– Это что? – тупо спросила я.
– Итог работы концентратора искажения, – сообщил отец, с интересом рассматривая поляну. – Сильная штука! Я ни разу не бывал на испытаниях, только теорию прорабатывал. Кажется, мы имеем дело с серийной версией, диаметр области поражения точно соответствует данным модели И-15, то есть составляет пятнадцать метров.
– Береника, я тебе премию выпишу, – заинтересованно повел бровью Евсей Оттович. – Мы месяц без толку пытаемся выяснить, куда исчезла дюжина «пятнашек» со склада расформированного подразделения магов-дознавателей, где этих адских машинок и быть не могло, кстати. Теперь искать станет проще. Марк, настройку взять можно?
– Уже, – кивнул ректор. – Карту дай, прикину по ней… Вроде вот тут хранили. Рядом совсем, занятно.
– Проверить следует теперь же, – бросил Евсей Оттович. – Марк, ты уж, пожалуйста, сам…
Юнц кивнул и взялся застегивать шубу. Шофер подхватил карту и убежал во вторую машину. Ректор открыл дверцу, заскрипел по снегу туда же. Я снова глянула вперед:
– Пап, а почему я не ощутила угрозы? Ведь нас хотели убить.
– Во-первых, не нас, а всякого, кто сюда попадет. Происходящее могла ощутить не только ты, о тебе ведь и не знают, как мы надеемся. Есть как минимум четыре человека: Юнц и я, но это тоже маловероятно, а еще – Дивана… и начальник ее дворцовой охраны, лицо тайное и неизвестное даже нам. Дивана наверняка отправила сюда дворцовых дознавателей. Это первое соображение. Второе: фантом шел впереди, дистанция оказалась достаточной, – пожал плечами Карл фон Гесс. – Угрозы и не было, пока мы делали все грамотно. Наконец, после того цунами невесть что с удачей творится в округе. Рена, ты должна дать мне слово, что не отойдешь ни на шаг от Евсея. Мне пока что будет некогда.
– Он за мной присмотрит, я…
– Ты за ним, – поправил отец. – Начиная с этого момента ты в ответе за его жизнь до самого возвращения в город. Слушай удачу и при малейшем искажении указывай направление. Вообще, делай все, что сумеешь. Поняла?
Я кивнула, хотя не поняла ровным счетом ничего. От второй машины к нам уже спешили трое рослых полицейских. А сама она зарычала, пятясь по следу, быстро развернулась на маленьком пятачке у опушки и покатилась прочь. Шофер занял свое место, новые пассажиры – тоже.
– Дай мне своего Торгая в напарники, – тихо попросил отец.
– Идите, – отозвался Евсей Оттович. – Поосторожнее.
Невысокий смуглый человек, молчавший всю дорогу, и теперь не проронил ни слова. Он покинул машину и замер на краю только что созданной поляны, дожидаясь отца.
Наш «фаэтон» прорычал мимо, покинувшие его двое тенями растворились в лесу. Я села ближе к Евсею Оттовичу и нащупала его ладонь. Так, пожалуй, проще чувствовать и оценивать удачу и угрозу для нас двоих. Автомобиль полз по размолотым в мягкую труху остаткам деревьев, потом перебирался через перебитые ветки, упавшие на дорогу. Удача выглядела вполне спокойной. Она не менялась еще метров пятьсот. Когда мы поползли в горку, тени чужого невезения зашевелились на невидимом склоне, за переломом дороги.
– Чужая беда тут, сбывшаяся, – тихо уточнила я. – Метров тридцать впереди. Для нас теперь уже безопасно.
Шофер кивнул. «Фаэтон» пополз еще медленнее. Одолев холм, мы увидели то, что я смутно угадала. И мне стало жутковато. Это ведь я их. Оказывается, вот как она подействовала – волна цунами.
