— Мадам, — ответил я этой женщине, чье величие
признано во всем мире, — даже если бы я утратил свое врожденное
пристрастие к злодейству, даже если бы преступление перестало питать мою душу и
быть источником моего существования, ваше предложение все равно было бы большой
честью для меня, и сама мысль о том, чтобы избавить мир от робкого и
добродушного наследника престола ради сохранения тирании, чьим приверженцем я
остаюсь, — сама эта мысль, мадам, была бы достаточным основанием согласиться
осуществить ваш замечательный план, поэтому можете быть уверены в моем участии.
— Такое глубокое смирение меня радует, — сказала
Екатерина, заключая меня в объятия. — Завтра вы будете участником
необыкновенно сладострастной оргии, которая доведет до кипения все ваши
чувства. Я желаю, чтобы вы увидели меня в пылу наслаждения, и сама хочу
посмотреть на вас в деле; когда мы оба насладимся возбуждающим зрелищем и
телесными упражнениями, вы» получите яд, который положит конец бесцельному
существованию презренного существа, опасного для меня и, к великому моему
сожалению, порожденного мною.
Свидание было назначено в загородном доме, где я встречался
с императрицей прежде. Она ожидала меня в похожем на сказку будуаре,
представлявшем собой настоящий сад, где было тепло и цвели экзотические цветы в
небольших бочках из красного дерева, причудливым ^образом расставленных по всей
комнате. Турецкие диваны, окруженные зеркалами — зеркала были прикреплены даже
к потолку, — призывали к сладострастию. В одной стене я увидел мрачный, но
от этого не менее великолепный альков, в котором томились четверо юношей лет
двадцати. Они были в цепях — беспомощные, обреченные стать жертвой необузданных
страстей Екатерины.
— То, что вы видите здесь, — объяснила
царица, — будет венцом моих утех. Мы подойдем к этому постепенно и не
тронем этих отроков до тех пор, пока наш экстаз не достигнет предела. Но, может
быть, вы предпочитаете жертв женского пола?
— Ну что вы, я не вижу никакой разницы, — поспешил
я успокоить хозяйку, — и с радостью разделю ваши удовольствия; кем бы ни
была жертва, убийство всегда возбуждает меня.
— Да, Боршан, ничто не может сравниться с этим
ощущением! Как сладостно совершать такое злодейство, извращенное злодейство…
— Что же в убийстве извращенного?
— Да, да, я знаю, но это — нарушение закона, а
запретный плод всегда сладок.
— Закона? Что значит закон для вас, которая сама есть
закон? Скажите, ваше величество, вы уже насладились этими очаровательными
мальчиками?
— Разумеется, иначе они не были бы в цепях.
— А они знают, какая участь их ожидает?
— Еще нет, мы объявим им позже. Каждый из них услышит
свой приговор, когда ваш член будет находиться в его заднице.
— О, эта идея меня очень вдохновляет.
— А вы озорник, мой милый! — и Екатерина шутливо
погрозила мне пальчиком.
Прежде всего вывели предметы похоти, предназначенные для
предварительных развлечений. Их было двенадцать человек: шесть девиц
пятнадцати-шестнадцати лет редкой красоты и шесть зрелых уже мужчин ростом
около двух метров, с членами толщиной в руку и столь же устрашающей длины.
— Устраивайтесь удобнее, — сказала мне
Екатерина, — и наблюдайте за моими наслаждениями на расстоянии; можете
заниматься мастурбацией, если хотите, но мне не мешайте. Я продемонстрирую вам
пример самого циничного разврата, потому что цинизм — это часть моего
характера.
Девушки раздели свою царицу и осыпали ее тело всевозможными
ласками. Одна сосала ей рот, вторая — вагину, третья — задний проход; через
некоторое время их сменила другая троица, затем она вновь уступила место
первой. Так повторялось несколько раз в довольно быстром темпе, потом девушки
взяли розги и несильно отстегали Екатерину, окружив ее со всех сторон.
Вслед за тем выступили вперед мужчины и тоже вооружились
розгами; пока они работали, девицы целовали их в губы и массировали им члены.
Когда тело царицы стало сплошь розовым от порки, ее натерли водкой, и она
уселась на лицо одной из девушек; вторая, опустившись на колени между ее
пухлыми бедрами, лизала ей клитор, третья впилась губами в ее рот, четвертая
сосала набухшие соски, а двух оставшихся Екатерина ласкала руками. В это время
шестеро молодцев щекотали девушкам ягодицы своими массивными фаллосами.
Признаться, я ни разу не видел ничего более сладострастного и возбуждающего,
чем эти восхитительные сцены, которые в конце концов довели царицу до
извержения. Она, по своему обыкновению, стонала и громко ругалась по-русски,
поэтому я не понял смысла ее богохульств.
Следующий акт разыгрался сразу же после первого. Теперь сама
царица ласкала служанок одну за другой и сосала им задние отверстия. Через
некоторое время она легла лицом вниз на одного из мужчин, вложила его орган в
свое влагалище и подставила зад другому, который принялся содомировать ее; две
девушки били содомита кнутом, а все остальные принимали похотливые позы перед
ее глазами. Таким образом, все шестеро чистллыциков обработали царицу и спереди
и сзади, после чего она своей рукой вставляла члены в оба отверстия каждой
девушки и страстно облизывала каждый инструмент, выходивший из пещерки
наслаждения. Потом, раскинувшись на софе, принимала, одного за другим, своих
оруженосцев: они укладывали ее царственные ноги себе на плечи и атаковали ее с
фронта и тыла, а тем временем девушки опускались на четвереньки и мочились ей в
рот. Во время этой сцены блудница извергла еще одну порцию спермы и подозвала
меня. Я сдерживался из последних сил, танталовы муки были пустяком в сравнении
с моими, и царица, весьма довольная моим видом, спросила с издевкой:
— Ну и как, ты уже готов?
— Посмотри сама, сука! — взорвался я.
Этот дерзкий ответ привел ее в неописуемый восторг.
— Ну что ж, — продолжала она, поворачиваясь ко мне
задом, — моя жопка в твоем распоряжении. Она уже полна, но там найдется
место и для твоих соков.
Пока я ее содомировал, эта развратная женщина с упоением
лобзала языком и губами ягодицы своих рабынь. В какой-то момент мои ладони
ухватили упругие груди Екатерины, и я не смог сдержать бурное извержение. Тем
не менее императрица запретила мне покидать ее задний проход и приказала своим
копьеносцам прочистить мне седалище. Когда ее приказание было исполнено и когда
мое семя изверглось три раза подряд почти без перерыва, Екатерина сказала:
— Я утомилась и должна сделать передышку.
Мужчины встали на четвереньки, их оседлали девушки, и таким
образом, в нашем распоряжении оказались шесть пар соблазнительно торчащих
задниц. Екатерина вооружилась кнутом — очень эффективным орудием флагелляции,
сплетенным из бычьей кожи, — и своей королевской рукой венценосная шлюха
выпорола присутствующих, да с такой яростью, что их кровь забрызгала всю
комнату. В продолжение этой экзекуции мне было поручено пороть царицу гибкими
березовыми прутьями, и после каждых двадцати ударов я должен был опускаться на
колени и облизывать ей ягодицы и анус.
