— Вот здесь ты умрешь, Жюстина, — сказал
Ролан, — если когда-нибудь тебя соблазнит фатальная идея покинуть этот
дом; именно здесь я собственной рукой предам тебя смерти, и ты испытаешь все,
что есть самого ужасного в человеческих страданиях.
Произнося эти угрозы, Ролан возбуждался и все больше
напоминал собой тигра, готового сожрать свою добычу. Затем он извлек на свет
чудовищный член, которым одарила его природа.
— Ты когда-нибудь видела что-то подобное? —
спросил он, вкладывая его в ладонь Жюстины. — Как бы то ни было, —
этот предмет должен войти в самую узкую полость твоего тела, даже если при этом
он разорвет тебя на две части. Моя сестра моложе тебя, но прекрасно справляется
с этим, к тому же я никогда не развлекаюсь с женщинами другим способом, поэтому
тебе придется смириться.
Чтобы не осталось сомнений относительно отверстия, которое
он имел в виду, он вставил туда три пальца с острыми длинными ногтями,
приговаривая:
— Да, вот куда я проникну этой штукой, которая так тебя
страшит; она войдет туда вся без остатка и разорвет твой анус; ты будешь
истекать кровью, а я буду блаженствовать.
Он исходил похотью, бормоча эти слова, перемежаемые грязными
богохульными ругательствами. Его рука, обследовав преддверие храма, который он
собирался взять приступом, переместилась дальше, поглаживая и пощипывая
прилегающие места; он добрался до груди и так сильно потискал ее, что Жюстина
еще две недели после этого страдала от жестокой боли. Потом он положил пленницу
на диван, натер ей промежность винным спиртом и бросил ее в жар, после чего
грубые пальцы завладели нежным клитором, жестоко помяли его, забрались внутрь,
где острые ногти поцарапали в кровь упругие стенки влагалища. Не
удовлетворившись этим, он заявил Жюстине, что раз уж она попала в этот каземат,
ей незачем больше выходить на поверхность… Обреченная жертва припала к его
ногам, она снова осмелилась напомнить ему о неоценимой услуге, но тотчас
заметила, что он еще больше рассвирепел, как только она заговорила о жалости.
— Замолчи! — прикрикнул монстр, отшвыривая ее
сильным ударом колена в низ живота, затем приподнял ее за волосы и прибавил
зловещим тоном: — Довольно, стерва, пора с тобой разделаться.
— О сударь…
— Нет, нет! Ты должна умереть, я не желаю больше слышать
упреки; я никому ничего не должен, напротив, это мне обязаны все остальные.
Итак, ты умрешь. Полезай в гроб, я посмотрю, впору ли он тебе. затолкал ее в
страшный ящик, закрыл его крышкой, запер на замок и вышел из пещеры. Жюстина
уже простилась с жизнью, никогда еще смерть не была так близка к ней в своих
самых отвратительных и недвусмысленных формах. Однако Ролан скоро вернулся и
вытащил ее из гроба.
— Этот ящик как будто специально сделан для
тебя, — сказал он, — но дать тебе спокойно издыхать здесь — значит
подарить слишком легкую смерть: я придумаю что-нибудь поинтереснее. Теперь моли
своего Бога, шлюха! Проси его помочь тебе, если он такой всесильный…
Несчастная опустилась на молитвенную скамеечку; пока она
громко изливала свое сердце Всевышнему, Ролан с удвоенным пылом набросился на
заднюю часть ее тела, которую она соблазнительно выставила перед ним. Он
принялся пороть, что было сил эту нежную плоть, вооружившись девятихвостой
плетью с металлическими наконечниками, при каждом ударе которой кровь брызгала
вверх до самого свода.
— Ну что, — рычал он, — твой Бог не помогает
тебе? Не спасает несчастную добродетель? Оставляет тебя в руках злодейства? Ах,
какой жестокий Бог, Жюстина, какой отвратительный Бог! Как я его презираю, как
ненавижу его!.. Ну хватит, молитва окончена: незачем докучать Господу, который
не желает тебя слышать.
