Поскольку обычного совокупления между разными полами не
получилось и все усилия Брессака привели к тому, что он два раза совершил
содомию с Доротеей, мужчины уединились вместе, то же самое сделали женщины.
Пылкая Доротея замучила Жюстину, Д'Эстерваль истощил Брессака, и на рассвете
все легли спать, порешив отправиться в дорогу после завтрака.
— Человека, к которому мы едем, — начал Брессак,
усаживаясь за стол, — зовут граф де Жернанд.
— Жернанд! Ну конечно! Он тоже мой родственник, —
сказал Д'Эстерваль. — Он приходится братом вашей матери, и, следовательно,
моим кузеном.
— Вы его знаете?
— Ни разу его не видел, только слышал, что это весьма
странный господин, чьи вкусы…
— Погодите, погодите! — остановил его
Брессак. — Я сейчас его опишу, раз вы его не знаете. Граф де Жернанд —
пятидесятилетний мужчина мощного телосложения. Я не встречал лиц страшнее, чем
у него: длинный нос, густые сросшиеся брови, черные злые глаза, кривой рот,
мрачный лоб и голый череп, хриплый угрожающий голос, огромные руки — короче,
гигант, с первого взгляда внушающий ужас. Вы сами увидите, насколько отвечают
такой карикатурной внешности его мысли и поступки. Он обладает и умом и
знаниями, но совершенно лишен религиозности и нравственных принципов, это один
из величайших злодеев, которые когда-либо существовали, и —самый отъявленный
гурман, каких вы встречали. Но самое удивительное — это его развлечения. Первым
объектом его жестокости служит его жена, к обычным ужасам он прибавляет содомитские
эпизоды, настолько извращенные, что я уверен, что через неделю вы оба будете
благодарить меня за возможность познакомиться с ним.
— И для этой женщины, несчастного предмета утех
жестокого супруга, вы меня предназначаете, сударь? — спросила Жюстина.
— Разумеется; говорят, это очень добропорядочная дама.
Правда, я ее не знаю, но слышал, что она честная и чувствительная женщина,
которая нуждается, чтобы рядом был кто-нибудь, похожий на нее — кроткое
существо, которое будет ее утешать. Мне кажется, Жюстина, это, как нельзя
лучше, отвечает вашим принципам.
— Согласна, но утешая эту женщину, не навлеку ли я на
себя гнев ее мужа? — Не стану ли добычей жестоких страстей злодея, о
котором вы сейчас говорили?
— Вот это премило! — рассмеялся Брессак. —
Разве в этом доме вы не подвергались такой же опасности?
— Только против моей воли.
— Хорошо, у моего дяди вы будете служить добровольно: в
этом вся разница.
— О сударь, я вижу, что ваш ум остался злодейским и не
утратил своего коварства, но вы знаете мой характер, сударь, и понимаете, что я
не могу мириться с подобными вещами. Если Д'Эстерваль бросает свой дом и не
нуждается больше в моих услугах, я буду вам очень обязана обоим, если вы
соблаговолите дать мне свободу… тем более, что у вас совсем нет прав отбирать ее.
— Что касается прав, заметил Д'Эстерваль, — разве
мы не сильнее? А известно ли тебе, Жюстина, более священное право, чем право
силы?
— Я категорически против свободы, — сказал
Брессак. — Мне поручено привезти дяде нужную и симпатичную девушку, я не
знаю никого лучше Жюстины в этом смысле и надеюсь, она будет рада связать
судьбу с мадам де Жернанд. Она идеально подходит для этого места, и даже если
иногда ей придется испытывать на себе жестокие страсти ее мужа, я умоляю ее не
отказываться.
Напрасно возражала Жюстина — в конце концов она подчинилась.
