Он одинок и растерян. Ласки покорных русалок не доставляют ему радости – они бездумны и нелепы. Ощущение собственного могущества. тоже не помогает, потому что с каждым днем становится все более сомнительным. А-Лахаталу необходим добрый советчик и мудрый друг, но такого не сыщешь на сотни и сотни миль вокруг.
Морской бог не знает, что предпринять. С одной стороны, он чувствует необходимость помочь Каэтане и думает, что неплохо было бы вернуть на Арнемвенд всех Древних богов. С другой стороны – это его проигрыш. Если Йабарданай займет подводный дворец, то вряд ли А-Лахаталу найдется в нем место. А даже если и найдется, то слишком трудно быть вторым после того, как долгое время правил единолично. И он начинает изобретать хитроумные способы, которые позволят ему вернуть всех богов, кроме Йабарданая. Но потом владыке приходит в голову, что если вернутся все, то у него никто не будет спрашивать разрешения на возвращение Человека-Дракона. И А-Лахатал опять погружается в сомнения.
Наяды и тритоны водят хоровод на песчаном дне, усыпанном прекрасными розовыми и голубыми раковинами. Они веселы, движения их гибки и стремительны, им неведомо чувство ужаса, которое переполняет их повелителя. Радостные дельфины описывают вокруг А-Лахатала и танцующих круги, присоединяясь к общему веселью. Они улыбаются и резко кричат, приветствуя Бога Морей. И он понимает, что не в состоянии отдать это царство другому, без боя уступить власть над прекрасным и светлым миром, к которому так стремится его душа. А-Лахатал решает выждать.
* * *
Каэтана держала серебряный кубок с вином обеими руками, словно это была соломинка, в которую она, утопая, вцепилась из последних сил. А сил на происходящее действительно не хватало.
– С глубокой скорбью должен сообщить тебе, о Кахатанна, что убийства, которые потрясли недавно весь Сонандан, участились, и теперь даже в столице, даже днем нельзя чувствовать себя в безопасности. Вчера погиб начальник моей гвардии – ты видела его, наверное. Похоже, что его разорвали на части дикие звери, но какие звери могут справиться с могучим воином и не оставить после себя никаких следов? – Заложив руки за спину, Тхагаледжа несколько раз прошелся мимо кресла, в котором восседала Богиня Истины.
Сегодня утром в летнюю резиденцию татхагатхи Сонандана, куда он перебрался, чтобы быть поближе к своей богине в последние дни ее пребывания в стране, примчался гонец на взмыленной лошади. Известия он привез спешные, но неутешительные. Несколько десятков человек были убиты на улицах Салмакиды. Те тела, которые удалось найти, были изувечены до неузнаваемости.
Останки одного из них принесли во дворец и показали татхагатхе. Он был потрясен до глубины души. Могучий воин участвовал в битвах, не боялся смерти, но эта оказалась настолько жестокой и безобразной, что его разум не был в состоянии смириться с ней. Тхагаледжа приказал удвоить посты и выставлять по ночам дозор из воинов полка Траэтаоны с тем, чтобы они обходили все улицы Салмакиды. Но ночной убийца всячески избегал столкновения с отрядом и предпочитал нападать на мирных жителей, а иногда уничтожал и одиноких солдат других полков, если несчастные встречались ему. Ни один воин полка Траэтаоны не пострадал.
Каэтана отхлебнула изрядную порцию вина и сказала:
– Я знаю таких зверей. Мардагайлы, например.
– О боги! – ахнул Нингишзида.
Воевать с мардагайлами было практически невозможно даже по меркам магов и богов. Злобные и живучие твари, пожирающие себе подобных, подчиняющие разум и тело жертвы своей власти, вышли из-под контроля бессмертных много сотен лет тому. Среди богов по сей день не утихали споры, откуда появилась эта разновидность вампиров, – все утверждали, что их никто не создавал. Однако сей вопрос за давностью лет стал чисто академическим, а вот способа борьбы с чудовищами изобрести не удалось.
– Воевать с мардагайлами – это проблема на долгое время.
– Еще одна проблема, Каэ. Ты уже ознакомилась с письмом императора?
При упоминании об аите Каэ расцвела и суровое выражение ее лица сразу помягчело.
– Да, пусть будут милостивы боги и к нему, и к доброму Агатияру. Они очень помогли нам.
– Тогда нужно что-то решить с Деклой, а потом уже заниматься глобальными вопросами.
– Твоя правда, – согласилась Интагейя Сангасойя.
Она вообще была покладистой богиней и даже принимала дружескую критику, в разумных пределах конечно. Во всяком случае, никогда не протестовала, если ей подсказывали, что делать.
– Вызовите начальника тайной службы, – приказал татхагатха вельможе, который прибежал на его зов.
– Декла не появлялся сегодня во дворце, о повелитель.
– Так пошлите за ним в Салмакиду! – рявкнул Нингишзида, начиная волноваться.
И то, что волнение его было совершенно безотчетным, страшило Нингишзиду более всего. Он ничего не мог доказать, он клял себя последними словами за то, что, не желая волновать Кахатанну, скрыл от нее кажущиеся мелочи, касавшиеся Деклы и двух-трех других вельмож. И вот теперь, меря шагами зал для совещаний, верховный жрец отчетливо видел картину, которую раньше упорно видеть не желал – из страха ли, из небрежности, из чрезмерной ли доверчивости к старому и проверенному не одним десятком лет верной службы человеку.
– А если это уже не тот человек? – внезапно произнесла Каэтана. – Если его место занял кто-то другой и лишь привычная оболочка заставляет тебя по-прежнему верить другу?
– О чем ты, Интагейя Сангасойя?
– О том, что ты думаешь.
– Боги, боги! – схватился за голову жрец.
– Беда в том, Нингишзида, что я не чувствую Деклу вообще, будто бы его нет в нашем мире. Или стена стоит между ним и мной – мощная стена, непреодолимая моими силами.
– Сейчас его доставят, – сказал Тхагаледжа. – Вот и расспросим его обо всем. Я уверен, сложности разъяснятся. Не может быть, чтобы наш Декла, на которого я полагался больше, чем на себя...
– Почему больше? – удивилась Каэ.
– Он мудрее и дальновиднее. Он спасал страну не один раз.
– Боюсь, нашего верного Деклу не найдут. Вели-ка лучше позвать Барнабу.
– Хорошо, – коротко кивнул татхагатха, хотя душа его медленно сжималась от страха.
Ужас подходил к людям вплотную, ужас охватывал Сонандан плотными кольцами, как хищный змей, обвивающий беспомощную добычу. Ни армия, способная противостоять даже богам, ни присутствие Интагейя Сангасойи не казались сейчас надежной защитой. Ужас селился в глубине душ людей еще до того, как появлялся в реальной жизни.
Несколько часов прошли в томительном ожидании. Барнаба потерялся где-то на территории храмового парка, оставив служителям туманное сообщение о том, что он отправился побеседовать с Да-Гуа, Ши-Гуа и Ма-Гуа. Посланный же за Деклой отряд все еще не возвращался.
Когда распахнулась настежь дверь и высокий воин в шлеме, украшенном алыми перьями, быстрыми шагами приблизился к своим повелителям, все трое привстали со своих мест в ожидании сообщения. Сангасой растерялся. Он не мог сообразить, к кому обращаться – к татхагатхе или к верховному жрецу. Богиня была еще выше по рангу, но о ней он и думать без трепета не смел. Наконец гонец уставился в пространство как раз над головой Каэтаны и отрапортовал, честно разглядывая лепные украшения:
