– Крысу ты выкормил? – спросила она мрачно, думая о своем.
– Кори сама кормилась на поверхности. Иногда дикари приносили ей жертвы, потому что принимали ее за ипостась своего божества, слишком мелкого и незначительного, чтобы о нем вообще говорить.
Каэ была благодарна Бавеану за его словоохотливость. Похоже, сотни лет жизни в этом подземелье приучили его к самовосхвалению, но отучили от осторожности. Он только что проболтался, что крыса была одна, а это меняло дело, особенно для Банбери Вентоттена.
– Отпусти хранителя! – приказала она.
Ахангаранн оскорбился:
– Ты в моей власти, и господин ждет не дождется чтобы побеседовать с тобой. Изволь говорить со мной почтительно.
– Если ты хочешь, чтобы с тобой вообще говорили, – рявкнула Каэ, – отпусти Банбери. Все равно камень может отыскать только он.
– Тогда мы станем искать вместе.
– Знаешь, Бавеан, возможно, когда-то ты был привлекательным мальчиком, но теперь твой скелет не вдохновит даже некрофила. Отпусти хранителя, труп!
Странно, но он послушался ее. Вздрогнул и отступил на полшага, проскрежетав:
– Все равно здесь я хозяин. Я и мой великий господин.
Каэ даже думать не хотела о прекрасной встрече с господином того, кто носит талисман Джаганнатхи.
– Банбери, ищите камень...
Барон уставился на нее изумленно и даже немного обиженно:
– Вы хотите?..
– Да, хочу. Ищите камень, Банбери.
Она отошла к стене и уселась на холодный каменный пол, поерзав, чтобы устроиться поудобнее. Не самое идеальное место, чтобы предаваться размышлениям, но другого здесь не было.
– Арлон думал, что я погибну в этом подземелье, – шелестел у нее над ухом Бавеан. – Глупый магистришка не знал, каким могуществом обладает мой талисман. Он не почувствовал его. И когда он замуровал меня тут, вместе со своим камнем, он не предполагал, что я выживу.
«Стоп! – подумала Каэ. – А как же он тебя замуровал, если талисман дает такую невероятную поддержку? Неужели Арлон Ассинибойн сильнее Мелькарта? «
– Ты все время молчишь, – обиделся Бавеан. – И этот выродок молчит.
– Зато ты болтаешь за двоих.
Каэ машинально погладила рукояти своих мечей – какие-то они были непривычно-горячие, а ладони у нее прохладные: в подземелье не так уж и тепло. Она опустила взгляд на клинки: Бавеан Ахангаранн настолько был уверен в себе и своем повелителе, что не потребовал у нее даже оружия. Кажется, болтовня и самоуверенность погубили его.
Она крепко сжала рукоять Такахая, умоляя его про себя, чтобы он не ошибся, чтобы услышал, насколько смертельно важен будет единственный удар. И когда злобное существо, бывшее Бавеаном Ахангаранном, подошло поближе к ней, она, даже не поднимаясь с места, пронзила талисман Джаганнатхи острием своего меча.
На короткий миг яркая вспышка осветила все пространство подземелья: мелькнуло перед глазами Каэтаны бесконечно удивленное лицо Ахангаранна, плавящиеся у него на груди доспехи в том месте, где только что было украшение, горящее тело немертвого существа. Оно запылало синим светом и рассыпалось пеплом в считанные доли секунды. И только потом громоподобный рев потряс подземелье.
– Мы еще посчитаемся! – прогрохотало обвалом, затухая в необозримой дали.
– Вот и все. Пока. – Каэтана поднялась на ноги и подошла к барону Вентоттену:
– Как вы себя чувствуете, Банбери?
– Не могу поверить, что все так легко разрешилось. Но как... Впрочем, бестактный вопрос...
– Как я осмелилась? Сама не знаю. По-моему, если бы негодяи меньше любовались собой, у них стало бы втрое больше жертв. Он столько болтал, что я поневоле задумалась над несколькими вопросами. И главное, что сообразила, – не может его хваленый повелитель быть властен в этом храме, правда не знаю почему. Иначе он бы давным-давно и отыскал камень, и на поверхность выбрался. Другое дело, что талисман не бессилен – жизнь-то он в этой твари поддерживал. Послушайте, барон, вам не кажется, что я болтаю даже больше, чем Бавеан? Кто он, кстати, такой?
– Он некстати, – ответствовал Вентоттен. – Госпожа, я, кажется, слышу голос камня.
– Так идемте же!
– Но здесь опять стена. Либо она настоящая, либо я не могу, в отличие от вас, проходить сквозь иллюзию.
– Нет, настоящая.
Каэтана попробовала несколько раз, но пришла к выводу, что ей стена не поддается.
– Очень мило, нам что – камень долбить нужно?
– Не знаю. – Барон выглядел растерянным и одновременно расстроенным.
– А где вы слышите голос?
– Примерно здесь. – И Банбери Вентоттен показал рукой на стену где-то на уровне своих глаз.
– Может, не все потеряно.
Она подпрыгнула, пытаясь уцепиться за камень руками, и ее усилия оказались не напрасны – иллюзия существовала и здесь. Только на сей раз находилась на высоте человеческого роста, и пробиться сквозь стену здесь было немыслимо, а вот ухватиться и подтянуться – вопрос тренировки и способностей отдельно взятого индивидуума.
Через несколько секунд они уже стояли рядом в невысоком проходе, причем барону пришлось согнуться почти вдвое, а Каэтане – всего-навсего низко наклонить голову.
– Ваш дедушка, доброй памяти, на самом деле был изобретателен. Позвольте, я пойду вперед. У меня есть такое ощущение, что это только начало пути. Ведь Арлон Ассинибойн не предвидел появления крысы и призрака Бавеана Ахангаранна. Думаю, у него в рукаве найдется пара карт для особо любопытных.
– В легенде есть место, где говорится о подземном водопаде и его обитателях.
– Послушайте, барон, это слишком. Вы не находите?
– Боюсь, меня никто не спрашивал, когда устраивали этот тайник. О! А вот и обещанный водопад.
Впереди действительно грохотало, и каменный пол немного ходил под ногами. Каэ сцепила зубы и приняла твердое решение не отступать.
– Камень там? – спросила она у хранителя.
– Насколько я могу слышать, да. А вот голодный голос умолк.
– Значит, это была несчастная душа, прикованная к талисману Джаганнатхи. Нет, не хотела бы я такого бессмертия.
Каэ замолкла, потому что грохот все усиливался, и ее вскоре перестало быть слышно. Водяная пыль столбом стояла в воздухе, отчего стены в проходе были мокрые и осклизлые, а пол скользкий. Идти стало труднее, а голова просто раскалывалась от шума и рева водопада. Эхо металось в каменном мешке, удваивая и утраивая звуки.
Когда она увидела тусклое сияние, то предусмотрительно встала на четвереньки и осторожно поползла по проходу, чтобы не свалиться в какую-нибудь трещину, и почти угадала. Лаз обрывался вертикальной пропастью. Вниз уходила отвесная стена, потолок представшей ее взору пещеры терялся где-то наверху, во тьме и мерцании. Рядом, всего в нескольких метрах, за завесой водяной пыли, низвергался в бездну бесконечный поток воды. А слева она нащупала вбитый в стену ржавый крюк.
