Король Чаршамба Нонгакай томно полулежал на своем известном всей Имане костяном троне в виде человеческого черепа, а четверо рабов – темнокожих, с ярко-белыми волосами и синими глазами – обмахивали его огромными опахалами из алых и синих птичьих перьев. Рабы эти происходили из коренных жителей Эль-Хассасина и относились к древнейшей расе на всем континенте – фенешангам. Легенды утверждали, что в незапамятные времена фенешанги были столь же могущественными, как и эльфы, гномы и другие народы нечеловеческой крови. Самые прекрасные города страны – Аджа-Хош, Тахат, Аджа-Бал – были построены во времена расцвета их цивилизации. Но все величие фенешангов кануло в прошлое, и теперь их никто не представлял иначе, чем рабами или в лучшем случае слугами Безумных хассасинов.
Король был высоким, худым и смуглым. Его жесткие прямые волосы спускались ниже ушей и были ровно подстрижены над бровями. И брови, и волосы, и глаза Чаршамбы Нонгакая были угольно-черными. Короля нельзя было отнести к породе красавцев, но его внешность безусловно поражала. Ястребиный, хищный нос был изумительно тонок, жесткие черты холеного лица свидетельствовали о характере непреклонном, твердом и сильном. Чаршамба давно разменял шестой десяток лет, но на вид ему едва ли можно было дать больше тридцати пяти. Тело его по-прежнему было мускулистым и поджарым, кожа – гладкой, руки сильными, и он до сих пор не потерял ни одного белоснежного зуба.
На короле была легкая безрукавка из полупрозрачного тончайшего шелка, ярко-желтая, поразительно идущая к его внешности, и тонкие шаровары, затянутые на талии и щиколотках серебряными обручами. Ноги были обуты в мягкие туфли, шитые золотом, а из драгоценностей Чаршамба признавал только кольцо с сапфиром и шейное украшение зеленого золота.
На террасе, нависавшей над лазурными волнами Тритонова залива, где сейчас отдыхал король, толпилось довольно много народа. Аудиенции у своего повелителя добились три его военачальника, главный советник и магистр ордена Безумных хассасинов, который, собственно, и управлял делами этой организации. Великим магистром по традиции Эль-Хассасина всегда оставался один из потомков Лоллана Нонгакая.
Верховный командующий объединенными войсками страны Меджадай Кройден и двое его коллег – Рорайма Ретимнон, командир конницы, и адмирал Ондава Донегол – были огорошены сообщением об исчезновении великого магистра унгараттов и командующего войск Кортеганы, своего извечного врага – Катармана Керсеба.
Это известие доставил им Старший магистр ордена Безумных хассасинов Харманли Терджен, у которого везде были свои глаза и уши. Такие вот глаза-уши и прислали ему депешу прямиком из Большого Бургана о таинственном происшествии, случившемся в главном замке унгараттов несколько дней назад. По словам соглядатая, Катарман Керсеб вконец обезумел либо замыслил особенную хитрость, потому что приказал установить в подземелье Бурганского замка огромное зеркало в полтора, а то и два человеческих роста. Затем вооружил отряд отборных рыцарей в количестве пятисот человек и вместе с конями отправил их в подземелье. Туда же проследовал он сам в сопровождении дряхлого старца, который уже навещал его прежде. Ни имени, ни положения старика, ни даже его места жительства установить не удалось.
Когда оруженосцы и оставшиеся в замке рыцари тщетно прождали своего повелителя и товарищей по оружию два или три дня, они забили тревогу. Об исчезновении сообщили королю Барге Барипаду, первой реакцией которого была неподдельная, искренняя радость. Но вскоре правитель Кортеганы одумался и загрустил. И правильно сделал, между прочим.
Глаза-уши Харманли Терджена, зная крутой нрав своего хозяина, не осмелились бы беспокоить его по таким пустякам, а потому провели детальное расследование вышеописанного случая. И вот какие диковинные вещи удалось разузнать. Во-первых, если верить тому, что рассказывали остальные, Катарман Керсеб объявился в Эль-Хассасине всего на несколько минут позже, чем спустился в подземелье Бурганского замка. Там же, не вдаваясь в подробности, он купил услуги вольного отряда хассасинов по огромной цене, заставившей остальных наемников горько пожалеть о том, что они руками-ногами не ухватились за это предложение.
Далее. В Хартуме состоялись похороны сайнанга Эльбескоя, наследника правящей таурты Феаны. Юноша погиб в схватке с унгараттами и хассасинами на границе своего государства. Таурта Феана объявила свою волю относительно наследования трона, но это к делу не относится и в данное время орден Безумных хассасинов не интересует.
Глаза-уши Харманли Терджена передали эстафету глазам-ушам на границе Эль-Хассасина и Хартума. Оттуда пришло следующее сообщение: около тысячи рыцарей – среди них унгаратты и хассасины – погибли в бою. Их тела так и лежат на берегу ручья, по руслу которого эта самая граница и проходит. На землях Хартума найдена братская могила, в которой похоронены всего двадцать(!) воинов неведомого происхождения: в белых одеждах и без доспехов. Их описание полностью совпадает с описанием тех, кто атаковал и разрушил Белый замок унгараттов в Малом Бургане при содействии драконов. Если это правда, то указанные воины – лучшие в этом мире.
На основании этих донесений, а также предыдущих известий из Кортеганы и Ронкадора Харманли Терджен сделал удивительно интересные выводы, с которыми не замедлил ознакомить своих друзей и коллег – Меджадая Кройдена, Рорайму Ретимнона и Ондаву Донегола. Проведя часов шесть за выпивкой и бесконечными рассуждениями, они пришли к заключению, что Старший магистр прав, картина, им нарисованная, соответствует действительности настолько, насколько это возможно представить неочевидцу, а активные действия крайне необходимы. Вот почему утром следующего дня они осмелились беспокоить великого короля Чаршамбу Нонгакая и были допущены к его персоне еще до обеда.
– Я слушаю вас, друзья мои, – мягко сказал король. Он был весьма сдержан в проявлении своих чувств, но эта сдержанность и мягкость не вводила в заблуждение тех, кто долго знал его. Чаршамба был одним из самых жестоких людей Арнемвенда.
– Повелитель! – Харманли Терджен склонился так низко, что его длинные волосы, собранные на макушке в узел, как было принято в ордене (а также спасало от дикой жары), мели мраморный пол. – Катарман Керсеб мертв. Он погиб здесь, в Эль-Хассасине.
– Вот как? – Чаршамба поднял правую бровь, что означало приказ продолжать.
– Твои верные слуги рассудили так: если король даст согласие, мы могли бы заключить временный военный союз с матариями и атаковать Кортегану и даже Тиладуматти. Вряд ли Барга Барипад сможет оказать нам достойное сопротивление.
– Это хорошая мысль, друзья мои. Но кто объяснит мне, что делал в Эль-Хассасине Катараман Керсеб и кто его пустил сюда?
Харманли Терджен отвечал быстрее, чем обычно, потому что, зная нрав своего повелителя, не был уверен в том, что ему не прикажут отрубить голову за халатность и попустительство.
– Он проник сюда при помощи магии – через зеркало. Это осталось тайной даже для его короля и членов ордена. Думаю, они только-только разбираются с тем, где искать своего Великого магистра. Он преследовал женщину, ту самую, которая победила его на арене и из-за которой разорили Белый замок в Малом Бургане. На месте сражения найдены тела и ее воинов. Двадцать погибших неизвестных против тысячи уничтоженных унгараттов и хассасинов-наемников.
