5. Прибавьте к этим способам уменьшения населения еще один,
не менее действенный: надо окружить уважением холостяков, педерастов,
лесбиянок, мастурбаторов, то есть всех заклятых врагов потомства, у которых нет
иных принципов, кроме как не допускать оплодотворения. Пусть убийца пользуется
в государстве почетом: поскольку цель заключается в сокращении излишков,
которые подрывают нацию, не следует наказывать того, кто сея смерть, больше
всего близок вам по духу; цените его, даже платите ему, и наша общая цель будет
достигнута.
6. Для того, чтобы эффективно использовать методы, о которых
я говорил, надо перевести все зерно в общественные склады в самых больших городах
Франции и оставить крестьянам только самое необходимое количество. Таким
образом вы получите предлог делать у них в домах обыск и забирать у несчастных
даже то, что вы им оставили на весь год. Отныне вам нечего опасаться бунта или
революции: ваши мятежники находятся либо у вас в кулаке, либо под дамокловым
мечом правосудия и в любом случае бессильны. Теперь правительству остается
зорко следить за порядком и подавлять недовольство самыми решительными мерами,
и вот страна ваша успокаивается, гидра обезврежена и мир восстановлен.
— А ведь ваш фаллос давно уже стоит, монсеньер, —
лукаво заметила Дюбуа.
— Это правда, — ответил епископ, — такие
мысли необыкновенно распаляют мое воображение, и я чувствую, что был бы
счастливейшим из смертных, если бы смог осуществить их.
— Было время, когда вы могли, монсеньер, и насколько
мне известно, вы немало натворили.
— И это правда, я вволю пользовался своей властью.
— А кто ею не пользуется?..
— Только дураки, только они придерживаются рамок,
неизвестных таким людям, как мы… Ах, дорогая Дюбуа, какие прекрасные времена ты
мне напомнила! Какой тогда у меня был развращенный двор! Как я наслаждался
вседозволенностью!
Заметив, что при этих сладостных воспоминаниях епископ дал
волю рукам, Дюбуа сказала:
— Монсеньер, не заставляйте нашу Жюстину томиться в
ожидании: я вижу по ее состоянию, как ужасно ожидание смерти. Однако я осмелюсь
напомнить, что вы обещали утолить мою жажду мести, это — единственная милость,
о которой я вас прошу, и я буду огорчена, если вы приговорите ее к легкой
смерти, которую испытала Евлалия.
— Ну что ж, — сказал прелат, похлопывая жертву по
ягодицам и щипая ей грудь, — в таком случае надо убрать центральную
декорацию в этом салоне. Вы, аббат, приготовьте ту адскую машину, которая
одновременно обжигает, режет и дробит кости — ту самую, что мы испробовали
неделю назад на юной деве, столь прекрасной, нежной и кроткой.
— Я понял, о чем идет речь, монсеньер, — ответил
духовник, — но приготовления отнимут много времени.
— Хорошо, тогда мы успеем поужинать, не правда ли,
Дюбуа?
— Я всегда к вашим услугам, монсеньер, ваши желания —
это мои желания, но я знаю Жюстину и боюсь, как бы эта задержка…
— Ручаюсь, что никуда она не денется, ведь в конце
концов мы не будем спускать с нее глаз.
Пока аббат настраивал новое орудие пытки, остальные перешли
в обеденный зал, где разыгрались новые чудовищные сцены разврата, пьянства и
обжорства. Но стоило ли жаловаться на них Жюстине, если они спасли ей жизнь?
Перебрав вина и объевшись, епископ и Дюбуа свалились мертвецки пьяными под
стол. Как только это случилось, наша героиня накинула на себя одежду Дюбуа,
которую та сняла, чтобы продемонстрировать хозяину все свое бесстыдство,
схватила свечу и поспешила к лестнице. В доме не было лакеев, и ничто не
воспрепятствовало ее бегству… Она оказалась на свободе.
