ЭЖЕНИ. - Я убеждена, что равного ему нет в мире... О, моя
милая, он очарователен я так хочу видеться с ним почаще.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Стучат... Кто же это может быть? Я
приказала никого не впускать... Должно быть, что-то срочное... Пойдите, шевалье,
посмотрите, будьте добры.
ШЕВАЛЬЕ. - Лафлер принёс письмо. Он сказал, что помнил о
вашем приказе, но дело показалось ему исключительно важным.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ах! Что же это? Письмо от вашего отца,
Эжени!
ЭЖЕНИ. - От отца?!.. Мы погибли!..
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Давайте прочтём его, прежде чем
расстраиваться.
(Читает.)
Можете ли вы себе представить, сударыня, что моя несносная
супруга, обеспокоенная поездкой дочери к вам, незамедлительно отправляется в
путь, чтобы забрать её домой? Она навообразила такое... что даже если всё это и
правда, то по сути оно является весьма обыкновенным. Я прошу вас строго
наказать её за наглость вчера я высек её за нечто подобное, но одного урока
оказалось недостаточно. Так что, умоляю Вас на коленях: одурачьте её как
следует, и поверьте - вы не услышите от меня жалоб, что бы вы ей ни сделали...
Эта шлюха уже давно доводит меня... поистине... Вы понимаете
меня? Что вы ни сделаете, будет хорошо - это всё, что я могу вам сказать. Она
приедет вскоре после получения вами этого письма, так что будьте готовы.
Прощайте. Как бы мне хотелось быть среди вас. И прошу Вас, не возвращайте мне
Эжени, пока она не пройдёт полный инструктаж. Я предоставляю Вам возможность
собрать первый урожай, но знайте, что, в некотором смысле, вы трудитесь и на
меня.
Вот видишь, Эжени: совершенно не о чем беспокоиться. Но надо
сказать, что жёнушка, о которой идёт речь, весьма дерзкая особа.
ЭЖЕНИ. - Блядь! Ну, раз папа даёт нам все полномочия, надо
принять эту тварь, как она того заслуживает.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Иди сюда, поцелуй меня, моё сердечко.
Как я рада видеть тебя в подобном состоянии!.. Успокойся, я обещаю тебе, что мы
её не пощадим. Ты ведь хотела жертву, Эжени? Вот тебе и жертва, дарованная как
Природой, так и судьбой.
ЭЖЕНИ. - Мы насладимся этим подарком, моя дорогая. Клянусь,
уж мы её попользуем.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Мне не терпится знать, как эту новость
воспримет Дольмансе.
ДОЛЬМАНСЕ, входя вместе с Огюстэном. - Это замечательная
новость, сударыни я находился поблизости и всё слышал. Госпожа де Мистиваль
приезжает как нельзя кстати. Надеюсь, вы твёрдо решили исполнить все надежды её
мужа?
ЭЖЕНИ, обращаясь к Дольмансе. - Исполнить? Превзойти все его
ожидания, моя любовь... Пусть земля разверзнется подо мной, если я дрогну, на
какие бы ужасы вы ни обрекли эту потаскуху!.. Друг мой, доверьте мне
руководство всем этим делом...
ДОЛЬМАНСЕ. - Позвольте вашей подруге и мне взять
руководство, а все остальные должны просто следовать нашим указаниям... До чего
же наглое создание! Ничего подобного не встречал!..
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Бестактная дура! А не одеться ли нам
поприличнее, чтобы её принять?
ДОЛЬМАНСЕ. - Напротив, с первого мгновения, как она войдёт,
у неё не должно остаться никаких сомнений, как мы проводим время с её дочерью.
Давайте лучше будем в полном беспорядке.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Я слышу шум, это она!.. Смелее, Эжени,
помни о наших принципах... О, господи - ну и восхитительная же будет сцена!..
Диалог седьмой и последний
ГОСПОЖА де СЕНТ-АНЖ, ЭЖЕНИ, Шевалье, ОГЮСТЭН, ДОЛЬМАНСЕ,
ГОСПОЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ
Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ, госпоже де Сент-Анж. - Прошу извинить
меня, мадам, за то, что я явилась к вам в дом без извещения о моём прибытии, но
мне сказали, что здесь находится моя дочь, а в её возрасте ещё не позволительно
путешествовать одной. Я прошу вас, мадам, быть настолько любезной, чтобы
вернуть её мне и не гневаться на мою просьбу и поведение.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ваше поведение исключительно невежливо,
сударыня.
Послушав вас, можно подумать, что дочь ваша в плохих руках.
Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. - Честное слово! Судя по состоянию, в
каком я нахожу её и вас, мадам, и вашу компанию, я думаю что не слишком
ошиблась, полагая, что она в нехорошем положении, будучи здесь.
ДОЛЬМАНСЕ. - Мадам, это весьма значительное вступление. Мне
не известно, насколько близко вы знакомы с госпожой де Сент-Анж, но не скрою,
что на её месте я бы приказал выбросить вас в окно.
Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. - Что вы имеете в виду - выбросить в
окно? Учтите, сударь, я не из тех женщин, кого вышвыривают из окон. Я понятия
не имею, кто вы, но по вашим речам и по вашему виду нетрудно догадаться о ваших
нравах.
Эжени, следуйте за мной!
ЭЖЕНИ. - Прошу прощения, мадам, но я не могу удостоиться
такой чести.
Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. - Что? Моя дочь сопротивляется мне!
ДОЛЬМАНСЕ. - Нет, это ещё хуже - я думаю, что вы, мадам,
наблюдаете случай официального неповиновения. Поверьте, вам не следует этого
терпеть. Не желаете ли, чтобы я послал за розгами, чтобы наказать этого
упрямого ребёнка?
ЭЖЕНИ. - Я весьма опасаюсь, что если вы за ними пошлёте, то
они будут употреблены скорее на мадам, чем на мне.
Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. - Нахальная тварь!
ДОЛЬМАНСЕ, приближаясь к госпоже де Мистиваль. - Полегче,
моя сладкая, здесь не позволено никаких оскорблений. Мы все являемся
защитниками Эжени, и вы можете пожалеть о своей резкости по отношению к ней.
Г-ЖА ДЕ МИСТИВАЛЬ. - Как! Моя дочь мне не повинуется, а я не
могу заставить её уважать мои права на неё?!
ДОЛЬМАНСЕ. - О каких правах, собственно говоря, идёт речь,
мадам? Вы льстите себе мыслью, что они законны? Думали ли вы о ней, когда
господин де Мистиваль, или кто бы там ни был, напустил в ваше влагалище
несколько капель малафьи, из которых образовалась Эжени? А? Смею думать, что
нет. Так с какой стати вы сегодня имеете право требовать от неё признательности
за то, что кончили, когда кто-то ёб вашу мерзкую пизду? Знайте, мадам: нет
ничего более вымышленного, чем отцовские и материнские сантименты к своим
детям, и детские - по отношению к своим родителям. Ничто не даёт оснований,
ничто не поддерживает, ничто не порождает такие чувства, которые здесь
приветствуются, а там - презираются, ибо есть страны, где родители убивают
своих детей, а есть - где дети перерезают горло своим родителям. Если бы взаимная
любовь была установлена Природой, то голос крови не был бы вымыслом, и тогда
родители, никогда не видевшие своих детей, не знавшие об их существовании,
узнавали бы своих сыновей, обожали бы их, а сыновья различали бы своих отцов,
бросались бы им в объятия и относились бы к ним с почтением. Что же мы видим
вместо этого? Взаимную закоренелую ненависть:
