— Нет! До самого вечера! Какое-то собрание выдумали, а после него обещали выдать жалованье! Да! Не позже десяти, думаю!
Геночка не был отягощен ни мольбертом, ни стульчиком, ни сумкой с термосом, а потому возник у черного входа существенно раньше, нежели его предшественник. На что Аркадий тихо вздохнул: «Молодость, молодость…»
Затем пришел черед Олимпиады Болеславовны, декорированной внушительной сумкой, которую в реальной жизни она бы ни за какие коврижки не взяла в руки, не то что отправилась с ней делать покупки.
— Капочка! — буквально пропела она, демонстрируя недюжинный драматический талант. — Я к Ольге Яковлевне! Капочка!
Она продефилировала по двору, волоча невразумительную свою сумку и искоса поглядывая на неприметного человека в сером легком плаще, который сидел на лавочке, чуть в стороне от парадного. Удостоверившись, что человек этот ей знаком, Липа удовлетворенно хмыкнула и проделала знакомый нам путь через соседний двор на кухню собственной квартиры.
И в завершение программы появилась прекрасная Капитолина Болеславовна. Согласно коллективному режиссерскому замыслу, она шла на свидание, а потому была разряжена в пух и прах, в руках держала маленькую театральную сумочку и сильно беспокоилась о прическе и макияже. Важно прошествовав мимо незнакомца, как заправская шпионка, Капа выудила из сумки зеркальце и поглядывала в него время от времени, рассматривая, что происходит за ее спиной. А незнакомец, пройдя за ней несколько десятков метров и окончательно убедившись, что нескладные обитатели квартиры в кои-то веки разошлись каждый по своим делам, не стал терять драгоценного времени, а ринулся к заветному парадному.
* * *
Все собрались на кухне. Не хватало только Капитолины Болеславовны. Напряжение все нарастало, пока наконец кто-то тихо-тихо поцарапался в дверь черного хода. Геночка и Аркадий Аполлинариевич бросились открывать.
— Капочка! — взволнованно молвила Липа. — Где тебя носило? Мы тут извелись просто.
— Он меня преследовал, — отвечала та трагическим шепотом. — Я ходила кругами, отрывалась…
— Правда? — восторженно всплеснул руками Геночка.
— И как? — пробасил Аркадий Аполлинариевич.
— Неужели вы думаете, я бы привела негодяя в наше убежище? — возмущенным шепотом парировала Капитолина Болеславовна.
— Капочка, — пресекла эскалацию пафоса властная сестра. — Ты была просто великолепна, но перестань разыгрывать из себя карбонария. Это не тайное убежище, мы тут официально прописаны.
— А как же вы узнали, что он за вами идет? — волновался Гена. — Он ничего не заподозрил?
Капа окинула его гордым взглядом профессионального конспиратора:
— Если вы имеете в виду, что я вертела головой, как наивная курсистка, то я обижусь. Я его в пудреницу разглядывала.
— Тише! — зашипела на них Олимпиада Болеславовна. — Не спугните нашего злоумышленника.
— Я молюсь, чтобы это оказался простой воришка, — поделился Аркадий Аполлинариевич.
— Если бы, — вздохнул Геночка.
— Липочка, — спросила сестра, — ты взяла документы?
— Да, конечно, и документы, и драгоценности, и каминные щипцы.
— А щипцы-то зачем? — изумился Геннадий.
— Во-первых, бронза, XVIII век. Раритет. Во-вторых, отбиваться, если что.
Аркадий Аполлинариевич прильнул к ее ручке:
— Вы неподражаемы.
— Да что же он там возится? — нервно вопросил Геночка. — Что стоит открыть пару замков? Понабирают в домушники всяких безруких и бесталанных, а люди потом страдают…
— Капа! — ужаснулась Олимпиада. — Ты случайно не закрыла дверь на цепочку?
Сестра посмотрела на нее весьма внушительно.
— Ох, прости, привыкла, знаешь ли, что ты всегда… на цепочку…
— Просто замки у нас хорошие, — с сочувствием в голосе заметил художник. — Так сразу и не подберешься.
— Возмутительно! — не унимался Геночка, которого каждая следующая минута ожидания буквально выводила из себя. — Ни одного толкового специалиста не осталось. Национальная катастрофа! Утечка мозгов. Капитолина Болеславовна! Вот разве бы в ваше время поручили такое дело непрофессионалу?
— Сейчас тоже мое время, между прочим, — отрезала Капитолина Болеславовна с видом оскорбленного достоинства. — Но пора бы ему уж совершить это, как его, проникновение.
— Тс-с… — Гена прислушался. — Наконец-то, не прошло и ста лет. А вот и наш гость.
Где-то вдалеке щелкнул замок и послышались легкие шаги.
Аркадий Аполлинариевич перечислял, загибая пальцы:
— Деньги взял, паспорт взял, пенсионную взял, удостоверения, папин портсигар, мамину брошечку, подстаканники, книги спрятал под диван… Вроде все в порядке.
— А картины? — всполошился добрый Геночка. — А вдруг он украдет ваши картины? Вы что, не спрятали полотна?
— Ну… — мечтательно ответил художник. — Это была бы высокая честь. Представляете? Заголовки во всех центральных газетах — ограблен видный украинский художник. Из квартиры унесено все самое ценное — полотна мастера, над которыми он трудился большую часть своей жизни… Признание…
Капа с Липой лукаво переглянулись.
Тем временем стало слышно, как вор возится с замками дверей, ведущих в комнаты жильцов. Затем наблюдателям показалось, что таинственный грабитель вскрывает двери дольше, чем, собственно, находится в комнате. Приближались странные звуки — щелчки и легкое жужжание.
— Что это? — строго вопросила Капа. — Что за идиотское поведение?
— Кажется, — неуверенно и недоуменно ответил Геночка, — кажется, он просто фотографирует…
— Вор с фотоаппаратом? — изумился Аркадий. — Что за мода?
Липа моментально приняла стратегически важное решение:
— Если это так, то мы отступаем. С фотоаппаратом и без украденных вещей — он уже не вор. И меняется все коренным образом, коли он просто фотографирует.
Они успели ретироваться буквально в последнюю минуту. Когда за жильцами неугомонной квартиры захлопнулась дверь, ведущая на «черную» лестницу, «вор» появился в дверях кухни. Остолбенел. Видимо, совсем не так представлял он себе общую кухню в коммунальной квартире — наверняка без торшера и круглого стола под зеленой плюшевой скатертью, без дубового антикварного буфета и высокой барной стойки, инкрустированной черным деревом и перламутром. Он переводил изумленный взгляд с многочисленных чугунных сковородок и казанов на пышные тропические растения, которые явно чувствовали себя в этом доме очень хорошо, ибо выросли до совершенно некомнатных размеров — особенно две пальмы, финиковая и «хаммеропс», под пышными ветвями которых вполне можно было устроить маленький пикничок на три персоны.
Сделав несколько фотографий кухни в разных ракурсах, вор направился к двери, ведущей на черный ход, и с видимым облегчением выскользнул из квартиры, радуясь, что дело наконец сделано. Пускай теперь Вадим и хозяин ломают голову над этими фотографиями. На черта они им сдались, кстати?
