— Ты хоть в этой шараде разобрался?
— Разобрался, но еще не до конца. И даже из того, что я знаю… Ну, я тебе скажу, просто сборище безумцев и извращенцев. Все мексиканские и аргентинские сериалы с их потерянными детьми просто отдыхают.
* * *
Мороженое тоскливо таяло в вазочке.
— Когда появилась Марина, — журчала Наталья Николаевна, и звук ее голоса внезапно напомнил Татьяне звук воды, текущей в унитазе, — у Андрея в жизни все наконец наладилось. Она девочка хозяйственная, спокойная, уважительная. Он, если напьется, то она не обидится, возится с ним. Она его ценит.
— Неужели он так сильно пьет?
— Дорогая, вы же знаете этот страшный мир бизнеса. Там все время пьянствуют, там царит разврат…
— Секс и насилие, — поддакнула Тото. Ей было смешно и… скучно одновременно.
— То ли дело мы, люди искусства. У нас благородные и возвышенные стремления.
— Я думала, что писатели тоже пьют.
— Не без того, — вздохнула Трояновская. — Разные люди, разные судьбы. Но все равно бизнес страшнее. Бездуховность, полная бездуховность. Мне рассказывали космические люди… — Она заметила удивленный взгляд Татьяны и снисходительно пояснила: — Они напрямую общаются с космосом, провидят разные события. Так вот, эти люди говорили мне, что аура вокруг Андрея страшная, черная. А в последнее время еще потемнела.
Кажется, это сообщение оставило собеседницу равнодушной.
— Вы подумайте, — продолжила она. — Денег у него нет, квартиру вашу он не купит. Если вы ориентируетесь на машину, то это я ему купила ко дню рождения.
— Вы так много зарабатываете? — удивилась Татьяна.
— Что вы! Просто я ничего не жалею для своего сына. А он не ценит этого, любит прихвастнуть. Вот собирается покупать новое жилье, но ведь это якобы… У него нет средств, чтобы оплатить такую покупку. Это я вам как мать говорю. Вы вообще как к нему относитесь?
— Ну, я…
— Это вам сейчас кажется, — оборвала ее Трояновская, — а потом вы проклянете тот день и час, когда решили с ним связаться. Нет, это уж нам с Мариночкой нести наш тяжкий крест. И если вы от Андрюши откажетесь, то я на вас не обижусь. Я вас пойму. Потому что, кроме матери, никто не может любить своего сына.
— Но как-то же там Ромео с Джульеттой…
— Вздор и чушь! Подростковые проблемы! Я бы на них посмотрела лет через десять семейной жизни. Вам ведь, милочка, нужен мужчина, который бы обеспечил ваше будущее. А Андрей на это не способен. Кроме того, он очень увлекающийся, в любую минуту может вспыхнуть новой страстью. Вам это надо?
— Да, — согласилась Татьяна, — мне он представлялся совсем другим.
— Иллюзия, он мастер иллюзии. Я бы сказала, талантливый престидижитатор. Вам знакомо это слово?
— Боюсь вас огорчить, но знакомо…
— Когда вы его бросите, возиться с ним придется все равно мне и Марине, которая любит его бескорыстно. Поэтому зачем доводить до таких крайностей, правда? Мы договорились?
Татьяна молчала. Наталья Николаевна поняла ее молчание по-своему, как признак некоторого шока, который случился у жадной и глупой щучки, которая поняла, что схватила не ту добычу.
— И еще, — решила она ковать железо, пока горячо. — Я очень хочу внуков, а вы не можете их родить. Правильно? А вот Марина уже беременна, и станет хорошей матерью. Не разрушайте их хрупкое счастье, обещайте мне, что вы больше не станете провоцировать Андрюшу на безответственные поступки. Он, бедняжка, такой легковерный и легкомысленный.
Что-то изменилось в лице у Татьяны при фразе о беременности Марины. Скажем так, она пропустила этот удар, хотя Наталья Николаевна по-прежнему упивалась собой и ничего не заметила.
— Вот, я вам книжечку подпишу. Вам ведь, наверное, никогда писатель автограф не давал?
Она принялась царапать что-то на титульном листе, но тут глаза ее округлились от удивления.
Ее бедная, неловкая собеседница вытащила из кричащей сумочки кошелек дорогой кожи, достала крупную купюру и махнула официанту. Тот шестым чувством угадал, что расстановка сил за столом изменилась, и потому спросил:
— Татьяна Леонтьевна, уже уходите? Так быстро?
— Увы. Тороплюсь, Витенька. Очень тороплюсь.
— Только-только привезли вино, — доложил он, победоносно поглядывая в сторону противной дамы, которая выглядела как раздавленная тыква. — Ваше прибыло, в керамической бутылке, все, как вы объясняли. Нести?
— В следующий раз. Ты ее сохрани.
— Как зеницу ока.
Наталья Николаевна сидела в прострации.
Татьяна раздраженно потрогала рукой хвостик на затылке и со словами: «Да как же они носят эти резинки?» распустила волосы.
Сверкнуло тяжелое золото.
— Все было очень мило, — постановила она. — Я не жалею, что познакомилась с вами, хотя и не могу сказать, что страшно рада. Всего хорошего.
Трояновская что-то булькнула, но Тото не стала уточнять, что именно. Она уже перевернула эту страницу.
* * *
Андрей не сразу поехал к любимой женщине. Примерно на полпути он резко развернул машину и направился к себе домой. Марина оказалась дома, впрочем, позвонить он от волнения не догадался, так что можно сказать, что ему сопутствовала удача.
На кухне пахло сигаретами и кофе, но его это уже не заинтересовало.
— Что случилось? — испуганно спросила Марина, увидев выражение его лица.
— У тебя есть немного времени, чтобы собраться с духом и рассказать мне всю правду, — предложил молодой человек.
— Ты ненормальный. Все время тебе нужно что-то рассказывать и что-то доказывать. Я уже устала от этого.
— А я устал от твоей наглой лжи. Ты полагаешь, что у меня старческий маразм, и я не помню, на какое количество вопросов ты так и не ответила? И про фотографии, и про ребенка.
— Ты меня убиваешь! — схватилась она за сердце.
— Да нет, — Трояновский усмехнулся, — тебя еще не убивали по-настоящему, вот ты и кривляешься. Значит, так, завтра едем к врачу, и я не отхожу от него ни на шаг, пока он не делает все анализы. Очень хочу сам убедиться в своем счастье.
— Андрей, ты потом пожалеешь, но будет поздно, — предупредила девушка.
— Если ты так возмущена, то отчего не бросишь меня?
— А я не хочу портить свою жизнь в угоду этой… твоей…
Андрей вылетел из квартиры, на ходу звоня на Музейный, но там ему ответили, что Татьяны нет и неизвестно, когда она будет. В бешенстве он отправился, куда глаза глядят.
* * *
Даже в этом состоянии Марина здраво рассудила, что ей больше не к кому обращаться, кроме как к Вадиму Григорьевичу. Его номер телефона она и набрала, находясь в состоянии, близком к панике.
