Эти грустные мысли были чаще всего связаны с именем Жерома Фандора.
Возможно ли было испытывать хоть какие-то нежные чувства к человеку, который прямо или косвенно послужил причиной всех её ужасных бед? Но возможно ли было и то, чтобы этот открытый, честный юноша был сообщником Фантомаса? Элизабет Доллон долго не хотела этому верить, но мало-помалу у неё оставалось всё меньше и меньше оснований сомневаться. И вот, после ужасного нападения на бульваре Бельвилль, страшная истина стала очевидностью.
Переезжая на новую квартиру, Элизабет Доллон надеялась, что чудовище наконец-то перестанет её преследовать и она будет спокойно жить в тишине и безопасности. Покидая дом на улице де Куронн, она попросила консьержку, мадам Дюленк, чтобы та никому не давала её нового адреса.
Девушка уже два дня как поселилась на новом месте и была в полной уверенности, что никто не знает, где она теперь живёт. Каковы же были её тревога и удивление, когда она услышала громкий, настойчивый звонок в дверь.
Кто это мог быть?
Сердитый окрик консьержки немного успокоил её.
— Эй, барышня! Вы что, спите или оглохли? Вам уже пять минут как в дверь трезвонят.
Элизабет открыла дверь и увидела, что рядом с консьержкой стоит человек лет сорока, с открытым и приятным лицом. Он был одет в белую рабочую блузу, в одной руке держал связку рулонов с обоями, а в другой — ведро с клеем и кисть. Рабочий слегка кивнул Элизабет головой.
— Здравствуйте, барышня. Меня прислал домовладелец, чтобы я обои вам поклеил.
— Это очень кстати! — обрадовалась Элизабет. — Комната в ужасном состоянии.
— А разве я могу выбрать себе обои? — неуверенно добавила она.
— А то как же? У меня тут как раз несколько образцов… Что же вы думаете, я наклеил тяп-ляп что попало и пошёл? Нет, мы сначала всё выберем да прикинем, а иначе что ж за работа?
Консьержка, увидев, что всё путём и что её присутствие больше не требуется, собралась удалиться.
— Пойду-ка я к себе в ложу, а то у меня там сегодня гости.
Элизабет Доллон провела обойщика в комнату, которую нужно было оклеить. Это была небольшая спальня. Её заднюю стену составляла та самая перегородка, которую любезно согласился построить г-н Мош.
Мастер с любопытством разглядывал комнату с её скромной обстановкой и, видимо, не очень-то спешил приниматься за работу.
— У вас тут очень мило, — отметил он наконец. — Настоящее гнёздышко для влюблённых.
— О нет, сударь, — попыталась улыбнуться Элизабет. — Любовь не спешит навестить моё скромное жилище.
Рабочий сочувственно взглянул на свою собеседницу.
— Ну, это только ваша вина, вы девушка хоть куда, и любой парень был бы рад составить вам компанию.
Однако Элизабет была не в настроении выслушивать любезности галантного обойщика, не желая тем не менее показаться резкой, она решила перевести разговор на другую тему.
— Вы часто работаете по воскресеньям?
— Нет, совсем не часто, но в понедельник у меня свадьба, — весело ответил обойщик. — Однако что-то мы с вами заболтались, а дело стоит.
С этими словами он стал разворачивать на полу рулоны с обоями, предлагая девушке выбрать, что ей по душе.
— Вот голубые, зелёные, а вот бледно-розовые, как бутоны, как ваша кожа, барышня…
Элизабет не обратила внимания на комплимент и остановила свой выбор на обоях голубого цвета. Затем, видя, что рабочий не прочь ещё поболтать, она сказала:
— Я пойду разбирать вещи. Если я буду вам нужна, стучите в соседнюю комнату. И ещё у меня к вам большая просьба. Не могли бы повесить на стену вот эту картину? Она слишком тяжёлая, и одной мне не справиться.
— С большим удовольствием, — вежливо ответил рабочий. — Для такой очаровательной девушки я готов сделать всё что угодно.
Элизабет сдержанно поблагодарила, уже жалея о своей просьбе. Неумеренные любезности словоохотливого обойщика начали казаться ей двусмысленными. Девушкой овладело неожиданное беспокойство, и ей захотелось, чтобы этот человек поскорее покинул её дом.
Рабочий тем временем привёл комнату в полный беспорядок, так что можно было надеяться, что в скором времени он примется за работу. Элизабет вышла в соседнюю комнату и закрыла за собой дверь.
Не прошло и нескольких секунд, как она услышала глухой стук, а затем страшное ругательство. Девушка бросилась к двери, спеша выяснить, что произошло. Однако обойщик не дал ей войти в комнату.
— Откройте дверь, сударь! — потребовала Элизабет.
— Не открою, сударыня, — раздался из-за двери голос обойщика.
— Да что же такое? Что происходит?! — воскликнула Элизабет.
— Неважно. Вы сюда не войдёте.
— Я требую, сударь, чтобы вы немедленно открыли дверь и впустили меня. Я у себя в доме!
Элизабет услышала, как странный субъект, засевший в комнате, вместо ответа запер дверь на ключ. Стучать было бесполезно. Теперь девушка встревожилась по-настоящему. Она вышла на лестничную клетку и, перегнувшись через перила, стала звать на помощь. Из квартир начали появляться обеспокоенные соседи. Вскоре на шум поспешила консьержка.
— В чём дело, дочка? — спросила она.
Прерывающимся от волнения голосом Элизабет Доллон рассказала, что произошло. Консьержка была очень удивлена. Она вошла в квартиру и решительно застучала кулаком в запертую дверь.
— А ну, откройте! — властно произнесла она. — Живо, не то вам худо придётся.
— Не открою! — ответил ей спокойный и чуть насмешливый голос.
Соседи на лестнице оживлённо обсуждали происходящее.
— Нужно сбегать за полицией, — предложил кто-то, — это либо вор, либо сумасшедший.
Консьержка продолжала колотить в дверь, хотя запас угроз у неё был уже на исходе.
— Если вы сейчас же не откроете, — объявила она наконец, — я приведу полицию!
— Приводите, только поскорее, — спокойно откликнулся из-за двери загадочный обойщик.
Вскоре на лестнице раздались тяжёлые шаги полицейского бригадира и его помощника. Двое стражей порядка с предосторожностями вошли в квартиру Элизабет Доллон.
— Откройте, полиция! — скомандовал бригадир.
Ключ повернулся в замке, и дверь приоткрылась. Обойщик выглянул в образовавшуюся щель и, увидев, что перед ним действительно стоит полицейский, отворил дверь пошире.
— Проходите, сударь, — произнёс он. — Здесь происходят странные вещи, ваше присутствие совершенно необходимо.
— А вы, сударь, — обратился обойщик к другому полицейскому, — постарайтесь увести женщин подальше. Это зрелище не для них!
Рабочий говорил таким уверенным, повелительным тоном, что оба полицейских невольно подчинились.
