Не прерывая своего занятия, он попросил консьержку описать господина Гарна. И, хотя был занят, старался не пропустить ни слова.
– Ну что я вам могу сказать… – неуверенно заговорила служанка. – Господин Гарн – мужчина видный. Волосы у него светлые, рост средний, но сам, знаете, крепкий такой… И всегда гладко выбрит, прямо, как англичанин. Ну и все… Никаких особых примет, так, чтобы сразу бросалось в глаза, вроде нет… Такой же человек, как и все. Ничего в нем нет особенного.
Это описание не вызвало у инспектора вдохновения. Его интересовали подробности.
Он вышел на кухню и вскоре вернулся, держа в руке маленькую отвертку.
– Сержант, вскройте этот чемодан! – приказал он, указав на самый большой из баулов.
Жандарм занялся замком. Затем Жюв подошел к госпоже Дулен.
– Вы, помнится, говорили, что у здешнего жильца была любовница? – спросил он. – Скажите, когда вы обычно ее видели?
Консьержка подумала:
– Да, пожалуй, всякий раз, когда мсье Гарн заявлялся в Париж… И всегда днем!
– Они выходили куда-нибудь вместе?
– Нет, мсье.
– А эта дама оставалась ночевать?
– Нет, мсье, никогда.
– Так-так, – пробормотал полицейский себе под нос. – Дама, вероятно, замужем…
Мадам Дулен развела руками:
– Вам виднее!
– Хорошо, с этим мы разберемся, – сказал Жюв. – Пожалуйста, передайте мне одежду.
Он указал на вешалку за спиной служанки. Она протянула ему куртку. Быстро ощупав ее, полицейский обратил внимание на бирку, пришитую к воротнику. На ней было написано: «Претория».
– Ага, – вполголоса произнес инспектор. – Это подтверждает мои предположения…
Он занялся пуговицами. На каждой с обратной стороны было выдавлено: «Смит».
В это время ход его мыслей был прерван сержантом, который открыл замок чемодана.
– Господин инспектор, – сказал он. – Тут полно одежды. Но убей меня Бог, если я знаю, в какой стране она произведена! Ни имени продавца, ни названия фирмы… Никакой зацепки.
– Ну ладно, – оборвал его Жюв. – Откройте теперь второй чемодан.
Жандарм наклонился ко второму чемодану, который на поверку оказался едва ли не больше предыдущего, и завозился с замком.
Жюв тем временем вышел на кухню и вскоре вернулся оттуда, держа в руке увесистый медный молоток с железной ручкой. Он с любопытством его разглядывал, взвешивая в руке.
В этот момент жандарм открыл наконец крышку чемодана, заглянул внутрь и издал крик ужаса. Инспектор посмотрел через его плечо и вздрогнул, хотя в силу своей профессии повидал немало.
Глазам его предстало страшное зрелище. В чемодане лежал труп!
Мадам Дулен захрипела и без чувств рухнула в кресло. Глаза ее закатились. Жюв коротко указал на нее сержанту. Тот бросился на помощь женщине. Он помассировал ей виски, подул в рот. Глаза консьержки медленно открылись и приобрели осмысленное выражение.
Жюв оставался хладнокровным.
– Теперь, сержант, – скомандовал он, – закройте хорошенько все двери. Мне вовсе не хочется, чтобы отсюда слышались женские крики. Госпожа Дулен – женщина нервная, и может подпортить нам репутацию…
Жандарм послушно встал и захлопнул дверь. Затем вернулся к приходящей в себя служанке. Та, будучи крепкой, здоровой женщиной, очнулась довольно быстро, но до сих пор не могла встать с кресла, с ужасом глядя на труп и беззвучно шевеля губами.
Следует признать, что покойник мог бы выглядеть куда более ужасно. Казалось, его не коснулось тление. Это был мужчина лет пятидесяти, с резкими чертами лица, высоким лбом и глубокими залысинами. Чтобы засунуть беднягу в чемодан, его сложили буквально вчетверо – ноги упирались в грудную клетку, голова была неестественно вывернута. Казалось, что череп его продавлен.
Однако никакой раны не было видно. Весьма изысканная одежда позволяла предположить, что этот мужчина принадлежал к высшему свету. Инспектор присел возле консьержки и спросил:
– Сколько времени мсье Гарна здесь не было?
– Да уж недели три… – прошептала мадам Дулен слабым голосом. – Верно, завтра будет три недели. И за это время сюда никто не входил, клянусь вам! Голову даю на отсечение!
Инспектор посмотрел на сержанта. Тот понял его с полуслова и, наклонившись, потрогал мертвое лицо.
– Совершенно окаменел, – констатировал он. – Как будто заморожен.
Жюв отрицательно помотал головой.
– Даже в холодильнике труп не сохранится так хорошо в течение трех недель, – ответил он. – Посмотрите-ка лучше сюда.
Он указал на маленькое желтое пятнышко под кадыком мужчины, выдававшимся на худой шее. Сержант смотрел, ничего не понимая.
Инспектор осторожно взял тело под мышки и приподнял его. На затылке, чуть выше последнего позвонка, виднелось большое пятно крови. Кровь давно засохла и напоминала бурую шишку.
– Вот оно, – прошептал инспектор. – Вот объяснение…
Ловкими, привычными движениями он обыскал покойного и извлек из его кармана часы. Попытки найти бумажник ни к чему не привели, но в пиджаке лежала толстая пачка денег. Документов не было.
Инспектор хмыкнул и обратился к консьержке:
– У Гарна был автомобиль?
– Нет, мсье. А что?
– Да нет, ничего… – задумчиво проговорил Жюв.
Он не отрываясь смотрел на этажерку, на которой лежал никелированный предмет. Он явно походил на деталь от автомашины.
Наконец инспектор снова повернулся к жандарму, стоящему на коленях возле чемодана.
– Итак, сержант, на шее трупа мы обнаружили желтое пятно. Однако оно, я думаю, не единственное. Должны быть еще – на запястьях, на икрах, на животе… Продолжим осмотр. Только будьте осторожны, старайтесь поменьше прикасаться к телу.
Полицейский как можно аккуратнее приподнял руки покойного в поисках следов.
Жюв обратился к консьержке:
– А кто убирал в этой комнате?
Женщина забеспокоилась:
– Как кто, мсье? Я, конечно!
– Поздравляю, мадам! – иронически отозвался инспектор. – Вы весьма аккуратная хозяйка…
Консьержка обиделась:
– Не понимаю вас, мсье. После моей уборки ни пылинки не остается!
Инспектор указал на красный бархатный занавес, который висел перед дверью, отделяя прихожую от гостиной. Вверху занавес был надорван и висел криво.
– Как же вы, мадам, не заметили такого нарушения порядка?
