— С тобой все хорошо? — прищурился Джейк.
— Чудесно.
— Но ты балаболишь.
— Все нормально. Просто утреннее видение в холле меня расстроило.
— Давай-ка отсюда уберемся. На сегодня с меня уже хватит смерти.
— Хватит смерти?
— Лыж. Я сказал, хватит лыж.
— Нет, ты сказал «хватит смерти».
— Да не говорил я!
— Нет, сказал. Возможно, подумал о лыжах, а сказал «смерти».
— Зоя, ты испугалась лавины и несешь всякую чушь.
— Ничего подобного. Я в своем уме. Точно знаю, что говорю и что ты сказал.
— Может, пойдем, а?
— Конечно. Надо забрать Сэди.
Вернулись в ресторан, но собаки нигде не было.
Они все обыскали, окликая ее. Целехонькая, вместе с ними она выбралась из-под стола. Но теперь пропала.
— Наверное, выскочила на улицу.
Ступая по удлинившимся теням деревьев, обошли вокруг ныне бесхозное строение. Голоса их звенели в морозном воздухе. Собачьих следов нигде не было. Обеспокоенный исчезновением Сэди, Джейк решил, что она убежала с горы.
Зоя еще раз обыскала ресторан. Заглядывая под столы, услышала треск поленьев в очаге. Посмотрела на огонь. Полено, опиравшееся на пылавшего собрата, прогорело и свалилось чуть в сторону.
Всего на сантиметр.
8
Для Джейка исчезновение Сэди стало тяжелым ударом. Куда же, черт возьми, она запропастилась? — вслух размышлял он. Зою тоже огорчила потеря собаки. Чтобы отвлечь мужа, она предложила поужинать в новом ресторане. Они приметили одно стильное заведение под потешным названием «Дедушкин столик».
Присвоив это звание столу возле окна, зажгли свечи. Зоя встала к плите и приготовила любимое блюдо Джейка — говядину по-бургундски с картофельным пюре (вероятно, настоящего повара хватил бы удар).
Джейк ждал, зажав в кулаках вилку и нож. Вовсе не голодный, ради Зои он наигрывал нетерпение. Она это прекрасно понимала и, ставя перед ним тарелку, чмокнула его в маковку:
— Всегда любила стряпать для тебя. Нарежешь, приготовишь, а потом маленького кормишь.
— В готовку ты вкладываешь душу. Я это чувствую.
— Даже теперь?
— Я б заметил, будь оно иначе.
— В одиночку пьете, мистер?
И верно: бутылку вина, самого дорогого, какое только нашлось в заведении, Джейк самостоятельно опустошил на две трети.
— Хочу напиться. Не выходит.
— Зачем тебе напиваться?
— В тот вечер, когда мы пили шампанское и в лифте я подвергся нападению, ты вправду опьянела? Или притворялась? Ведь здесь сколько ни выпей, не хмелеешь.
Зоя глотнула вина:
— Кажется, я подумала, что должна опьянеть, и тогда опьянела. А может, мне было нужно прикинуться пьяной. И все-таки, зачем тебе напиваться?
— Потому что я не знаю здешних правил! Но хочу знать. Ощущение, будто земля ускользает из-под ног. Мне не понятно и страшно. — Джейк долил остатки вина в стакан.
Зоя еще не сказала о прогоревшем полене.
— Что-то меняется.
— Да, я чувствую.
Ели в молчании. Зоя хотела спросить, удалась ли говядина по-бургундски, но, передумав, предложила описать хмельное состояние, дабы Джейк его ощутил. Однако тот пожелал справиться собственными силами и пошел за второй бутылкой. Зоя решила поддержать его в глубинном одиночестве горького пьянства.
Ущербная луна заливала восковым светом толстое снежное покрывало. То и дело Джейк выглядывал на улицу — не появилась ли Сэди. Сосны отбрасывали стройные тени, меж которыми сверкала безжалостная красота наста.
— Наверное, Сэди не убежала, — сказал Джейк. — Скорее, ее у нас забрали.
— Что?
— Так мне кажется.
Зоя одарила его долгим прямым взглядом. Разумеется, Джейк не имел в виду, что собаку похитил какой-нибудь любитель животных. Собственные альтернативные идеи Зою не особо вдохновляли.
— Взгляни иначе, — сказала она. — Может, вовсе ее не отняли? Просто ненадолго тебе вернули. Нам вернули.
Джейк переплел свои пальцы с пальцами Зои:
— Во всем ты хочешь видеть хорошее.
— Ведь это как в жизни, правда? Мы знаем, что всех ждет смерть. Однако считаем, что наших близких забрали, не соглашаясь, что они просто отдали нам все свое время.
— Ты права. Но тяжело принять именно такую правоту. Гораздо легче пасть духом и себя пожалеть.
— Я всегда считала это подарком. В смысле — жизнь. Неведомо от кого. Но знала, что получила дар. И сейчас мне кажется, что нам преподнесли дополнительное время в удивительном пространстве. Вот только не постигаю зачем.
— Значит, ты согласна, что мы здесь не навеки?
— Да.
Они посмотрели друг на друга, и в глазах его Зоя увидела нечто сродни лунному свету на снегу. В ювелирном салоне, где можно было выбрать любое изделие Картье, Тиффани и прочих, она ничего не захотела. Каково же быть богатым, если можешь заполучить все эти побрякушки, даже не поморщившись? Какая радость в приобретении без трудов и усилий? Наверное, дюжинами заказываешь драгоценности, чтобы внутри хоть что-то екнуло. Домогаешься лишь того, что шарахнет по твоему богатству. Не нужно ей других самоцветов, кроме глаз мужа, что вот так влюбленно на нее смотрят, ни к чему иные ожерелья, кроме его нежного дыханья на шее, и других перстней, кроме простенького обручального кольца, которое уже есть. Обо всем этом она и сказала.
— Охмелела и расчувствовалась! — засмеялся Джейк.
— Ничуть. Тверезая, жестокосердая и зоркая.
— Я тебя люблю. И не разлюблю до конца. Каким бы он ни был.
— Ты сам пьяный. Лишь поддатый признаешься мне в любви.
— Оговор!
— К бесу десерт и кофе. Пошли домой?
Залитый лунным светом, снег в легкой изморози подмигивал миллионами бриллиантов. Прикидываясь пьяным, Джейк вис на Зое. Перед входом в отель он взял в ладони ее лицо, озаренное молочным светом, и поцеловал в губы. Она явственно почувствовала вкус его поцелуя, который не требовалось вспоминать: в нем всегда слышались ароматы красного вина, шелка, перца, крови и надежды.
В номере Джейк шатко направился в туалет, откуда вскоре послышалось шумное журчание. Он всегда мочился, точно жеребец. Повесив куртку в шкаф, Зоя прикрыла дверцу и стала распускать вязку лыжных штанов, но услышала знакомую мелодию. Джейк все еще журчал в ванной.
«Что это? — мелькнула мысль. — Это же… твой телефон, дура! Кто-то звонит тебе на мобильник».
