Наконец он попал в государства востока – и его потрясли богатства Бали, Эреду и Сихема. А еще он стал свидетелем тому, как у этого мира появился новый владыка – молодой фаррский завоеватель, аита Зу-Л-Карнайн. Успехи юного полководца, за короткий срок создавшего целую империю и сумевшего удержать ее от распада, не давали покоя Самаэлю. И он вспомнил, что ему самому было нужно.
С тех пор у гиганта не было ни минуты покоя: он искал способы претворить в жизнь свою мечту. Пока наконец не достиг в своих странствиях земель варваров. Это были бесконечно богатые земли, и населяли их бесконечно разобщенные племена. Искусные охотники, следопыты и рыболовы, красивые, могучие, здоровые люди прозябали в невежестве и нищете, поклоняясь стихиям и духам животных. И Самаэль решил, что именно они станут основой основ его империи. Законы, которым подчинялись дикари, были ему только на руку. Ему ничего не стоило победить их вождей и занять первое место. Ему легко удалось объединить этих людей под своей рукой.
Он и сам не понимал, отчего назвался сыном Ишбаала. Если бы его спросили, кто такой Ишбаал, гигант бы только пожал плечами. Он придумал этого бога, придумал ему и целое царство – Царство Смерти. Но Самаэль был уверен в том, что этот бог не более чем плод его воображения. Просто он успел немного разобраться в людях и понимал, что им всегда приятнее подчиняться кому-то, кто по устройству мира стоит выше их. И тогда многие неприятности сами собой устраняются. Там, в пещере, он не вспоминал про своего вымышленного отца. Однако кто-то словно вложил эти слова ему в уста, и они были произнесены им без особых раздумий. Сам урмай-гохон был слишком разгорячен боем с Мэлором и страдал от действия яда, так что и не заметил тогда, что сказал поверженному демону.
Единственная странность до сих пор не давала гиганту покоя. Если он смирился со своим беспамятством и безродностью, то никак не мог согласиться с тем, что ему не дается в руки оружие. Ни один из мечей или боевых топоров, которые он намеревался не раз и не два купить, не удовлетворяли его. А он словно был противен им. Спустя какое-то время Самаэль отказался от бесплодных попыток. Благо на него никто и никогда не нападал, справедливо полагая, что эта гора мышц способна за себя постоять.
И вот наконец он держит в руках свое оружие! И вот он исполнил задачу, которая не давала ему покоя многие ночи напролет. Он достиг пещеры, получил то, что было предназначено ему, отвоевал свое наследство в бою с армией мертвецов и теперь имеет полное право идти дальше по избранной им дороге.
* * *
Урмай-гохон вернулся к народу танну-ула с победой. Он привел обратно всех воинов, которые уходили с ним в поход. И не беда, что некоторые были ранены, зато они привезли с собой огромную добычу. И хотя сама добыча была бесполезна для подданных урмай-гохона, на нее можно было выменять множество вещей. Повелитель щедро одарил тех, кто сопровождал его. А всю степень его щедрости они смогли оценить после того, как отправились в Аруз, на ярмарку.
Никогда еще недавние варвары не получали столько сокровищ от торговцев и менял. Даже если бы они привезли им по сто сотен шкур, то и тогда не выторговали бы такого количества еды, тканей, украшений и оружия, как за крохотные вещицы из белого и желтого металла. Некоторые, правда, и самим воинам казались приятными на вид, особенно те, что были щедро украшены цветными блестящими камешками. Но они уже твердо усвоили, что урмай-гохон прав всегда и во всем. Во время голода и холода ни камешки, ни желтые фигурки не накормят и не согреют. А вот те груды вещей, которые вываливали перед ними улыбающиеся жители города, всегда были и будут полезны.
Они купили также повозки и быков и теперь не уставали восхищаться изощрениями человеческого разума, которые так облегчили им жизнь, – впервые люди танну-ула не тащили ношу на себе и не портили грузом спины своих коней; а еще они с восторгом рассматривали могучих животных, покорных их воле, которые без видимого труда влекли их добро по направлению к селению.
Далеко по степи растянулась цепочка повозок и всадников. Скрипели колеса, мычали быки, ржали лошади и курилась желтая пыль.
Так обычно начинается отсчет новой эпохи, именно так чаще всего зарождается новая история, но летописцы не любят таких прозаических картин и предпочитают описывать великие сражения, забывая, однако, о том, что сами сражения зачастую бывают выиграны задолго до начала.
Урмай-гохон Самаэль выиграл свою первую битву с Сихемом именно в этот день, что бы там ни говорили ученые мужи...
Когда сотня дикарей вернулась из Аруза после ярмарки, не было среди народа танну-ула ни одного человека, который не прославлял бы нынешнего владыку.
Женщины получили такие ткани и украшения, о которых и мечтать не смели, дети вдоволь наелись и теперь лакомились диковинными сладостями, которых отродясь не видели. Воины примеряли удобную одежду и вертели в руках блестящие клинки.
Сам владыка и повелитель в Аруз не ездил. Вместо себя он отправил двух гохонов – Архана и Хоу-и. Сейчас они спешили в алый шатер, чтобы отчитаться о своей поездке и рассказать Самаэлю все, что он захочет услышать.
Уже при входе в шатер их ждал новый сюрприз. Вокруг жилища урмай-гохона стояли неподвижно пятьдесят отборных воинов. В руках они держали копья и топоры, добытые в битве у Онодонги. Стражи осмотрели подходящих с головы до ног, наконец один из них молвил:
– Вас велено пропустить не мешкая.
– А остальных? – заинтересовался Архан.
Страж только первый день выполнял свою почетную миссию, поэтому не привык к своему особенному положению. И считал себя обязанным подробно ответить на вопрос гохона:
– Мы обязаны испрашивать дозволения у Самаэля, пускать ли к нему тех, кто хочет говорить с ним.
– Мудро, – одобрил Хоу-и.
– Урмай-гохон повелел не беспокоить его по пустякам, дав старейшинам право решать споры женщин с женщинами и женщин с мужьями. Только в тех случаях, когда старейшины не могут договориться, дозволено беспокоить повелителя, – доложил воин, понизив голос.
– И это мудро, – сказал Хоу-и.
– И еще приказано, чтобы гохоны не занимались спорами, тяжбами и обидами, но ведали оружием, воинами, а также едой и лошадьми. Им никто не указ, кроме урмай-гохона.
– И это очень мудро, – согласился Архан.
– Тогда нам надо поторопиться, – обратился к своему спутнику Хоу-и. – Самаэль может разгневаться, что мы заставляем его ждать.
Он откинул полог шатра и вошел внутрь.
– Приветствую тебя, могучий сын Ишбаала.
– Рад видеть тебя здоровым и сильным, – сказал Архан.
Самаэль обернулся к ним. Он сидел на мягких шкурах, рассматривая какие-то свитки. Это были купленные им еще в Хадрамауте подробные карты Варда и отдельных государств. Сейчас он занимался изучением карты Сихема и Бали.
– Какие новости вы привезли? – спросил он.
Архан задумался, предоставив Хоу-и возможность говорить с владыкой. Что-то странное чудилось ему в выражении лица Самаэля, будто прибавилось в нем жестких черт, да и голос звучал резче и грубее, чем он уже привык.
