— Я думаю, мы сможем собраться к полудню, —
ответил он, — но могут случиться совсем непредсказуемые вещи. Поэтому,
давайте так, что-нибудь вечером, по середине между полднем и закатом.
— Отлично. Нужно что-нибудь взять с собой?
Ларик на секунду задумался.
— Как вы готовились к этому? — спросил он.
Поль обеспокоился, виден ли румянец, обжегший его щеки под
магической смуглой маской и шрамом.
— Все зависит от того, что понимать под
подготовкой, — ответил Поль.
— Я получил кое-какие инструкции и объяснения по поводу
метафизической природы вещей, но я больше рассчитываю на то, что удалось узнать
прямо здесь — это практическая сторона дела.
— Тогда ты — как и гласит твое прозвище — не был
учеником мастера, в нормальном обычном смысле.
— Нет, не был. Почти все мои знания основаны на собственных
способностях. Теорию и практику я постигал самостоятельно.
Ларик улыбнулся.
— Понятно, другими словами, твоя подготовка настолько
мала, насколько вообще может иметь человек, чтобы называть все это подготовкой.
— Примерно так.
Ларик взялся за чашку и сделал глоток.
— Существует некоторый риск, даже для хорошо
подготовленных, — сказал он.
— Я знаю об этом.
— Ладно, это твое решение; у меня еще будет время
пройтись по вещам, пока мы будем подниматься в горы и ждать захода солнца перед
входом. Что касается твоего первого вопроса — ничего не нужно брать, кроме
одежды, которую ты оденешь, маленькой буханки хлеба и фляги с водой! Возможно
ты проголодаешься, ожидая начала ритуала, или во время подъема в горы. Я бы
посоветовал тебе сохранить все это до конца путешествия, подъем в горы может
закончиться далеко заполночь.
Ларик допил чай и встал.
— Ну ладно, мне нужно отыскать остальных
претендентов, — сказал он. — Спасибо за чай.
Увидимся в Арке Голубой Птицы.
— Минуточку, — сказал Маусглов.
— Да?
— В каком месте горы вы появитесь утром?
— Мы выйдем из пещеры, расположенной у подножия с
восточной стороны — это вот здесь. Но отсюда ее не видно. А если хотите,
пойдемте со мной, я собираюсь подняться вверх. На верхней террасе я покажу вам
то место.
— Да, я иду.
Маусглов встал, Поль тоже.
Вокруг них кружили блеклые бабочки, когда они поднимались по
ступеням. Поль положил руку на перила. Он почувствовал скорее шершавость
дерева, нежели холод камня. Огромные самоцветы, вставленные в стены, утратили
свой блеск и помутнели в свете яркого дня. Но они все еще хранили следы былой
красоты. Поль невольно улыбнулся.
Они взобрались на возвышенность и Ларик указал на точку у
подножия горы.
— Да, это там, — сказал он, — около подножия
— вот та треугольная темная область. Вы сможете увидеть ее, если внимательно
приглядитесь.
— Я вижу, — сказал Маусглов.
— Да, — произнес Поль.
— Очень хорошо. Тогда я могу идти. Увидимся позже.
Они молча следили, как он удалялся в сторону зданий,
расположенных к югу.
— Я буду ждать тебя здесь все утро, — сказал
Маусглов, — пожалуйста, никому не верь там, внутри.
— Почему?
— У меня такое впечатление, что Одержимых Магией здесь
презирают, особенно те, кто прошел настоящую практику у учителей. Я не знаю
насколько сильно это чувство, но я даю девять из десяти, что они все такие. Я
вряд ли бы встал к ним спиной в темном коридоре.
— Жди меня здесь. Я не дам им возможности уязвить меня.
— Может еще раз заглянем к Ибалу, возможно теперь он
нас примет.
— Хорошая мысль.
Но Ибал до сих пор не принимал. Поль оставил записку, что
расписание изменилось, и он уходит сегодня вечером. Затем он вернулся к себе в
комнату, лег на кровать, чтобы расслабиться и начать медитацию. Он думал о
своей жизни — теперь он знал всю историю от начала до конца. Это была история
сына злого могущественного волшебника; сама жизнь сохранила магическое
наследство, скрыв его до поры до времени, пока он жил в мире, совершенно
лишенном волшебства. Он вспомнил день своего возвращения, его горькие впечатления
от нового мира, разоблачившего и отвергнувшего его из-за родимого пятна в форме
дракона. Он вспомнил свое бегство, полет, свои открытия фамильных тайн
Рондовала — его индивидуальность, его могущество, неведомую ранее силу, его
власть над дикими чудовищами, спящими в подземелье. Он заново пережил конфликт
со своим сводным братом, талантливым Марком Мараксоном, возродившим в центре
гор Анвила центр высокоразвитой техники и мощных технологий. Он вновь пережил
короткий, явно обреченный на гибель, роман с деревенской девушкой Норой,
которая так и не сумела остановить влюбленного в нее Марка. А теперь…
Семь. Семь статуэток, странным образом изменившие его жизнь,
которые, казалось, возродили его из мертвых, внесли ясность в его
взбунтовавшиеся мысли и чувства. Он до сих пор ничего не знал об их настоящих
свойствах, целях, смысле. Он чувствовал, что не сможет до конца познать свои
способности, не найдя с ними общего языка. Затем это покушение на его жизнь и
ночное появление безымянного волшебника, который, казалось, знал ответы на все
вопросы, но так и затруднил себя объяснениями…
Лишь только одного не коснулась его мысль. Это было сугубо
личное — его сны. Скоро он уснул и вновь погрузился в знакомые грезы…
Он взял буханку и флягу с водой к Арке Голубой Птицы. Маусглов
сопровождал его. Ларик и шестеро других были уже там. Уходящее солнце тонуло в
дымке западных облаков. Остальные кандидаты были довольно молоды и изрядно
нервничали; Поль сразу же позабыл их имена — за исключением Нарфа, с которым он
познакомился раньше.
Пока они поджидали опаздывающих, небо стало еще темнее. От
нечего делать Поль лениво перешел на внутреннее зрение. Оглядывая город, вновь
ставший блестящим и притягательным, он увидел бледно-голубой искрящийся конус
или пирамиду прямо в центре города. Этого нельзя было видеть обычным зрением.
Продолжая наблюдать за странным конусом, он попытался увеличить и приблизить
его. Но ничего не вышло. Его зрение приобрело свою обычность и загадочное
видение исчезло.
Обойдя кандидатов в посвящение, он подошел к Ларику, который
застыл, уставившись в облака.
— Ларик?
— Что случилось?
