– Нет, – хихикнула Никки, – но были бы не прочь.
– Пойди окунись или еще что-нибудь сделай, – сказала Ким.
Майк перевернулся на живот, упершись набухшим концом в горячий песок под полотенцем. Но ощущение было таким болезненным, что он внял совету Ким, погрузился до паха в искрящуюся аквамариновую воду и брел, пока зверь не присмирел.
– Ты начинаешь обгорать, – сказала Ким, когда он вышел из воды.
Он лег на живот, а она села ему на ягодицы, чтобы натереть плечи и спину лосьоном от загара. Потом натерла Никки, а Никки – ее. Они лежали, подрумяниваясь на жарком солнце, как деликатесное блюдо для пира богов.
Майк задремал, а когда открыл глаза, услышал, что женщины тихонько разговаривают о нем.
– Да что ты говоришь?
– Не веришь, спроси сама.
Он почувствовал раздражение. Прервав их разговор, он ворчливо пожаловался на жару. Потом побрел к воде, нырнул, и море показалось ему огромной чашей с зеленым желе. Сделав несколько кругов, он вышел из моря и, напевая, болтая, принялся готовить барбекю.
– Кто проголодался? Кому вина?
– Неужели это тот же человек, что две минуты назад полез в воду?
– Не может быть. Тот был несчастный старый брюзга который жаловался на головную боль.
Майк рассмеялся и налил всем. Потом собрал плавник для костра, облил его керосином, который они прихватили с собой, и выложил вымоченные в маринаде мясо и овощи.
Но зажечь костер оказалось нечем.
– Уверена, я клала спички в лодку, – недоумевала Ким.
– Я сплаваю, – сказал Майк.
– Ты не можешь грести туда и обратно, – возразила Ким. – Я поплыву.
Никки улеглась обратно на полотенце и прикрыла глаза.
– Хочешь, чтобы я помогла тебе?
– Справлюсь сама. Постарайтесь остаться друзьями, пока меня не будет.
Столкнули лодку в море. Ким умело взялась за весла. Майк и Никки остались одни.
– Ты опять обгораешь, – минуту спустя сказала Никки. Она зашла ему за спину, открыла пластиковый флакон с кремом от загара и натерла ему плечи. Потом принялась за ягодицы. – Почему ты ничего не сказал?
– Извини.
– Извини? Как это понимать? Просто устроили этот чертов пикник, и никакой возможности поговорить. Это по правилам?
– Нет.
Она встала и посмотрела на море. Лодка уже превратилась в крохотную точку. Она присела рядом с ним на корточки, перевернула его на спину, чтобы можно было натереть ему грудь. Крем застрял в волосах, покрывавших грудь Майка. Длинными тонкими пальцами она втерла крем ему в кожу. Потом перекинула ногу и уселась на него верхом, ягодицами на его пах.
– На кого он у тебя встал?
– Никки…
– На кого? Отвечай честно. На Ким? Или на меня?
– На вас обеих.
Она сжала его бедрами и пробежала ногтями по его лопаткам. Потом наклонилась и лизнула в губы. От нее пахло солнцем и кремом от загара. Этот запах и запахи моря и песка были сильными, но еще сильней был аромат ее возбуждения. Он ощутил, как ее напряжение передается ему через средоточие ее тесного лона, словно осьминог охватил влажными присосками своего щупальца.
– Сколько времени надо, чтобы сплавать туда и обратно?
Майк не ответил. Наконец она слезла с него, и он не мог скрыть вздох облегчения.
– Сукин сын! – Она отошла к морю и остановилась у воды.
– Что ты говорила Ким, когда я задремал?
– Не беспокойся. Я ни единым словом не обмолвилась. И не собираюсь; за кого ты меня принимаешь? Она рассказывала о твоем сне.
– Она думает, что это проявление страха перед людьми, подобными тебе.
– Понятно, что это было. Ты боишься, что я могу проболтаться. Выдам наш секрет, понимаешь? Жало в хвосте? А Ким не хотела просыпаться? Не беспокойся, я дам ей спать.
– Почему ты ушла от Криса?
– Не из-за тебя.
– Собираешься вернуться к нему?
– Нет. Не сейчас. Во-первых, он знает о нас с тобой.
– Ради бога, Никки! Ты сказала ему!
– А ты на что рассчитывал? Такие вещи всплывают в самый неожиданный момент.
– Крис мне друг.
– А Ким мне подруга.
– Но она не знает, Никки. Она же не знает.
Никки отошла от воды и опустилась рядом с ним на полотенце. Положила ладонь на его руку.
– Значит, у тебя будет приключение на греческом острове, и вы с Ким сможете играть как дети. Я это понимаю. Наслаждайтесь новым медовым месяцем. Но обидно, если ты думаешь, что я ничего этого не понимаю. Незачем вести себя так, будто я для тебя вовсе не существую. Это было. И это продолжается, как бы ты ни притворялся, что ничего такого нет.
– Ты поймешь, если все кончится? Я имею в виду – для одного из нас.
– Да. Эта дрожь, сексуальное влечение. Я почувствую, если веревка ослабнет. Я говорила тебе, что чувствительна к дрожи.
Послышался плеск весел.
– Ким возвращается, – сказал Майк.
– Весь остров, – тихо, словно самой себе, сказала Никки, – дрожит беспрестанно.
Она отошла к сумке с продуктами, достала нож и огурец, отрезала два кружка и легла на полотенце. Майк вошел в воду и помог Ким пристать к берегу. Когда они вернулись, Никки, казалось, уснула с кружками огурца на веках.
– Ну, как вы тут ладили?
– Прекрасно, – пробормотала Никки. – Я предложила Майку свое тело, пока тебя не было, но он очень вежливо отказался.
– Ты ничего не потеряла, – улыбнулась Ким.
Майк взял у нее спички и зажег костер. Забрался на скалу нарвать душицы, чтобы приправить мясо. Никки продолжала лежать с огурцами на глазах, дожидаясь, когда мясо будет готово. Потом они утолили голод шашлыком, салатом, свежим хлебом, оливками и красным вином. Пища была вкусна, как, верно, она была вкусна в первый день Творения, если Создатель был еще и виноделом.
После еды всех разморило. Марево размывало далекий берег. Белый Дом Утраченных Грез походил на мираж. Они едва не засыпали.
– Научи Никки пользоваться дыхательной трубкой, – лениво сказала Ким.
– Я умею плавать с трубкой, – откликнулась Никки.
– Все равно, покажи ей, Майк.
Майк повел Никки к морю показывать зеленый студнеподобный мир морских ежей и актинидий, морских коньков и морских ангелов. То и дело они касались рук друг друга, чтобы обратить внимание на то или иное подводное чудо. Счастливая Ким смотрела на них с берега.
Она радовалась, что муж и давняя подруга мирно плавают вместе.
