Валентина прервала:
– Я их получила вчера утром, в последний раз…
Доктор поднялся.
– Валентина, – торжественно произнес он, – вы мне говорите правду?
– Я клянусь вам, – заявила молодая женщина.
– Валентина, – продолжал доктор Юбер, – не согласитесь ли вы показать мне эти цветы?
Вместо ответа баронесса де Леско встала с дивана и медленно подошла к звонку, нажала на кнопку.
Вошел слуга.
– Попросите прийти маленького грума! – сказала она.
Через несколько минут появился Зизи.
Валентина де Леско ему приказала:
– Я спустила вчера в погреб большой букет цветов, черных роз, поищите их и принесите сюда…
– Хорошо, мадам! – ответил Зизи с поклоном.
Когда грум ушел, Валентина объяснила, угадав вопрос, который хотел задать доктор Юбер.
– Я заметила, что эти розы, которые отличаются необыкновенной бархатистостью и потрясающей свежестью, блекнут, увядают с невероятной быстротой, если их выставить на свет. Как только их поместить в темноту, они вновь приобретают свой блеск, расцветают вновь… Поэтому, желая сохранить их как можно дольше, так как, признаюсь, они меня интересуют, но также для того, чтобы не видеть их беспрестанно перед собой, признаюсь и в том, что они меня тревожат и пугают, я сама их спустила вчера вечером в погреб.
Доктор Юбер ничего не ответил, но с некоторым волнением смотрел на лицо Валентины, бледный цвет которого беспрестанно менялся, временами щеки покрывались то красноватыми пятнами, то темными. В дверь постучали.
– Войдите! – сказала Валентина.
Это был Зизи. Но… без цветов.
– Ну, а цветы? – спросила баронесса де Леско.
Зизи посмотрел на нее украдкой, как будто думая: «Я не дам себя одурачить в этой истории и полагаю, что вы понимаете – меня не облапошить…»
Он заявил самым дерзким тоном:
– Мадам баронесса не должна удивляться, что я ничего не принес, так как в погребе цветов нет…
– Что вы говорите? – вскрикнула Валентина, вскочив.
– Я говорю, мадам, – продолжал Зизи, – что в погребе цветов нет, и, возможно, их никогда там не было…
Валентина была раздражена:
– Я их спустила сама вчера вечером, вы должны были, по крайней мере, принести мне вазу, в которой они находились.
Зизи невозмутимо возразил:
– В погребе нет ни вазы, ни цветов! Все голо, как спина червяка, все чисто, как скорлупа яйца…
Валентина задыхалась…
Однако доктор Юбер, который наблюдал за ней, не казался удивленным ответом Зизи; наоборот, очевидно, он вполне доверял формальному объяснению грума.
– Мой дорогой друг, – начал он, – этот малыш, должно быть, прав…
Зизи покачал головой и с удовлетворенным видом проворчал:
– Вероятно, я прав, что за дела, посылать меня искать цветы, которых нет… и прежде всего…
Зизи внезапно остановился.
Баронесса де Леско, ошеломленная на мгновение его глубоко неподобающим поведением, повелительным жестом указала груму на дверь.
– Выйдите! – приказала она. – Я не допущу, чтобы со мной говорили таким тоном!
Она добавила:
– Вы увидите Дезире, дворецкого, он заплатит все, что вам причитается. Уходите!
Зизи в замешательстве отступил.
«Все в порядке! – подумал он. – Я перехитрил, меня выставляют на улицу… В конце концов, я не украл…»
Однако он принял огорченный вид и спросил:
– Мадам баронесса не хочет, значит, держать меня у себя на службе?
– Нет, – нервно произнесла Валентина, – уходите! Уходите немедленно!..
Зизи повернулся и пошел довольно смущенно в комнату для прислуги.
Для него ничего не значило покинуть особняк на улице Спонтини, где он ужасно скучал, но он испытывал некоторое беспокойство при мысли, как все это воспримет матушка Гаду.
– Ба! – сказал он себе. – Я сейчас же пойду к старухе и по дороге найду объяснение, чтобы выйти сухим из воды и доказать ей, что это не моя вина!..
Между тем Валентина после ухода грума испытывала значительное волнение. Она ходила по комнате взад и вперед, раздраженная и, казалось, рассерженная…
Доктор неловко настаивал:
– Возможно, вы не правы, Валентина, уволив вашего грума под предлогом, что он не принес цветы, оказавшиеся вашими заботами в погребе. Этот ребенок отвечал очень утвердительно, он уверял, что их там не было, никогда не было…
– И тогда? – спросила Валентина, резко остановившись и угрожая доктору Юберу своим раздраженным взглядом.
– И тогда, – сказал он глухо, – я задаю себе вопрос, действительно ли, Валентина, вы получили эти черные цветы… или их не было, скорее всего, они существовали лишь в вашем воображении…
Валентина вздрогнула, ее губы сжались, мышцы шеи напряглись.
Она произнесла прерывистым нервным голосом:
– Вы просто глупец!
Внезапно дыхание ее прервалось, глаза закатились, раскинутые руки начали бить в грудь, молодая женщина рухнула на пол в приступе ужасного нервного криза…
Через полчаса Валентина де Леско пришла в себя. Она лежала на большой постели в своей комнате; у ее изголовья находился не только доктор Юбер, но и ее муж, барон де Леско, черты лица которого были искажены и вид был крайне тревожным.
– Как вы себя чувствуете, дорогая?
– Лучше! Намного лучше!..
Молодая женщина говорила слабым, все еще дрожащим голосом…
Однако она с усилием приподнялась на постели и наполовину села.
Внезапно, когда Валентина подняла голову, ее глаза остановились на третьем персонаже, который стоял в углу комнаты, с интересом наблюдая за ней.
Кто же был этот огромный человек с жизнерадостным лицом, гладко выбритый, с толстым животом?
Заметив его, стоящего в ногах у своей постели, Валентина, по-видимому, была неимоверно удивлена.
Она открыла рот, как будто хотела осведомиться, но барон уже взял слово.
– Ваш дядя! – представил он. – Вы видите вашего дорогого дядю Фавье, Валентина, вашего дядюшку!..
Юбер, который не произнес еще ни слова, в этот момент не мог сдержать удивления, слушая слишком нарочитый тон, которым изъяснялся барон де Леско.
Если говорить откровенно, в его словах таилась угроза, почти приказ!
Тем временем Валентина быстро пришла в себя. После того как первое удивление прошло, она радостно приветствовала своего родственника.
