— Все зависит от многих причин — но, как правило, это
излечимо. Я как раз тороплюсь помочь ему.
— Именно поэтому вы пропустили приветствие рассвета?
Глаза Ларика сузились от негодования. Он был явно уязвлен
осведомленностью Маусглова.
— Я не собирался лишать его этого, — сказал
он, — но, возможно, ты прав, традиции нужно соблюдать до конца.
Он вернулся назад к тому месту, где стояли остальные и начал
готовиться к заключительной процедуре ритуала.
— Поль! Ты, по крайней мере, понимаешь меня? —
спросил Маусглов.
Ларик обернулся.
— Я уверен, что да, — сказал он. — Но по
ритуалу он не имеет права ни к кому обращаться, пока не кончится обряд. Ты
сможешь услышать его ответ через несколько минут.
Он повел Поля к площадке, что-то тихо и быстро говоря ему на
ухо. Маусглов огляделся по сторонам. Спустя некоторое время, он увидел как Поль
поднял вверх руки и повернулся лицом к встающему солнцу. Как только Поль начал
бормотать приветствие, Ларик немного отошел от него. Маусглов внимательно
следил за ними, спрятав под плащ руки.
Закончив сокращенный гимн солнцу, он повернулся.
— Все может быть не столь уж серьезно, — произнес
наконец Поль, — но сейчас я должен на какое-то время уйти вместе с
Лариком, иначе я могу упустить все шансы на успех.
— И как долго?
— Я не знаю. Я пробуду столько, сколько потребуется.
— Возможно неделю, другую, — вставил Ларик, —
иногда даже дольше.
— Куда ты ведешь его? Я пойду с вами.
— Я не хочу говорить тебе, пока не проконсультируюсь с
экспертами. Возможно его вылечат здесь. А может быть придется увезти в другое
место.
— Куда?
— Это будет видно после консультации.
— Поль, — сказал Маусглов, — ты уверен, что
это то, что в действительности ты хочешь?
— Да, — ответил Поль.
— Прекрасно. Пошли и выясним все до конца. Если все
будет происходить здесь, я подожду. А если где-нибудь в другом месте, я поеду с
тобой.
— Этого не нужно, — ответил Поль и
отвернулся, — я больше не нуждаюсь в тебе.
— Тем не менее…
— Ты будешь обузой, — закричал Ларик и вскинул
вверх руку.
Маусглов двинулся за ними, но без прежней проворности. Члены
его тела вдруг лишились своей чувствительности и силы. Он упал, его рука, все
еще сжимающая рукоять пистолета, безвольно обмякла.
Еще не придя в себя окончательно, Маусглов услышал едва
уловимый, постоянно прерывающийся шаркающий звук. Когда, наконец, он открыл
глаза, его взор тупо уперся в маленький серый холм, поросший мхом, и россыпи
гравия. Он заметил, что день уже в разгаре.
Он медленно пошевелил левой рукой и пододвинул ее ближе к
плечу, опершись ладонью о землю. Он еще долго пролежал в такой позе, в конце
концов он почувствовал холод камня. Вновь раздалось шарканье, он слегка
приподнял голову, в тот же миг его шею пронзила острая боль. С огромным трудом
он пододвинул вторую руку, немного отдохнув, приподнял свое отяжелевшее
безвольное тело, затем упираясь ногами, попытался сесть. С третьей попытки ему
удалось занять сидящее положение, но он еще долго раскачивался, превозмогая
боль и головокружение. Обретя устойчивость, он огляделся и увидел ту площадку,
где стояли Поль и Ларик. События сегодняшнего утра понемногу оживали в его
памяти. Он повернулся к востоку. Положение солнца подсказало ему, что он
провалялся больше часа. Он еще раз прокрутил в памяти события утра, пытаясь
отыскать какую-нибудь зацепку или отгадку того, что могло произойти внутри
горы, и что нужно делать. Он решил, что следующий раз при споре с колдунами
будет держать наготове пистолет со взведенным курком и направленным прямо на
оппонента.
Из глубины горы опять донесся слабый звук, он перешел в звук
быстрых шагов и опять смолк. Маусглов согнул колено и со всей силой толкнул
размякшее тело. Он медленно поднялся, в тот же момент он вновь уловил шарканье
шагов, теперь возле самого выхода. Он поднял пистолет и прицелился, взведенный
курок с готовностью клацнул.
Шаги приближались. Спустя секунду в проеме показался
маленький, огненно-рыжий человечек. Он был одет в грязно белый саван. Человечек
оперся спиной о скалу, его глаза безумно бегали, голова тряслась. Его взгляд
скользнул по Маусглову даже не задержавшись. Цвет его лица был мертвенно
бледным. Он дергался и раскачивался, словно припадочный.
Маусглов долго и внимательно наблюдал за ним, прежде чем
решился заговорить.
— Что произошло? — спросил он, прицеливаясь.
Голова дернулась, безумно выпученные глаза проскочили мимо
него. Глаза лихорадочно вращались, не в силах сосредоточиться на объекте звука.
Наконец глаза сузились и стали медленно искать. Отыскав произнесшего фразу, они
застыли на нем. Выражение глаз заставило Маусглова содрогнуться от ужаса.
— Что произошло? — повторил он.
Человечек шагнул вперед, вытянул белую руку с растопыренными
пальцами, открыл рот. В его горле что-то захрипело, он пошевелил пальцами и
потрогал кончик языка. Он снова робко шагнул вперед, высунул язык и протянул
обе руки. Он сделал еще один шаг, затем еще один, еще, его правая рука
двигалась из стороны в сторону, ощупывая воздух. Он широко открывал рот, но его
горло не рождало ничего, кроме бульканья и хрипа, его походка стала тверже и
уверенней.
— Стой! — воскликнул Маусглов. — Что тебе
нужно?
Человечек что-то прорычал и бросился вперед.
— Стой! — снова закричал Маусглов.
Человечек опять шагнул вперед и Маусглов нажал курок.
Залп пришелся по левой руке человечка, развернув его и
качнув в сторону. Какое-то время он беспомощно раскачивался, затем рухнул на
колени, даже не пытаясь схватить и зажать пораженное место. Он почти тотчас
поднялся, повернулся к Маусглову и замычал.
— Не заставляй меня стрелять снова, — заорал
Маусглов, взводя курок.
— Я узнал тебя. Ты один из кандидатов. Скажи, что тебе
нужно?
Человек подался вперед, Маусглов выстрелил.
Мужчина вздрогнул, дернулся, его снова развернула ударная
волна, но на этот раз он устоял. Он выпрямился и двинулся вперед. Его горло
отчаянно изрыгало целый поток бульканья и хрипения.
— Вссе хоо…о…о…р…р…о…ш… — наконец выговорил он.
Маусглов облизал губы и прицелился.
