Однако Жером Фандор уже подъезжал ко Дворцу Правосудия. Он прошел через просторный зал Потерянных Шагов и спешно вошел в зал присяжных заседателей.
Слушание только что было приостановлено на обычный двадцатиминутный перерыв. Свидетели и все заинтересованные лица, присутствующие на процессе, которые до конца дня должны будут стать свидетелями верховного решения, пользуясь этим, растекались по соседним с канцелярией суда и залами свидетелей коридорам.
Это всегда был живописный спектакль и странное смешение необычного и пестрого мира, который составляют завсегдатаи суда присяжных заседателей. Подозрительные личности, бедняки, неизвестно, как попавшие за ограждение специально зарезервированных мест, муниципальные служащие в своей обычной форме, охранники Дворца Правосудия, а также адвокаты в своих темных длинных платьях. Иногда в этой людской мешанине возникало оригинальное лицо, странная физиономия. Были там и журналисты, делающие спешные заметки о ходе слушания. Затем в коридорной толкотне смущенный шепот разговоров сменялся уважительным молчанием, вызванным появлением занятого судьи, быстро продвигавшегося в красном платье и шапочке, обшитой галуном, поднимаемой тщательно ухоженной белой рукой, чтобы ответить на поклоны… Время от времени раздавался пронзительный голос судебного исполнителя. Вызывали свидетелей с сильно бьющимся сердцем, готовым разорваться, которые появлялись дрожа, взволнованные торжественностью Правосудия. Но речь чаще всего шла о простой подписи, о бумаге, которую необходимо было забрать, и в общем и целом любопытствующие, заинтересованные лица, адвокаты, противники, журналисты мирно соседствовали в узких коридорах.
Здесь все встречались менее великими, менее значительными в кругу менее страшных людей, одни и другие временно сосредоточивались за кулисами и больше не суетились на трагической сцене драматического суда!
Дело Бочара и его соучастников было незначительным и поэтому не привлекло в этот день большого количества слушателей в зал присяжных заседателей. Дело в том, что все эти истории с контрабандистами и фальшивомонетчиками были чаще всего невыразительными и скучными. По всей видимости вообще никого не было бы на слушании, если бы обвиняемых не защищал самый популярный оратор своего времени — метр Анри-Робер.
Фандор подошел к группе, которая дружески разговаривала, и, даже не видев ее довольно давно, сразу же узнал по совершенно невообразимому внешнему виду знаменитую торговку подержанными вещами с Часовой набережной мамашу Косоглазку.
Фандор, занятый в последнее время событиями, которые происходили в его окружении, не уделял пристального внимания делу контрабандистов и был удивлен, увидев мамашу Косоглазку в коридорчике, прилегающем к залу суда. Ему представлялось, что старая скупщица краденого уже несколько недель находится за решеткой…
Однако Фандор не показал своего удивления, и, желая послушать, что же она могла рассказывать, он приблизился к мамаше Косоглазке, которую как раз расспрашивал один из его коллег.
Старуха, которую пока еще ни в чем не обвинили, пылко доказывала свою невиновность:
— Да, — утверждала она коллеге Фандора, — это отвратительно, мой дорогой месье, когда вдруг узнаешь о подобных вещах…
В самом деле, мамаша Косоглазка объясняла, что она сняла на Часовой набережной скромный магазинчик, чтобы продавать там подержанные вещи. Она была честной женщиной и никогда никого на грош не обманула. Ей ничего не надо было, кроме как спокойно жить и зарабатывать достаточно, чтобы в один прекрасный день уйти на покой. Ее магазин состоял из двух комнат и погреба в подвале, в который она сложила при переезде множество всякого старья. Никогда она не спускалась в этот погреб, никогда. Она слишком боялась крыс… И вот однажды — она спокойно занималась починкой старой одежды — в ее лавчонку ворвались люди из полиции…
Ее обвинили в укрытии контрабандных вещей, в изготовлении фальшивых денег и еще неизвестно в чем…
Ее заставили спуститься в подвал и констатировать наличие всех этих вещей во втором погребе, который также принадлежал ей!
Ну, и кто же был больше всех удивлен? Конечно же, мамаша Косоглазка, которая и не подозревала о существовании этого второго погреба и, тем более, не могла знать, что он сообщался со сточной канавой и, уж менее всего, что эта сточная канава выходила к Сене и что по Сене поступали тюки контрабандных товаров, которые прятались у нее разбойниками. К счастью, судьи это поняли, и после суток предварительного заключения она была выпущена на свободу!
Сначала она утверждала, что не знает обвиняемых, представших сегодня перед судом присяжных заседателей, в частности Бочара. В действительности же это было неверно. Она их знала, поскольку встречала раньше, когда жила в квартале Ла-Шапель, но это было так давно, так далеко, что она уже об этом не помнила.
Однако ей очень хотелось, чтобы это дело побыстрее закончилось.
С самого начала заседания мамашу Косоглазку особенно впечатлили пристальный взгляд и смущающая точность вопросов, которые то и дело задавал прокурор…
А старуха, в свою очередь, опрашивала слушающих ее, пытаясь узнать, каким будет по отношению к ней возможное мнение присяжных заседателей, когда она сейчас предстанет перед судом в качестве свидетеля.
Свидетель мамаша Косоглазка!
Слушая ее болтовню Фандор не мог не заулыбаться, так как знал, чего стоит почтенность старой перекупщицы краденого.
Конечно же, она была виновна, как, впрочем, и остальные личности в наручниках, сидевшие на скамье подсудимых. Но, поскольку она не была арестована, значит, Жюв, несомненно, решил, что момент еще не был благоприятным, чтобы вывести из игры причиняющую волнения старушку.
Именно в этот момент, выйдя из окружения адвокатов и муниципальной стражи, которых он изумительно веселил своими глупыми ответами, Жюв, чудесно замаскированный до такой степени, что Фандор и сам с трудом узнал его в одеянии Дырявой Башки, приближался к мамаше Косоглазке и смотрел на нее, разинув рот.
— И ты тоже? — спросила старуха, бросив угрожающий взгляд на своего мнимого служащего. — Ты тоже свидетель?
Дырявая Башка состроил смешную гримасу, почесал свою всклокоченную бороду и изрек со взволнованным видом:
— Я забыл, я не знаю.
Присутствующие прыснули со смеху, и Фандор больше всех.
В этот момент один из секретарей метра Анри-Робера подошел к журналисту и произнес ему на ухо с покровительственным видом, который часто принимают молодые адвокаты:
— Это блаженный, дорогой мой, нечто вроде идиота. И вы думаете, что во время следствия кто-нибудь это заметил. Он будет заслушиваться в качестве свидетеля… и еще…
Фандор кивнул головой, сдерживая сильное желание засмеяться.
— Спасибо за информацию, — пробормотал он с несколько особенной интонацией, иронию которой адвокат абсолютно не понял.
Мамаша Косоглазка завидовала Дырявой Башке.
