Итак, после необходимых напутствий, трое шоферов удалились, а барон Леопольд остался сторожить машины. Он прогуливался взад-вперед, иронично улыбаясь. Никогда прежде не доводилось ему исполнять подобную роль.
Для дворянина это было более чем оригинально! Поначалу барон возмутился таким унизительным заданием, но затем ему стало даже немного забавно.
– Какая-то неправдоподобная история! Теперь мне обеспечен грандиозный успех в клубе. Представляю, как вытянутся физиономии его членов, когда я расскажу, каким образом мне пришлось заработать сто су перед зданием казино, в котором я столько раз проигрывал и выигрывал тысячи и тысячи… Возможно, никто и не поверит.
Так рассудив, Леопольд перестал обижаться на судьбу. Он рассуждал сам с собой:
– Я ведь нахожусь здесь исключительно по собственной вине. И не на кого пенять, кроме как на самого себя.
Наконец барону наскучило бесцельно шляться туда-сюда, и он решил рассмотреть машины, доверенные ему для охраны.
– Ей-Богу, – пробормотал он, – эти колымаги не так уж и дурны, особенно синяя… Марка солидная, корпус ничего себе, да и салон удобный. Как только снова разбогатею, непременно куплю себе что-нибудь подобное. Она даже получше моей нынешней…
Обойдя автомобиль с другой стороны, барон полюбопытствовал, кто же его хозяин? Взглянув на медную пластинку с выгравированным на ней именем, Леопольд рассмеялся:
– Вот это да! Просто потеха! Оказывается, я сторожу машину одного из своих знакомых!
При свете фонаря он прочел надпись, сделанную готическими буквами:
Княгиня Соня Данидофф.
– Ах вот оно что! Но это и впрямь чертовски забавно! Ведь в поезде все поговаривали, будто Соня Данидофф – любовница Барзюма.
Через секунду барон с демоническим блеском в глазах проговорил:
– А что, если воспользоваться случаем и отомстить немедленно?
И дворянин принял дьявольское решение. Открыв дверцу, он забрался в салон и уселся за руль.
– На такой тележке, да с приличным запасом горючего, я буду у себя меньше чем через четыре часа.
Он намеревался осуществить свой коварный замысел – украсть машину и уже было собрался дать газ, как вдруг чья-то рука в перчатке опустилась на его руку.
– Давайте побыстрее, Анри, – сказал приятный женский голос, – к поезду, мы торопимся.
Хлопнула дверца. Остолбеневший барон замер, пытаясь сообразить, в чем дело.
– Ох, Боже правый! Это ведь Соня Данидофф! А я, идиот, и не заметил, как она подошла… Видимо, она приняла меня за своего шофера. Вот, села в машину… Досада! Что же делать?
Было уже слишком поздно как для угона машины, так и для побега. Открыв дверцу, он спрыгнул на землю.
«Наверное, нужно предупредить ее об ошибке и пойти за шофером», – подумал Леопольд.
Но в этот момент он вздрогнул от неожиданности. Заглянув внутрь лимузина, барон заметил, что княгиня не одна. Рядом с ней на роскошном сиденьи расположился человек, которого лжеконюх тотчас узнал. Человек, нежно беседовавший с княгиней, был Барзюм собственной персоной.
– Только этого не хватало! Час от часу не легче!
Какая еще идея могла появиться в голове этого авантюриста?
Леопольд решил воспользоваться тем, что на него не обращали ни малейшего внимания; снова поднялся в машину, сел за руль и включил скорость.
– О! На этот раз я, кажется, по-настоящему отомщу.
Будучи отменным автомобилистом, барон очень быстро вывел машину из окрестностей Спа и добрался до большой дороги.
– Так-так, – шептал Леопольд, – покинул поезд на своих двоих, а нынче – нате вам, мчусь в машине… Только что был жалким слугой – теперь же хозяин положения. Быстро же мы, однако, поменялись ролями с этим поганым актеришкой, ха-ха-ха!
Через некоторое время, когда последние дома Спа остались позади, и дорога стала совершенно пустынной, да и время было – первый час ночи, барон проговорил:
– Ну, вот и все! Настал момент!
Что же он решил?
Барон-конюх-шофер потихоньку приступил к осуществлению своего плана. Продолжая удерживать руль одной рукой, другой он вытащил из кармана брюк блестящий металлический предмет и положил его на колени. Затем стремительно нажал на тормоз – последовал сильнейший толчок, после чего машина резко затормозила. Леопольд и сам очутился на полу, а из салона раздался отчаянный крик Сони Данидофф. Потом открылась дверца, соединяющая кабину водителя с салоном, и послышался раздраженный вопрос Барзюма:
– Да вы что – ненормальный?! В чем дело?
Тут же хитрый лжешофер протянул руку к дверце.
– Не двигаться! Молчать! – скомандовал он. – Одно слово, и я продырявлю вашу башку, как грушу!
В его руке сверкнул револьвер, нацеленный на голову импресарио. Директор оказался застигнутым врасплох.
– Вот как! – начал он.
Но барон не дал ему закончить.
– Тихо! – приказал он. – И вы тоже помолчите, мадам. Лучше даже не пытайтесь выяснять, кто я такой (он ведь находился за перегородкой, и лица не было видно из салона), это не имеет никакого значения. Сейчас ваша задача четко выполнить все то, что я скажу. Итак, открывайте дверь и оба выходите из машины, да-да, именно, и без разговоров, спускайтесь на дорогу и можете уматывать на все четыре стороны. Кстати, ваш поезд недалеко – семь-восемь километров. Ничего страшного. Я же проделал такой путь! Мне, господа, просто-напросто приглянулась ваша колымага, вот и все дела. Ну, а теперь – чао! Когда-нибудь вы поймете, что с вами произошло, а главное – почему это произошло.
Леопольд совсем не боялся быть узнанным. Вокруг было темно, дорога, зажатая с обеих сторон деревьями, не освещалась ни фонарями, ни луной.
Барзюм и Соня Данидофф не могли различить его черты. А барон, напротив, видел их отлично в ветровое стекло: и личико Сони, искаженное страхом, и энергичного Барзюма, который выглядел скорее изумленным, чем напуганным.
– Ну-ка, пошевеливайтесь, – поторопил Леопольд, – живо, живо.
Он подтвердил свой приказ нетерпеливым движением руки, в которой был зажат револьвер.
Барзюм, похоже, приготовился к выходу:
– Однако вы не галантны. Разве можно так обращаться с дамой? Но поскольку сила в данный момент на вашей стороне, что ж, придется подчиниться…
Он поднялся, собираясь выходить из машины.
– Давайте-давайте, поторапливайтесь! – повторил Леопольд.
– Не кричите на меня, я ведь исполняю ваш приказ.
Барзюм и в самом деле казался покорным.
– Дорогая Соня… – начал он.
