— В самом деле, почему бы и нет? — вставил
я. — Вот что я предлагаю: господин Вильней оставит здесь, на станции,
записку своему лакею, чтобы тот искал его в Датском отеле, где мы остановимся
по приезде в Стокгольм. Таким образом, все устроится, и мы поедем втроем.
— Весьма заманчивое предложение, — сказал юноша,
искоса взглянув на Эмму, которая равнодушно заявила, что со своей стороны она
не против того, чтобы он согласился и остался рядом с ней.
Вильней быстро нацарапал письмо, вручил его хозяину
постоялого двора, лошадей наших накормили и напоили, и мы покатили в сторону
Стокгольма. До него оставалось около тридцати лье, и мы добрались до места
только на следующий вечер; там моя спутница рассказала мне, какую хитрость она
придумала, чтобы осуществить наш план. Мошенница под каким-то предлогом
задержалась в Виммерби и написала свою записку, которую отдала хозяину взамен
первой и в которой лакею было ведено искать господина не в Датском отеле, а в
гостинице под названием «Английское воинство».
В Стокгольме ее первой заботой, как вы догадываетесь, было
успокоить молодого коммерсанта, который волновался из-за того, что экипаж его
задерживается; она сделала это без всякого труда и еще больше очаровала его.
Вильней буквально потерял голову — это было совершенно очевидно, и Эмма искусно
разыграла очередную сцену, после чего Вильней начал ревновать ее ко мне.
— Думаю, нет нужды говорить, что я не хочу быть
объектом дорожного любовного приключения в духе дешевых романов, — сказала
ему Эмма. — Я верю, что вы хотите меня, Вильней, но не вижу в ваших
чувствах никакой любви. К тому же я не могу принадлежать вам, ничто на свете не
заставит меня бросить Боршана, потому что он — мой супруг. Так что
довольствуйтесь тем, что я вам сейчас предложу, иначе я не соглашусь на ваше
предложение: мой муж очень распутен от рождения и с радостью присоединится к
нашему счастью, потому что такие сцены доставляют ему большое удовольствие.
Боршан любит главным образом мужчин. Вы удивительно красивы, сударь, так предоставьте
ему свои прелести, и я гарантирую, что он позволит вам насладиться моими.
— Вы так считаете?
— Я уверена в этом. Ну так что: это предложение не
шокирует вас?
— Ничуть. Я занимался этим в школьные годы и не вижу
здесь ничего дурного.
— Стало быть, мы договорились?
— Я согласен на все ради вас.
После чего мудрая Эмма распахнула дверь чуланчика, в котором
прятался я.
— Выходи, Боршан, — сказала она. — Вильней
предлагает тебе свой зад; ступай закажи ужин, потом закрой дверь и займемся
удовольствиями.
— Какой вы прелестный юноша, — начал я, покидая
свое убежище, и сразу поцеловал нашего спутника в губы, лелея в душе желание
убить его на месте после того, как он удовлетворит мою страсть. — Меня
очень тронула ваша любезность. В самом деле, разве этане вполне обычная сделка?
Я уступаю вам свою жену, вы отдаете мне на время свою задницу, и все мы
останемся довольны друг другом.
Я еще не закончил, а моя подруга уже расстегивала панталоны
Вильнея, и если ее нежные ручки извлекли на белый свет прекраснейший в мире
член, то мои поспешили ощупать неописуемой красоты ягодицы. Опустившись на
колени перед этим восхитительным алтарем, я прильнул было к нему губами,
собираясь проникнуть в отверстие, но в этот момент моя дорогая Эмма отвлекла
меня и пригласила полюбоваться тем инструментом, что топорщился между ног нашей
жертвы. Едва лишь увидев его восставшую плоть, я мигом подставил свой зад,
сгоравший от желания слиться с этим чудом Природы.
— Ах, Вильней, — вскричал я, — прошу вас
начать с меня; прелести этой женщины будут в вашем распоряжении, как только вы
утолите мое желание — таково мое непреложное условие, иначе вы ничего не
получите.
Недолго думая, Вильней внедрился в мой зад, и пока он
выполнял свою часть договора, я задрал юбки своей любовницы, чтобы юноша мог
ласкать и целовать ее тело. Но не в силах больше сдерживаться, мошенник бросил
меня, чтобы вонзить свой кол в вагину Эммы. Тогда я в отместку навалился на
него сзади, проник в его анус, и в этот момент он испытал извержение; когда он
извлек свой член из чрева девушки, я ощупал его, нашел вполне твердым и быстро
направил в свой зад, а сам принялся содомировать Эмму; через несколько минут
неописуемый экстаз увенчал наши удовольствия, а немного позже мы вновь слились
в объятиях: Вильней сношал мою подругу во влагалище, а я содомировал его, и
опять то же самое он делал со мной; в таких утехах прошла вся ночь, но когда
угар страсти рассеялся, им заново овладело беспокойство.
— Куда же запропастился мой лакей? — вопрошал
Вильней, глядя в окно.
— Должно быть, его задержал ремонт кареты, —
предположила Эмма. — Ведь в записке было ясно сказано, так что подождите
еще немного. К тому же драгоценности с вами, вы можете и без лакея отнести их в
нужное место.
— Завтра я так и сделаю, — согласился коммерсант
и, утомленный ночными забавами, отправился в постель. Как только сон сморил
его, я повернулся к Эмме:
— Сейчас самое время. Или мы действуем немедленно, или
богатство этого господина уплывет из-под самого нашего носа.
— Но мы же в гостинице, друг мой, и что будем делать с
трупом?
— Разрежем на куски и сожжем; этого человека никто не
будет искать здесь. Ведь благодаря твоей смекалке лакей будет разыскивать его в
другом конце города. А потом пусть сам объясняется с местными банкирами насчет
своего господина; когда мы проезжали через городские ворота, я назвал наши
имена сторожу и Вильнея представил как нашего слугу. Если кто-то будет
интересоваться им, скажем, что слугу рассчитали, и дело с концом.
Потом мы открыли шкатулку с сокровищами ключом, вытащенным
из кармана спящего, и стали разглядывать золото и драгоценные камни, которые
составляли огромное состояние.
— Неужели, милая, ты настолько сошла с ума, —
сказал я Эмме, — что даже теперь не можешь сделать выбор между жизнью
этого дурака и такими сокровищами?
Мы все еще наслаждались великолепным зрелищем, когда,
совершенно неожиданно, раздался стук в дверь. Я бросил быстрый взгляд на Эмму,
затем в окно, и — о, небо! — на улице стояла карета Вильнея. А в дверь
стучал его лакей. Хитрец разузнал-таки, где мы остановились; в гостинице
«Английское воинство» ему сказали, что поскольку нас нет в числе их
постояльцев, значит, мы живем в другом месте — скорее всего в Датском отеле.
Словом, было поздно спрятать его господина, так как лакей уже вошел и увидел в
постели спящего Вильнея.
— Послушай, приятель, — сказал я, отводя лакея в
сторону и приложив палец к губам, — не надо будить его; он немного
приболел, поэтому должен хорошенько отдохнуть; а ты возвращайся туда, где
остановился, и жди дальнейших распоряжений; если он направил тебя в отель,
значит, имел на то веские причины: у него секретное дело в городе, и он не
хотел, чтобы его видели вместе со слугой. Он так и просил передать, если ты
появишься, чтобы ты ждал его по тому адресу, который по его просьбе указала в
записке моя жена, и ни о чем не беспокоился, а главное — не вздумай больше
разыскивать его.