Он положил ее на край дивана и сказал:
— Я предупредил тебя, что ты умрешь. С этими словами он
связал ей руки за спиной, набросил на шею черный шелковый шнурок, оба конца которого
взял в свои руки, таким образом, затягивая или ослабляя петлю, он мог по своему
желанию регулировать дыхание пациентки и отправить ее в другой мир в любой
момент.
— Эта пытка гораздо слаще, чем ты думаешь,
Жюстина, — заметил он, — ты почувствуешь смерть через невыразимые
ощущения удовольствия. При затягивании шнурок будет сжимать твои нервы и
бросать в жар органы сладострастия: это давно испытанный способ. Если бы люди,
приговоренные к такой казни, знали с каким блаженством они будут умирать, они
бы меньше боялись наказания за свои преступления и чаще совершали их. Кто бы не
захотел обогатиться за счет других, когда помимо надежды на безнаказанность у
него была бы абсолютная уверенность в том, что он испытает в случае
разоблачения самую сладостную смерть? Эта приятная операция, — добавил
Ролан, будет сжимать ту самую дырочку, куда я вставлю член (в этот момент он
приступил к содомии и мое наслаждение удвоится.
Однако его усилия были безуспешны: напрасно он подготавливал
проход, напрасно приоткрывал и увлажнял его — по причине слишком больших,
просто чудовищных пропорций детородного орудия, скорее похожего на стенобитное,
все его атаки легко отбивались. Тогда его ярость перешла все границы, и он
ногтями, руками, ногами начал мстить за сопротивление, которое оказала ему
природа. Потом он снова пошел на приступ: раскаленное докрасна копье скользнуло
к краю соседнего отверстия, и мощным толчком он вогнал его наполовину. Жюстина
истошно закричала, Ролан, рассердившись на себя за такую оплошность, резко
выдернул инструмент и обрушился на другие ворота с таким остервенением, что
смоченный соками стержень сразу погрузился в анус, раздирая его стенки.
Распутник воспользовался удачей, увеличил давление и одержал полную победу. По
мере продвижения затянулась смертоносная петля на шее, Жюстина захлебнулась
криком, обрадованный Ролан сильнее потянул шнурок, наслаждаясь хрипами жертвы,
их бесполезностью и тем, что может прекратить их, когда пожелает. Между тем его
уже охватило опьянение, он приспособился модулировать свое удовольствие в
зависимости от силы натяжения петли. Жизнь в теле нашей героини постепенно
угасала; когда петля затянулась до предела, все ее чувства испарились, однако
она не утратила способности ощущать. Сотрясаясь от толчков огромного члена,
который раздирал ей внутренности, несмотря на свое ужасное состояние, она
ощутила горячую струю спермы, заполнившей ее, и услышала победные крики своего
противника. Наступил краткий момент беспамятства, потом глаза ее открылись, и
организм начал оживать.
— Прекрасно, Жюстина! — сказал палач. — Бьюсь
об заклад, что если не будешь лукавить, ты согласишься со мной, что испытала
удовольствие.
К сожалению, это было истинной правдой: истерзанная вагина
нашей героини подтверждала правоту Ролана. В первый момент девушка стала
отрицать этот факт, но злодей насмешливо заметил:
— Шлюха! Зря стараешься обмануть меня, я почувствовал,
как залилось соками твое влагалище. Ты кончила, блудница, и доказательство
налицо.
— Нет, сударь, клянусь вам, что нет!
— Ну ладно, какая разница! Надеюсь, ты достаточно меня
знаешь, чтобы понять, что твое сладострастие волнует меня гораздо меньше, чем
мое собственное; я получил такое большое удовольствие, что сейчас же перехожу к
следующим. Теперь только от тебя, от тебя одной зависит твоя жизнь.
