Зизи показалось, что несколько минут Гаду особенно внимательно прислушивается к его словам.
Она побледнела, ее губы дрожали.
– Говори же, говори, – приказывала мегера. – Что же ты увидел там на чердаке?
Зизи продолжал:
– Мы поднялись туда по лестнице, Малыш впереди, я – за ним. И какая удача! Тулуш и Бедо там не было… Наверное, они пошли за тряпками. Что касается молодой девушки, которую они держат тайком, то я ее все-таки видел мельком. Она очень, очень красива. И Малыш не знает, кто она…
– Как же она выглядит? – прервала его Гаду дрожащим голосом.
Зизи подробно описал ее:
– Она высокая, белокурая, с большими глазами. Она очень нежная, но, однако, кажется даже очень решительной.
– Как она одета?
– Смешно… В какое-то мещанское тряпье.
– Где же она живет?
– На чердаке. Ее там запирают, и она не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Ты разговаривал с ней?
– Разумеется, нет! – запротестовал Зизи. – Еще не хватало мне вмешиваться в эти дела! Бедная девушка, она живет даже не на чердаке, а в маленькой комнатке. Малышу также запрещено с ней разговаривать. Он мне ее показал через дырку между досками. Вроде бы, Тулуш и Бедо знают все о ней. Они и передают ей еду.
Заканчивая рассказ, Зизи вдруг наклонился к Гаду и спросил ее:
– А зачем вам все это нужно знать? Может быть, лучше вам рассказать, как обстоят дела на улице Спонтини?
Но Гаду только пожала плечами:
– Как там обстоят дела? Да плевать я хотела на эти дела!..
И в то время, как Зизи остолбенел, не понимая, что же происходит, Гаду вынула из своего кармана две монеты по сто су и бросила ему. Он сразу же положил их в карман.
– Ну, а теперь проваливай отсюда! – сказала старуха. – И не говори о нашем разговоре никому! Да, через два дня в девять часов вечера приходи сюда же.
– Если я смогу! – запротестовал Зизи.
Гаду огрела его взглядом:
– Нужно, чтобы ты смог, и ты сможешь! К тому же, если ты придешь, то получишь много, много денег.
Когда полчаса спустя Зизи, удивленный всем, что с ним произошло во второй половине дня, спешил вернуться в Париж, чтобы добраться до улицы Спонтини, Гаду в «Голубом каштане» чокалась рюмкой с новым компаньоном – Горелкой.
– Итак, решено, – говорила старуха, – ты получишь двести франков, если пойдешь.
Горелка, который был почти в стельку пьян, отвечал картавя:
– Да, решено! Все решено! Я получу свою долю в двести франков… и я становлюсь соучастником в деле…
Тем же вечером ближе к полуночи Горелка откровенно поделился со своим неразлучным другом – Иллюминатором.
– Старина, – сказал он, – все карты нам в руки, так как у меня возникла мысль, что Гаду, вроде бы, посланница Фантомаса, поэтому я собираюсь работать на патрона!
Горелка был убежден, что он прав. Поэтому очень удивился, услышав ответ Иллюминатора.
– Старик, – уверенно сказал тот. – Я подозревал, что ты дурак, но не в такой же степени! Чтобы Гаду, да была сообщницей Фантомаса? Да никогда этому не бывать! Ну и насмешил же ты меня!
И поскольку Горелка пытался настаивать на своем, приводя доказательства, Иллюминатор стукнул кулаком по столу.
– Противная ты рожа, черт возьми! – грохотал он. – Перестань трещать, как сорока! Разуй свои глаза и не впутывай меня в свои дела… У тебя свои дела, у меня свои. Давай-ка выпьем по этому поводу!
Горелка больше не настаивал на своем предположении.
Глава 12
НЕОБЫЧНЫЕ ВИДЕНИЯ
– Скорее, скорее, поторапливайтесь!
– Вот так, так!
Жюв едва успел прыгнуть в вагон, прибежав на станцию метро. Кондуктор оказал ему любезность, задержав отход поезда на одну секунду. Состав шел в направлении Север-Юг.
Жюв был в плохом настроении.
В течение суток он три раза приходил на улицу Спонтини, чтобы вернуть баронессе де Леско ее кулон, так таинственно отосланный по пневматичке господину Авару. Однако обстоятельства складывались таким образом, что не давали Жюву добросовестно выполнить свой долг до конца.
Так уж случилось, что в первый день он запоздал в связи с обвалом на набережной, во время которого он обнаружил загадочного и непонятного человека, попавшего в яму, и вынужден был отвезти пострадавшего в больницу.
Начиная с этого момента, ему по-прежнему не везло и так и не удалось застать Валентину в ее особняке.
Два раза ему ответили, что молодая женщина вышла, и это тем более нарушало планы Жюва, что ему хотелось задать вопросы баронессе по поводу ее рассказа Фандору, так странно не соответствующего посещению журналистом и им самим особняка на улице Жирардон.
Проклиная все на свете, он так углубился в размышления, что вместо того, чтобы выйти на станции Аббес, недавно открытой и наиболее близко расположенной к улице Тардье, он продолжал ехать до конечной остановки – Жоффрэн.
В вагоне Жюв неожиданно вздрогнул, как и окружающие его люди.
Электрический свет вдруг погас. Состав, следующий в направлении Север-Юг, остановился.
«Понятно, – подумал Жюв, – мне, как всегда, везет, в перспективе четверть часа простоя!»
Жюв облокотился на окно вагона, безропотно покоряясь ожиданию и собираясь немного вздремнуть.
Но едва приняв небрежную позу, тотчас выпрямился, побледнел…
– Что за наваждение, – проворчал Жюв, – уж не сошел ли я с ума, случаем?
Тишина туннеля, в котором вынужден был остановиться состав, была нарушена внезапно возникшим музыкальным мотивом, который Жюв не мог слышать без содрогания.
– Это игра воображения, только и всего, – убеждал сам себя полицейский.
Но продолжая считать, что ему все это только кажется, он встал, подошел к двери вагона и слегка приоткрыл ее, чтобы стало лучше слышно.
Несомненно, Жюв не ошибался.
То, что ему удалось услышать, он различал отчетливо…
Это была музыкальная мелодия, медлительная и странная, загадочная и волнующая…
Спустя некоторое время Жюв уже машинально напевал вполголоса услышанные им музыкальные такты, затем, не в силах владеть собой, он воскликнул:
– Но ведь это так называемая мелодия «Страстно», черт подери! Та удивительная мелодия, о которой баронесса де Леско сообщила Фандору! Но что же это может значить?..
Жюв еще не успел прийти в себя от удивления, как состав тронулся.
