Трикстеры оставались на месте еще ровно час, а затем гнулись в погоню, напрочь забыв о том, что видели хромого человека в буром плаще. Они не догадывались, что это он украл их воспоминания о встрече в лесу, как не догадывались, что он же направил погоню в противоположную сторону.
Размахивающий мечом Маннагарт, его военачальники и разъяренные воины вернулись в селение, оседлали своих скакунов и бросились прочесывать лес в той стороне, где находился караванный путь в Урукур. Направиться на болота не пришло в голову никому из варваров.
Хромой печальный человек даже не улыбнулся, когда погоня вылетела из ворот селения и припустила во весь опор, и тяжелым шагом двинулся прочь. Но он не прошел в глубь леса и полкилометра, как дорогу ему заступили двое высоких мужчин в черных доспехах.
– Как дела, Гайамарт? – обратились они к хромому.
– Выслал погоню за вашей беглянкой.
– То есть как погоню? – грозно надвинулся на хромого рыжеволосый зеленоглазый собеседник.
– Они убили Муругана и сбежали, вам надо было прийти пораньше.
– А ты для чего же был приставлен?
– Вы не предупреждали меня, каких искусных войнов возьмут в плен мои варвары.
– Послушай, Гайамарт, – холодным тоном произнес желтоглазый черноволосый воин, на боку которого висел черный, без единого блика меч. – Ты, помнится, не хотел покидать Арнемвенд. И хотел жить.
– Я не хочу становиться поперек дороги у неизбежности.
– Ты сам выбрал свою судьбу, когда согласился жить в Аллефельде, под властью Кодеша.
– Согласился. Тогда, – зло ответил Гайамарт. – А теперь, если Кодеш является настоящим владыкой этих лесов, пусть он и решает проблему.
– Это не проблема, – сказал рыжеволосый. Но особой уверенности в его голосе не было.
– Конечно, не проблема, особенно для вас, – испытующе глянул на него хромой.
– Издеваешься? – грозно спросил воин.
– Куда мне, убогому, – недобро сверкнул глаза Гайамарт.
– Странный ты бог – убогий, – улыбнулся желтоглазый. – Не обессудь, но мне придется сказать Лахаталу, что ты не оправдал наших надежд.
– Скажи, конечно, скажи. А еще скажи Верховному владыке, что это все-таки его головная боль и не нужно перекладывать ее на других.
– На твоем месте я бы поменьше ехидничал, – посоветовал рыжий.
– Посмотрим, Арескои, что ты будешь делать, когда окажешься на моем месте, – печально проговорил Гайамарт и шагнул в пространство, которое услужливо распахнулось перед ним.
* * *
Трое беседуют под сенью старого дуба в самой чаще леса. Двое похожи на людей – воины в черном, закутанные в плащи, высокие и статные. Только один из них смугл и черноволос, а другой бледен, и рыжие кудри языками пламени окружают его спокойное надменное лицо. Третий же – темнокожий исполин в одеянии из звериных шкур, пальцы его рук заканчиваются кривыми когтями, а сплетенные рога на голове образуют подобие странной короны.
– Ты уверен, что она ничего не помнит? – спрашивает рыжий у черноволосого.
– Не знаю, Арескои, – Отвечает тот. – До сих пор она вела себя достаточно глупо, и мне кажется, что ее успехи – это случайность. Да и о каких успехах можно говорить вообще: она не прошла и трети пути, а их уже взяли в плен.
– Ну, это как раз моя заслуга, – бросает Арескои.
– Они освободились, – змеей шипит рогатый.
Черноволосый невесело и как-то неопределенно смеется.
– Тебе же лучше, Кодеш, тебе же лучше. И у тебя есть возможность отличиться. Им не остается ничего другого, как двигаться через Аллефельд, а затем и через Ангех, – а там они в твоей власти и во власти старшего братца.
– Что-то Джоу Лахатал не торопится принять участие в охоте, – язвительно замечает Арескои.
На некоторое время повисает гнетущая, почти осязаемая тишина.
– И без него справимся, – говорит наконец черноволосый.
– Знаешь, га-Мавет, – неожиданно злится рогатый, – это ты должен был справиться еще там, в замке.
– Я немного растерялся...
– Скажи – испугался, – смеется Арескои одними губами.
– Глупости, – спокойно возражает Малах га-Мавет, грозный Бог Смерти. – Ты бы тоже не стал убивать мертвую игрушку, бездушную куклу. Кто же знал, что Арра пробудил ее? А бояться и тогда, и сейчас просто нелепо.
– Нельзя недооценивать противника, – наставительно замечает Арескои. – Что-то ты, желтоглазый, ударился в лирику.
Га-Мавет молчит. Ни один мускул не дрожит на его словно изваянном из камня лице, на котором отдельной жизнью живут желтые глаза с вертикальными зрачками. Он ослепительно красив и страшен одновременно.
– Хорошо, – обращается к ним Кодеш. – Я уничтожу их.
– Будь осторожен, – предупреждает Арескои. – У нее мечи Гоффаннона.
– Она же не знает; как ими пользоваться.
– Зато клинки сами все знают, – усмехается га-Мавет. И добавляет тихо, чтобы его никто не слышал:
– Просто это великое счастье, что она ничего не помнит...
* * *
На лес опускается звездная бархатная ночь.
– Болото, – с тоской сказал Бордонкай, ступая ев ей ножищей на зыбкую почву. – Я совсем не люблю болот.
– Боги, – взмолился альв, – он говорит это как будто кто-нибудь любит болота.
– А ты разве не любишь? – искренне изумился исполин. – Ты же лесной.
– Я не лесной, а библиотечный. Просто я никак попаду в свою библиотеку. И если события будут развиваться так и дальше, то, боюсь, никогда не попаду.
– Сколько шума из-за одного несчастного болота. Внешне беззаботный ингевон весело тюкал топором отобранным у трикстеров, вырубая длинные легкие кусты из орешника. – Подумаешь, болото! Пройдем нибудь, нам торопиться надо.
– Не забывай, что это Аллефельд, – предостерег его Довалонга. – Бояться нет смысла, но и пренебрегать опасностью не стоит.
– Какой опасностью?! – взвился Джангарай, которому аллоброг с самого начала пришелся не по душе. Ловалонга был аристократом до мозга костей, а Джангарай, несмотря на свое происхождение, не любил таких холеных молодых людей со спокойными лицами и сдержанными чувствами.
– Опасностей здесь хоть отбавляй, – примирительно вставила Каэтана. – Самая страшная из них – рассориться между собой. Лучше решайте быстрее, как пойдем через болото.
– Очень просто, – моментально успокоился ингевон. – Обвяжемся веревками, вооружимся шестами – и вперед. Я пойду первым, буду нащупывать путь. Бордонкай – последним. Идем след в след, старайтесь ни на полшага в сторону не отступать. Если кто провалится – не паниковать вытащим, нас много. – И добавил неожиданно:
