Зелг неуверенно пощелкал пальцами.
— А заклинания?
— Это чтоб пыль в глаза пускать. Ну, для большего, что ли, плезиру. Скажем, рыкнешь вот эдак: «Восстаньте, мои вассалы!» — так живых со страху кондратий хватит. А на самом деле нужно только в уме держать, чего именно ты этим щелканьем хочешь сказать.
Зелг подумал о том, чтобы восстал из праха… дальше мысль еще не додумалась, а на столике с напитками, бодро пританцовывая, образовалась из осколков разбитая Бургежей чашечка в мелкий синий цветочек. Зелг готов был прозакладывать очень многое на то, что кабы чашка умела улыбаться, то она непременно бы расплылась в счастливой улыбке.
— Ух ты! — восхитился Карлюза. — Чашка!
— Смотри-ка, — одобрил Узандаф. — А мне бы и в голову не пришло. Хозяйственный ты, внучек, хвалю.
— Да оно само как-то вышло.
— Само собой ничего не случается. Это тебе ее просто жалко стало. Ну а теперь попробуй кого-нибудь призвать. Ну, не знаю…
Герцог послушно махнул рукой, и в воздухе замерцало и засеребрилось нечто весьма недовольное.
— Я имею право на личную жизнь?! — возмущенно заявило оно. — В третий раз приступаю к любимой женщине с серьезным предложением руки и сердца, и в третий раз — такой чудовищный конфуз. В первый раз, лет четыреста тому, только-только встал на колени и покраснел, как положено, но тут объявили поход против харцуцуйцев. Вернулся лет пять спустя, бросился в объятия, стал объясняться, но тут выяснилось, что это не совсем моя возлюбленная. Страшный конфуз. К тому же меня заколол ревнивый муж. Спустя столько лет моя первая невеста меня простила и разрешила сделать предложение — что же теперь? В чем проблема?
— Простите великодушно, — смутился Зелг.
— В чем дело, спрашиваю?
— Учусь вызывать усопших.
— Щас как дам в нососопелку, — взвился призрак, — вся наука в голову устремится! Моршанскую звезду покажу! Привидением заделаю! Вина прокляну, чтоб скисли в бульбяксу!
— Чем тебе бульбякса не нравится?! — стал наступать на наглеца Такангор.
— И тебя прокляну!
— Кхм! — кашлянула мумия.
— Ах! Милорд! — засветился призрак. — Какое счастье видеть вас, какое счастье!
— Ты чего мне внука огорчаешь? Явился — поздоровайся и ступай к невесте. Передавай от меня поздравления и пламенный привет.
— А может, я вызову ее сюда, чтобы милорд сам, так сказать, лично, от имени да Кассаров… и подарочек какой-нибудь…
— Нет, ну что же это такое? — огорчился Узандаф. — Раз в жизни решишь забыть, что ты жестокий и коварный некромант и проявить любезность, как тебе тут же начинают усаживаться на голову и свешивать ноги. Думгар, предприми что-нибудь, будь любезен.
— Голубчик, ты все еще хочешь жениться? — уточнил Думгар.
— Да, ваша милость, — произнес призрак гораздо тише и внятнее.
— И не хочешь, чтобы твоя третья попытка завершилась полным фиаско? Вроде того, что тебя затузил недовольный голем?
Привидение согнулось в земном поклоне и в таком положении всосалось в вентиляционный ход.
— Сумасшедший дом, — вздохнул Узандаф, сочувственно хлопая внука по плечу. — Когда выиграешь войну, придется тебе наводить тут порядок.
Всякий существующий порядок приходится непрерывно наводить.
Владислав Гжегорчик
* * *
— И куда это ты собрался на рассвете? С узелочком?
Мунемея была настолько разгневана, что спрашивала почти спокойно.
— На войну, — потупившись, отвечал Милталкон.
— Ну а тесачок мой зачем прихватил?
— Это же и корове ясно: папашин топорик вы братцу всу… вручили. А мне досталось, что осталось.
— А чем я котлеты рубить буду, ты подумал?
— А то, маменька, вы голыми руками котлет не на мясорубите. Да от одного вашего вида капуста сама квасится.
Тут минотавр с ужасом понял, что перегнул палку, и почти шепотом завершил:
— В самом высоком смысле этого слова.
Женщина будет счастлива, если ты скажешь ей, что около нее для тебя останавливается время. Но попробуй сказать ей, что от одного взгляда на нее у тебя останавливаются часы!
— В самом высоком… Хрмм… И что ты собираешься делать? Кстати, на какой войне?
— Так вот же ведь, синим по серому, в «Королевском паникере» указано, что королевские войска осадили замок Кассарию, и тщетно пытается недалекий рогатый быкоподобный главнокомандующий собрать хоть какие-то войска и заставить кучку жалкого сброда защищать их ненавистного господина. Это же они о Такангоре клевещут, маменька. А я подумал, что возьму-ка ваш тесачок да как обрушусь с тыла в самый разгар сражения. То-то радости.
— Особенно мне, — буркнула Мунемея. — Инструмент отдай. Кухонная утварь все-таки, а не оружие. И откуда ты такой выродился, ума не приложу.
— От вас, — заметил Милталкон.
— Весь в братца! Значит, так, слушай меня внимательно, второй раз повторять не буду, а просто скручу в бараний рог и посажу под замок на солому и воду. Я тебя породила, я тебя и воспитаю. Чего бы это тебе ни стоило!
— Маменька, да это уже геноцид какой-то! — в непритворном ужасе вскричал молодой минотавр.
— А тесачок умыкнуть аккурат в тот день, как я собралась всю семью котлетками побаловать? Это и хорошо, конечно, потому что иначе я бы прошляпила твой побег. Погоню бы пришлось организовывать, обед не успела бы приготовить, а питание всухомятку — худшее из зол.
— Кстати, маменька, о котлетках, — выпятил грудь Милталкон, твердо решивший идти до конца. — Это каннибализмом попахивает. Братоубийством и жестокосердием.
— Переведу на сушеные блювабли. И ляпики. Пожизненно.
— Не надо. Про котлеты это я так, в порядке полемики.
— Кольцо в нос вставил, «Королевский паникер» читает, удрать на войну намеревается. Ты бы еще на паялпу заявился, чтоб во всем братцу наследовать.
— А можно? — расцвел наивный минотавр.
— Я тебе покажу, можно! — замахнулась на него Мунемея. — Я тебе сейчас все роги-то и поотшибаю, не надо будет даже на арену выходить. Я тебе так дам, что ты у меня будешь иметь все!
— Вот вы меня пришибете под горячую руку, — рассудительно заметил Милталкон, кружа вокруг разгневанной родительницы, — а кто тогда в тыл ударит?
Мунемея внезапно успокоилась и уселась на валун перед входом в лабиринт. Рассеянно сорвала молодой побег бублихулы и принялась его пережевывать в глубокой задумчивости.
— В тыл-то кто же?..
— Либо твой брат это уже предусмотрел, — спокойно откликнулась минотавриха, — либо я очень сильно в нем ошибаюсь. А ты давай марш на кухню — тесачок на место пристрой, потом наноси воды, потом полей садик и садись изучать труды великого полководца Тапинагорна Однорогого. А то как на войну бежать и кольцо в нос вкручивать, так он брату подражает. А как матери по дому помогать и уроки учить, тут мы сразу самостоятельные и независимые. Куда пошел? Газету матери отдай!
