— Пахнет ужасно!
— А вы чего хотели? Лечи подобное подобным!
— Кстати, — мягко намекнул Такангор, — раз такое дело, может, и мне подлечиться подобным?
Зелг едва слышно застонал.
— Что-что?
— Не буду больше напиваться никогда в жизни, говорю. — И пригубил подозрительно оранжевое пойло, поданное привидением. — А на вкус терпимо. Никогда в жизни, слышите?!
— Похвальное намерение, — молвил Дотт.
Зелг отхлебнул еще.
— Во всяком случае, на этой неделе.
— А это уже разумно.
— Ну, сегодня, точно.
— Вот вы и воссоединились с реальностью.
— Пожалуй, я бы съел чего-нибудь, — признался герцог, — когда припомню, как это делается. Скажите, доктор, а вот этот набор из раскаленных иголок в желудке и чьих-то пальцев у меня в ушах входит в симптомы похмелья?
— Нет, ваше высочество. Это уже действует мое снадобье. Три минуты спустя будете как мертвец: море по колено, ничего и нигде не болит, впереди — вечность.
— Благодарю вас, Дотт, — осторожно произнес Зелг. — Ну что, приглашайте Думгара да начнем морально готовить меня к завтрашнему дню.
— Стратег! — восхитился Мадарьяга. — Скажу больше — герой! Думгар, дружище, присоединяйся к компании.
Достойный голем церемонно раскланялся с хозяином на пороге спальни и протянул было герцогу кипу свежих газет, но тут что-то отвлекло его внимание, и он возмущенно рявкнул. От этого звука большинство присутствующих, включая Мадарьягу, но исключая самого Думгара и Такангора, подпрыгнули и заинтересованно уставились на домоправителя. А за его спиной возникло с десяток разношерстных слуг.
— Это вы называете прикроватным ковриком? — обернулся к ним Думгар. — Кто кинул под ноги милорду эту потрепанную мятую шкурку? Позор!
— Протестоваю возмутительно, — пролепетал «коврик», подползая ближе к середине комнаты. — Есмь вельможистый, благородистый, хоть и потрёпатый обильными возлияниями и приключениями минувшей ночи некромансер.
— Карлюза! — обрадовался Такангор.
— Милорд, — икнул Карлюза. — И вы, милорд… Такангор обернулся, никого рядом не было.
— И вы, милорд. И вы. Не надо танцевать, пожалуйста. Надо помогать мне, ближнему, встать на лапы. Мастерион Зюзак Грозный завещал, что лучшее средство при похмелье есть хвост, воспомогающий соблюдать устойчивость даже в шатких ситуациях. Главное — найти его местопребывание.
— Зюзака?
— Хвоста, — отвечал Карлюза, глядя с неодобрением на свежее, пышущее здоровьем несообразительное создание.
— А-а! — Зелг собирался догадливо потрясти головой, но сколь бы ни был искушен в своем мастерстве доктор Дотт, даже после его волшебного эликсира трясти головой было просто невозможно. — Я что-то такое припоминаю.
И выпрямился в позе каменного сфинкса с невозмутимым лицом. Таким образом мы имеем право задать неожиданный вопрос: после какого такого праздника досточтимые сфинксы позировали ваятелям?
— Хороводство водили мы, — подтвердил честный Карлюза. — Крутилось все! Потом сползал в природу. Мучимый упреком повелителя на предмет малости полка «Великая Тякюсения». Исполнял какие-то неизвестные науке пассы всеми конечностями. Глагольствовал воинственно-зажигательные речи. Результат интересен ныне.
— Хороший результат, — одобрил Такангор. — Он все кладбище на уши поставил. У нас теперь не просто полк, а внушительный полк. Внушает врагам ужас и трепет, а также почтение к милорду Зелгу. А мирным пейзанам внушает желание заработать, страсть к свободной коммерции и свежие идеи.
— Уточните, — попросил Думгар.
— Пожалуйста. Этот хвостатый гений расквартировал в Виззле не меньше тысячи скелетов…
Карлюза, кряхтя, оперся на хвост и погляделся в зеркало. Зеркало его по привычке сперва не отразило, заставив тем самым пережить несколько неприятных мгновений, но затем спохватилось и честно показало зеленовато-серую болотистую мордочку с тоскливыми глазами.
— Я? — недоверчиво уточнил Карлюза.
— Ты, ты. Некромансер бублихульский.
— Туды его в лекарство! — восхитился Дотт. — То-то я думаю, с чего бы в округе пооткрывались новые заведения?
— Уточни, — потребовал Думгар.
— «Чистим-блистим, — нараспев начал Дотт, — все виды работы с костяными изделиями: полировка, лакировка, гравировка, цветная татуировка». Это Денси постарался. Сильфид местный, — пояснил он уже Зелгу. — Очередь стоит неимоверная. От кладбища до дверей этих самых «Чистим-блистим». Принимает чеками, наличными и работает в кредит.
— Кто еще постарался? — спросил голем.
— Лапимол-садовник. Водит усопших на их же собственные могилки и предлагает благоустроить на будущее, обсадить цветочками, разбить клумбы. В ассортименте фонтанчики, колонны, статуи — копии с работ известных мастеров, смелые новшества. Например, череп на шесте. Заказов море. Уже записываются на два месяца вперед.
— Ну и вообще в деревне праздничное настроение, — вставил Такангор. — Люди наконец-то с родственниками встретились. Отмечают, песни поют. Пляшут.
— Скелеты тоже поют? — осторожно осведомился Зелг.
— Стучат в такт.
— Пусть попразднуют, — постановил Думгар. — А потом я рассчитаю, какой налог брать с молодых предпринимателей, какие льготы им предоставить, а что пустить в графу «поощрения». Но уже сейчас уверен, милорд, что ваши оборотистые подданные принесут вам немалый доход. Усопшие, думаю я, располагают значительными финансами: кто клад еще при жизни прикопал да так и не успел воспользоваться, кто денежку в рост отдавал.
Кто впоследствии заработает. Приятные хлопоты. Жаль, придется отложить их до более благоприятного момента. А у нас на повестке дня поход в оружейную и знакомство с артефактами, общение с предками и краткий курс молодого бойца. Затем — бодрящий ужин, несколько часов крепкого сна и война.
— Хорошее расписание, — отметил Такангор. — Маменька его непременно одобрили бы. Разве что осудили отсутствие второго завтрака и полдника. Маменька считают, что все великие сражения были проиграны на голодный желудок.
— Великая женщина — ваша маменька, — откликнулся Мадарьяга. — Кто у нас на завтрак, Думгар?
* * *
О генерале Галармоне не зря писали в самых хвалебных выражениях: он был импозантен, высок, плечист и носил усы, какие в моде у моржей и разбойников. К тому же, будучи убежденным холостяком, бравый вояка являлся одним из самых завидных женихов Тиронги (женщины склонны верить в удачу вопреки очевидному), а потому пользовался благосклонностью всех незамужних дам, всех замужних дам, которые желали бы сменить супругов, а также тех дам, которые просто жаждали помечтать об интересном мужчине.
Он выиграл немало сражений и еще больше сумел избежать. Он упрочил славу тиронгийского оружия и не посрамил знаменитых предков. Все Галармоны — сколько их ни перечислено в геральдических списках — были военными, но лишь Ангус Галармон и его дед Агига, по слухам происходивший из каноррских оборотней, дослужились до наивысшего звания главнокомандующего королевскими вооруженными силами.