Она выбрала первую попавшуюся ей на глаза дорогу, которая, к
счастью, вела в Гренобль. В гостинице еще спали, Жюстина бесшумно проникла в
комнату Вальбуа. Тот проснулся и с трудом узнал бросившуюся к нему девушку. Что
такое?.. Что вам угодно?
— Ах, сударь!
И сотрясаемая рыданиями Жюстина рассказала обо всем, что с
ней произошло.
— Надо скорее арестовать Дюбуа, — добавила
она, — это чудовище находится в двух лье отсюда, я покажу дорогу. Подлая
женщина! Помимо всех своих преступлений она еще забрала мои вещи и пять
луидоров, которые вы мне дали.
— О Жюстина! Видит Бог, вы самая несчастливая девушка
на свете, но среди моря бед, которые вас преследуют, вас охраняет небесная
рука, пусть же это будет для вас лишней причиной оставаться всегда
добродетельной, а добрые дела никогда не остаются без вознаграждения. Однако
Дюбуа мы преследовать не станем: я уже объяснил вам вчера, почему не стоит
делать этого, а я возмещу урон, который она вам нанесла.
Через час портниха принесла Жюстине два комплекта верхней
одежды, а белошвейка — рубашки.
— Пора в путь, — сказал тогда Вальбуа, —
мадам Бертран предупреждена, она ждет вас.
— О добрейший человек! — прослезилась Жюстина,
падая в ноги Вальбуа. — Пусть небо когда-нибудь воздаст вам за все, что вы
для меня сделали! Я не перестану молиться за вас.
— Ступайте, милая девушка, — ответил этот
честнейший из смертных, обнимая нашу несчастливицу, — счастье, которого вы
мне желаете, у меня уже есть, потому что я вижу его в ваших глазах.
Вот так Жюстина покинула Гренобль, и если она и не нашла там
всего того, на что надеялась, по крайней мере ни в одном другом городе она не
встречала столько порядочных людей, которые ее пожалели и пришли ей на помощь.
Глава 21
Приключения в Вильфранш. — Тюрьма. — Что получила
Жюстина от друзей, за которыми она послала. — Как отнеслись к ней
судьи. — Освобождение. — Поездка в Париж. — Последняя встреча
Жюстина и ее спутница путешествовали в небольшой коляске,
запряженной одной лошадью, которой правили по очереди. В коляске лежали товары
мадам Бертран, с ними была крохотная девочка пятнадцати месяцев от роду,
которую мать кормила грудью и которую наша чересчур чувствительная Жюстина, к
своему несчастью, полюбила так нежно, как будто сама произвела ее на свет.
Эта Бертран была весьма противная особа: подозрительная,
болтливая, любительница посплетничать, занудная и ограниченная — пожалуй, этими
словами можно нарисовать весь ее портрет. Каждый вечер они неукоснительно
перетаскивали все вещи в гостиницу и спали вместе с ними в одной комнате. До
самого Лиона все шло хорошо, но в этом городе, где они остановились на три дня
по делам мадам Бертран, у Жюстины произошла встреча, которой она никак не
ожидала.
Однажды пополудни она прогуливалась по набережной Роны
вместе с одной из служанок гостиницы и вдруг увидела достопочтенного отца
Антонина из монастыря Сент-Мари де Буа, теперешнего настоятеля заведения,
принадлежавшего его ордену и находившегося в Лионе. Монах сразу подошел к ней
и, вполголоса попеняв ей за бегство, намекнул, что она подвергается большому
риску вновь оказаться в родной обители, если он сообщит о ней начальству в
Бургундии, к этому он добавил, что никому ничего не скажет, если она сию же
минуту согласится посетить его жилище вместе с девушкой, которая ее
сопровождает — слишком свеженькой и смазливой, подчеркнул он, чтобы внушить ему
кое-какие желания. Затем сказал, обращаясь к спутнице Жюстины и поглаживая ее
по спине:
