенной степени взаимопонимания, которое основывалось прежде
всего на нерушимом и взаимном обещании не упускать ни одной возможности творить
зло, какое только будет в наших силах; мы также договорились, что будем всегда
делить поровну плоды наших общих преступлений.
Однако я забежал немного вперед, поэтому вернусь в тот день,
когда расстался с Клотильдой.
Не успели мы отъехать на двадцать лье от гостиницы, как нам
представился, случай проверить на практике наши максимы и наши клятвы. Мы
приближались к городу под названием Иенкепинг, когда у французского экипажа,
ехавшего впереди нас, сломалась ось. Слуга отправился в город за мастером, а
хозяину ничего не оставалось, как, сидя на обочине, ждать помощи, которую мы и
предложили, когда поравнялись с ним; оказалось, что он — французский торговец и
едет в Стокгольм по делам своей компании, очень известной в торговом мире.
Вильнею было двадцать три года, и я редко встречал такую красивую внешность,
как у него; помимо того, он обладал радушием и искренностью, свойственным его
нации.
— Премного благодарен за вашу любезность; буду
счастлив, если вы довезете меня до ближайшего перегона, — сказал он. —
Я вам тем более обязан, что вот в этой шкатулке находятся исключительно ценные
вещи: бриллианты, золотые изделия, кредитные билеты, которые мне вручили три
парижские фирмы для доставки своим коллегам в Швеции, так что можете себе
представить, что было бы со мной, потеряй я эти драгоценности;
— В таком случае, сударь, мы с удовольствием обеспечив
сохранность ваших ценных вещей, — сказала Эмма и добавила: — Если,
конечно, вы нам доверяете.
Вильней охотно согласился, и мы посоветовали ему оставить
своего форейтора охранять экипаж и ждать, пока лакей вернется со свежими
лошадьми и с людьми, которые починят колесо.
Только мы тронулись дальше со своей неожиданно свалившейся
на нас добычей, как Эмма незаметно сжала мне руку…
— Согласен, — еле слышно прошептал я в
ответ, — но это надо продумать как следует.
— Разумеется, — не разжимая губ, проговорила она.
Добравшись до маленького городка Виммерби, мы нашли ладея
нашего спутника на перегонной станции и Отослали его назад за экипажем
господина.
— Вы, наверное, собираетесь провести ночь здесь? —
спросил я юношу. — А нам надо спешить в Стокгольм, поэтому мы прощаемся с
вами, сударь, и желаем вам всего доброго.
На это пылкий Вильней, который всю дорогу поглядывал на
прелести моей подруги, ответил взглядом, полным сожаления от того, что мы
уезжаем так скоро; Эмма заметила его расстроенное лицо и сказала, что не
понимает, почему мы должны прощаться, и что, раз уж мы так приятно провели
вместе эти несколько часов пути, можно, также всем вместе, ехать до самой
столицы.