Маленький автомобиль двигался навстречу нам, возвращаясь после, надо полагать, завершения неких тайных дел. Он начал съезжать в лощину. С обеих сторон спуск опасно зажали выворотни, торчащие острыми изломами стволов из-под снега. И тут стало падать дерево. Старое, внезапно осознавшее свой возраст и непосильность снежного бремени… Маг в машине был, это я точно понимаю, наш шофер шепнул то же самое. Маг попытался отклонить удар и остановить машину, однако снег на склоне вынудил ее скользить все ниже и быстрее, точно под удар. Использованный, скорее всего, в панике вихревой поток смерча не отбросил ствол, а обрушил еще одно дерево, давно лежавшее в развилке крупных ветвей соседнего… То есть не повезло. Катастрофически и окончательно. Первый удар смял капот и снес крышу, уничтожая шофера и пассажира на передних сиденьях. Второй удар прицелился в задний диванчик. Судя по тому, что дверца машины открыта, – слегка запоздал. Одинокий след выжившего пассажира вел в лес…
– Их было трое, – подтвердил мои наблюдения наш шофер. – Живых поблизости не ощущаю. Внимания к нашей машине тоже, никаких доступных мне в опознании форм наблюдения или воздействия.
– Подтверждаю, угрозы нет, – кивнула я.
– Дальше двигаемся пешком? – негромко уточнил Евсей Оттович.
– Я попробую очистить проезд левее, – предложил шофер. – Сейчас сдам назад, а то вывалы леса тут, ненадежное место.
Он справился быстро, и мы удачно объехали мертвый автомобиль. Метров через сто увидели прогал опушки, а затем большую поляну и старый, явно заброшенный домик с просевшей, нечиненой крышей. Возле него следы машин были снова затерты магической поземкой. Удручающе тихое и мрачное место. Я прикрыла глаза. Тот крик, который я разобрала днем, исходил отсюда. И все еще сочился словно бы из-под земли, ослабевший до предсмертного шепота.
– Надо внутрь попасть, – хрипло сказала я, ощущая, как в душе снова копится ужас. Чужой черный ужас гибнущей удачи. – Срочно!
Люди Евсея Оттовича, вот уж спасибо им, не стали мешкать и терять время на расспросы. Василий выбрался из кресла и спрыгнул с подножки. Рессоры вздохнули с облегчением, а он зашагал к домику. С некоторой вроде бы даже осторожностью шевельнул широким плечом. Дверь охнула и сдалась. Я тоже выбралась наружу, не отпуская ладонь Евсея Оттовича: я ведь обещала отцу. Вдвоем мы прошли к дому, преодолели пару занесенных снегом и едва приметных под ним ступеней, миновали просевший косяк, перешагнули обломки гнилой дощатой двери.
Комната в доме имелась всего одна, как в большинстве убогих избушек-четырехстенок. Справа от порога шла короткая, в пару шагов, разгородка – на прихожую-коридор и чулан. А за ней главное помещение. Окна забиты досками. Темно. За спинами шевельнулся наш шофер, что-то шепнул, вывешивая по углам под низким потолком четыре магических огонька. Сразу стал виден лаз в подпол, крест-накрест зашитый новенькими, крепкими досками. Василий раздумчиво глянул на преграду. Присел, недовольно крякнув, и коротко, без замаха, вмял кулак в пол. Старая доска сразу поддалась этому ужасающему методу воздействия. Новые Василий поддел пальцами и вывернул, натужно взрыкнув. А мне-то, дурехе, показалось, здесь на час возни с ломом и гвоздодером, которых у нас нет… Дверцу лаза отвалили, туда склонился маг, снова нашептав подсветку. Охнул, спрыгнул и зашуршал в подполе.
– Принимайте бережно, – велел он.
Вот теперь я поняла, отчего мне стало еще днем так холодно, словно я во второй раз угодила в то давнее болото… Девочке, переданной из подпола, было на вид лет восемь, как мне тогда. Синие от холода губы, бледная кожа, много раз растертые следы слез на грязном лице, сохранившем и в неподвижности выражение мучительного ужаса… И на первый взгляд ни единого признака жизни. Замерзла… Неужели не успели? Один из полицейских быстро стащил тулуп, завернул ребенка и унес в машину. Шофер все возился, потом снова попросил подойти и помочь, принять. Детей оказалось двое. Мальчик, в отличие от девочки, был явно жив и даже сохранил остатки сознания. Он упрямо сжимал в руке старый гвоздь и, кажется, до сих пор норовил им что-то ковырять.