Компания отправилась в путь. Половину дороги они проехали верхом, в первом же
городке взяли четырехместную карету и без приключений прибыли к господину де
Жернанду, чей великолепный замок уединенно стоял посреди большого парка,
окруженного высокой стеной, на границе между Лионнэ и Франш-Конте. Несмотря на
огромные размеры этого жилища, они увидели лишь несколько безмолвных слуг, да и
то в кухонных помещениях, расположенных в подвалах, в самой сердцевине здания —
все остальное было таким же безлюдным, как окружающий пейзаж.
Они нашли хозяина в глубине просторного и роскошно
обставленного зала: граф сидел, завернувшись в халат из индийского шелка, на
широкой оттоманке в небрежной позе. Возле него находились два совсем
молоденьких мальчика, столь необычно одетых, завитых с таким искусством, что их
можно было спутать с девочками; оба были прелестны, лет пятнадцати-шестнадцати
от силы, но у них был такой расслабленный и отрешенный вид, что вошедшие сочли
их больными
[48]
.
— Дорогой дядюшка, начал маркиз де Брессак, — я
имею честь представить вам двух моих друзей, очень надежных, кстати, так как
оба принадлежат к числу ваших родственников. Это господин и госпожа де
Сомбревиль.
— Но это же мои кузен и кузина, — оживился
Жернанд, — я никогда их не видел, но раз ты привез их сюда, значит они
нашего круга, поэтому я очень рад. А кто же юная девушка?
— Тоже надежная особа, дядюшка, которую по вашему
поручению я нашел для мадам де Жернанд и в которой, надеюсь, есть все
необходимые вам качества.
Граф велел Жюстине приблизиться, не обращая внимания на
присутствующих, поднял ей юбки до пояса и оглядел очень придирчиво, но вместе с
тем очень быстро и довольно галантно.
— Сколько вам лет? — спросил он.
— Двадцать лет, сударь.
Он задал ей еще несколько вопросов личного характера.
Жюстина сбивчиво рассказала самые интересные эпизоды из своей жизни, не забыв
отметить насилие Родена, но искусно избежав тех ужасов, которые она видела в
доме только что представленного родственника Жернанда, затем красноречиво
описала свое отчаянное положение.
— Вы несчастны, — прервал ее кентавр, — тем
лучше… Тем лучше: вы будете податливее… Не правда ли, господа, не такой уж это
большой порок, что несчастья преследуют низкую породу людей, которым сама
природа предназначила ползать у наших ног? Это делает ее более активной и менее
нахальной, и она будет лучше исполнять свои обязанности.
— Но сударь, — сказала Жюстина, — я уже
говорила вам о моем происхождении: оно вовсе не низкое.
— Да, да, я это знаю! Мало ли что можно наговорить о
себе при такой нищете: нужны иллюзии гордыни, чтобы утешиться за превратности
судьбы. Вот так и появляется знатное происхождение, раздавленное ее ударами.
Впрочем, мне все равно: я вижу вас в одежде служанки и буду относится к вам
соответственно, если не возражаете. Однако от вас зависит ваше счастье:
терпение, послушание — и через несколько лет я вас отпущу отсюда с состоянием,
которое избавит вас от необходимости служить. Друг мой, — обратился он к
Брессаку, — теперь расскажи подробнее об этих достойных родственниках,
которых ты привел — хватит заниматься ничтожной девкой.
— Господин и госпожа де Сомбрвиль, носящие теперь имя
д'Эстерваль, дорогой дядюшка, обладают всеми качествами, которые сделают это
знакомство приятным для вас; вам придется по душе их глубокая развращенность, я
в этом уверен, а когда вы узнаете, что, несмотря на имя и богатство, они
бросили все, что позволяло им жить достойно в светском обществе, чтобы
поселиться в глухом лесу, где их единственным удовольствием было грабить и
убивать прохожих, которые приходили за гостеприимством в их гостиницу, —
так вот, когда вы об этом узнаете, надеюсь, вы поблагодарите меня за то, что я
привез вам столь ценных друзей.
