– Я же вам уже сказала: оставьте меня! Уходите!
И Валентина де Леско энергичным движением руки указала на открытое окно, через которое доктор Юбер ранее вошел.
Он сгорбился, отошел от нее на несколько шагов, собираясь уйти, но не смог на это решиться и вернулся назад.
Валентина заметила слезы на его глазах. Горе этого несчастного, казалось, взволновало ее на мгновение, она не повторила своего приказа.
Морис Юбер сказал:
– Я с ума схожу от ревности. Я вас ревную, ревную ко всем, кто вас окружает, кто может приблизиться к вам.
– И к моему мужу тоже? – зло спросила она.
Лицо доктора исказила судорога. Юбер, казалось, очень страдал от этой иронии. Он ответил:
– К вашему мужу тоже… но и к другим. Послушайте, Валентина, что я вам должен сказать, и успокойте меня наконец… Я считал, что видел… да, я видел: в этот вечер во время обеда вы были взволнованы мелодией, исполняемой цыганами. Вы держали в руке клочок бумаги… записку… которую вам передали… Скажите мне… это правда?
Валентина на мгновение смутилась, но ее лицо сразу же приняло выражение холодного достоинства и абсолютного равнодушия.
– Записку, мне?.. – спросила она.
Затем, предугадывая ход событий, она продолжала с надменным видом:
– Достаточно, Морис… Мне кажется, вы устраиваете мне допрос. И по какому праву, я вас спрашиваю?
– По праву любящего вас человека, – отвечал он.
– Разве я вам давала повод? – спросила его Валентина.
По мере продолжения разговора, Юбер, казалось, все более и более старался не унывать.
– Может быть! – произнес он. Уже давно я вам говорю о своей любви. И вы меня не останавливали, вы меня почти поощряли… Если бы вы меня не любили, вы бы не поступали таким образом…
– Довольно, – категорично приказала молодая женщина. – Я никому не позволю ни обсуждать мое поведение, ни становиться судьей моих поступков. Я уже сказала вам, Морис, и повторяю: уходите, уходите немедленно.
Доктор отступил, достиг окна и снова спросил:
– Валентина, вы любите другого? Возможно ли это?.. Валентина, отвечайте мне, вы меня обманываете?..
Ответом ему был только взрыв смеха, пронзительный и нервозный. Молодая женщина, однако, добавила:
– Обманывать вас! Но кто вы мне будете: муж или любовник?
Крик боли, страстная жалоба – имя Валентины, повторенное неоднократно, – раздавались несколько мгновений в ярко освященной комнате.
Отчаявшись, не смея далее продолжать разговор, доктор Юбер вернулся к открытому окну.
Он исчез в темноте, спрыгнув в сад и углубившись в парк.
Некоторое время Валентина оставалась посредине комнаты бледная и неподвижная. Когда же шум в саду затих, она подошла ко все еще открытому окну, потянула за ставни и прочно закрепила их.
– Бедный Юбер! – прошептала она. – Как он меня любит! Мне было мучительно трудно так разговаривать с ним!
Молодая женщина остановилась на мгновение… Затем продолжала вполголоса:
– Я не могу не признаться себе, действительно, я испытываю к нему симпатию, даже большую симпатию.
И добавила с нервным смешком:
– Но он так объясняется в любви, как будто перенесся в другую эпоху. Еще немного – и я бы подумала, что он хочет меня похитить согласно обычаю рыцарей былых времен, когда они похищали своих возлюбленных из окна башни с помощью веревочной лестницы.
Она шутила, чтобы отвлечь себя от дум. Если бы кто-нибудь, даже не слишком проницательный, увидел ее в этот момент, он догадался бы, что ее веселье, задор наигранны. Валентина на самом деле очень разволновалась. Порывистость ее движений подтверждала это.
Молодая женщина подошла к зеркалу, долго рассматривала свое отражение и, казалось, ужаснулась, увидев себя.
Она была бледна, под глазами образовались круги, расширенные зрачки сверкали необычным блеском. Она тяжело дышала и, приложив машинально руку к груди, почувствовала, как стремительно билось ее сердце.
– Неужели я так волнуюсь? – прошептала она.
И, сраженная усталостью, с которой уже давно боролась, она призналась сама себе:
– Да, я взволнована, обеспокоена, смертельно встревожена… но и просто сгораю от любопытства.
И вдруг, как будто воскресив в памяти виденный ранее сон, подняв глаза к небу, она спросила:
– Кто он? Что он хочет от меня?.. Чего добивается от меня?.. Что означает эта странная и загадочная манера его поведения?.. Почему всегда звучит этот мотив под названием «Страстно», исполняемый различными музыкантами, который должен меня волновать… И он действительно волнует меня. Кто же, однако?.. Что все это значит?
Рассуждая таким образом и произнося шепотом эти странные слова, смысл которых едва понимала она сама, Валентина вновь машинально подошла к окну, чтобы убедиться, что оно закрыто, и дверь тоже заперта на задвижку, и никто не сможет войти к ней, никто не будет подглядывать снаружи.
Убедившись, что она отгородилась от всего мира, молодая женщина взяла дамскую сумочку и вынула оттуда скомканную записку.
Несколько мгновений она держала ее в руках.
Она прошептала задумчиво:
– От влюбленных ничего не скроешь. Юбер видел, как я взяла записку.
Молодая женщина еще колебалась, боролась с желанием прочесть эту загадочную записку, найденную под листом промасленной бумаги, в которую в ресторане «Лукулл», как и во всех элегантных ресторанах, было принято заворачивать хлебцы.
Башенные часы пробили два часа ночи. Валентина дрожала.
– Уже так поздно, – прошептала она.
И все-таки, казалось, она и не думала ложиться спать. Она неподвижно стояла посредине комнаты с зажатой в руке запиской.
– Нужно, однако, чтобы я узнала…
И приняв решение, она развернула листок, подошла к электрической лампе и стала читать.
В записке были указаны только дата, время и адрес.
Долго после этого Валентина оставалась озабоченной.
– Пойду ли я? – спрашивала она себя и, подавляя в себе любопытство, объявила:
– Я не пойду…
Но спустя несколько минут она передумала и сказала:
– Может быть, и пойду. Было бы смешно не узнать…
Но ее гордый и высокомерный характер взял верх:
– Терпеть не могу приказов! Я ни за что не пойду туда…
В три часа утра, растерянная и так и не принявшая решения, она легла в постель.
